Обсидиановый храм (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 49

Теперь стало ясно, что д'Агоста прервал их отъезд, и она оглушила его вазой.

Через Пендергаста волнами пронеслись незнакомые эмоции: паника, растерянность, ужас и, в конце концов, отвратительное чувство ревности. Он должен был что-то сделать — и немедленно. Но что? Что Констанс сейчас делала? Была ли она еще жива? Образы — отвратительные образы — вторглись в его сознание. Могла ли она в этот самый момент быть — не дай Бог — с его братом? Мысли Пендергаста вернулись к неожиданной ссоре с Констанс, которая произошла в его номере гостиницы Эксмута. Неужели его неуклюжее обращение с ней в тот сокровенный момент каким-то образом могло привести ее в объятия его ненавистного брата?

Ошеломленный Пендергаст поднес руки к голове и, с силой вцепившись в свои светлые волосы, не сумел сдеражать крик: крик боли, стыда, бессильной ярости... и непреодолимых угрызений совести. Что бы ни произошло в этом доме во время его отсутствия, одно казалось ясным: он сам был — по крайней мере, частично — ответственен за случившееся.

На данный момент выбора не оставалось, ему придется доверить судьбу Проктора Миму. Но сам Пендергаст отправится на поиски Констанс, и когда он найдет — а он был уверен, что найдет ее — то рядом с ней найдет и своего брата.

И тогда он обязательно удостоверится — окончательно и бесповоротно — что эта встреча станет для них последней.

На протяжении многих лет Диоген Пендергаст тщательно поддерживал четыре разных и полностью состоявшихся ложных личности. В некотором роде, для него они действительно стали реальными. Они стали частью его, позволяя ему в нужный момент времени становиться кем-то другим. Кем-то, кто мог выразить в той или иной степени одну из сторон его сложной и многогранной личности. Возможность перевоплотиться в другую персону служила своего рода предохранительным клапаном, отдыхом от его собственного пытливого и сложного «Я».

Процедура создания подобных личностей подразумевала постоянный процесс поддержания, развития и контроля. Создание новой личности в эту эпоху цифровых технологий иногда казалось сложной задачей, но после ее завершения поддержание цифрового следа становилось легким делом. Однако зачастую требовалось гораздо больше, чем работа с компьютером: а именно, физическое присутствие. Поддерживание двойников в актуальном и занятом состоянии с видимой и продуктивной жизнью и отсутствие каких-либо подозрительных пробелов, которые могли вызвать подозрения, занимало много времени. Это, наряду с обустройством Халсиона, занимало львиную долю интересов и развлечений его жизни. Две его личности были, можно сказать, «припаркованы» (вряд ли английский язык мог предложить лучшее описание) в Соединенных Штатах, еще одна — в Восточной Европе, где анонимность легче было купить и поддерживать. Эта последняя личность до недавнего времени находилась в спячке, поскольку в ней на долгое время отпала необходимость.

Он потерял свою любимую личность — роль Хьюго Мензиса, куратора нью-йоркского Музея Естественной Истории — во время событий, которые завершились катастрофой на вулкане Стромболи. Он глубоко сожалел о потере: Мензис был первой из его фальшивых личностей, и он приложил огромные усилия для создания уважаемого сотрудника великого музея. Конечно, после Стромболи он был вынужден на несколько месяцев сосредоточить свое внимание на том, чтобы просто цепляться за жизнь. Но сейчас, восстановив здоровье, он смог присматривать за двумя оставшимися ложными личностями и поддерживать их в неповрежденном, обновленном и неизменном состоянии — с подходящими объяснениями для их длительного отсутствия на время его реабилитации.

Петру Люпей оставался его самой долговременной личностью.

