Право на месть (Страх - 2) - Константинов Владимир - Страница 6

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая

- Вот насчет дела, я действительно что-то не того. Зато прекрасно помню другое. Именно благодаря этой самой, как вы изволили охарактерезовать, импровизации в этом самом магазине он выявил того самого Алика, которого все асы, в том числе и с весьма внушительными звездами на погонах, долго и безуспешно пытались найти. Или я не прав? В таком случае пусть старшие товарищи меня поправят.

- Хвастун! - усмехнулся Сергей Иванович. - И все же будь там поосторожнее. Ты должен понимать, в какую игру мы ввязались и кто нам противостоит.

- Мне ли этого не знать. Я с этой