Но сейчас именно его другая личность окажется для него особенно полезной. В течение последних одиннадцати лет он являлся (среди всего прочего) доктором Уолтером Лейландом, врачом, живущим в городке Клевистон, штат Флорида, на южном берегу озера Окичоби. Клевистон находился достаточно далеко от таких крупных населенных пунктов, как Палм-Бич и Майами, что облегчало его вымысел. У доктора Лейланда имелись глубокие познания в медицине, полученные во время учебы. Он был одиночкой, и у него была частная практика: он обслуживал ограниченное количество состоятельных клиентов, проводя большую часть своего времени за границей и жертвуя свои услуги организации «Врачи без границ», в результате чего являлся мало досягаемым, но уважаемым членом общества городка Клевистон. На самом деле, было поразительно наблюдать, насколько наивно профессиональное сообщество принимало за чистую монету его добросовестность. Более того, он сочинил качественную историю своей аккредитации — медицинский институт, ординатура патологической анатомии, стажировка по направлению судебно-медицинской экспертизы — которая позволяла ему при определенных обстоятельствах выступать в качестве заместителя консультативного медицинского эксперта округа Хендри.

Его целью было получение беспрепятственного доступа к определенным объектам, оборудованию и лекарствам, необходимым для его специфических занятий — например, избавление от мертвых тел, обнаружение которых в противном случае могло бы доставить ему хлопоты. Хотя он больше не занимался подобными делами, личина доктора Уолтера Лейланда, тем не менее, снова оказалась весьма полезна.

Закон штата Флорида разрешал заключенным, приговоренным к смертной казни, выбирать способ ее осуществления: электрошок или смертельная инъекция. Люциус Гарей выбрал последнее. Для Диогена это значительно облегчило множество факторов.

Было уже четверть восьмого вечера, когда он подошел к главным воротам государственной тюрьмы штата Флорида, находящейся в городе Пахоки и окруженной рядами низкорослых пальм. Помимо строго темного костюма Диоген использовал и другие элементы маскировки: волосы с проседью, карие контактные линзы и ватные накладки, заложенные за щеки — все эти атрибуты оживили доктора медицины Уолтера Лейланда. На пассажирском сидении рядом с ним находился саквояж врача, а шрам на его щеке был тщательно замаскирован сценическим гримом. Разумеется, бороду пришлось сбрить, поскольку и Петру Люпей, и доктор Лейланд ходили чисто выбритыми. Он показал свои документы на аккредитацию охраннику, который сверил их со списком на компьютере, расположенном на его гауптвахте.

— С возвращением, доктор Лейланд, — приветствовал он его, — я давно вас не видел.

— Я был за границей. Вы же слышали об эпидемии Эболы?

Охранник кивнул, но на его лице промелькнуло тревожное выражение.

— Конечно же, вы знаете, куда идти, мне не нужно показывать вам дорогу — верно, док?

Диоген действительно знал, куда идти.

Одна из обязанностей медицинских экспертов округа Хендри заключалась в том, чтобы осматривать тела казненных преступников и заверять их свидетельства о смерти. Другая работа судмедэкспертов, выпадающая гораздо реже, заключалась в том, чтобы самостоятельно вводить смертельные инъекции, если государственный палач был не в состоянии провести казнь. Однажды, несколько лет назад, когда заключенный в камере смертников исчерпал все возможные апелляции приговора и должен был умереть, городской медэксперт, доктор Коулфетер, попросил Диогена — в то время, когда он еще проживал в Клевистоне под именем Уолтера Лейланда — ассистировать ему при казни смертника в качестве медицинского эксперта-консультанта.

Это было событие, на которое Диоген, создавая личность Лейланда, даже не претендовал. Он был слишком рад помочь, мысленно стоя на коленях и благодаря своенравную удачу за то, что та подкинула ему такую привлекательную возможность — такую, которую он никогда бы не смог добыть для себя сам.

Опыт оказался весьма интересным. Диоген впервые принял участие в смерти другого человека, заручившись поощрением и поддержкой государства. После этого Диоген выразил готовность помогать доктору Коулфетеру и в будущем, в случае, если ему потребуется его экспертиза. В последующие годы он участвовал еще в трех казнях, причем две из них совершил непосредственно он сам.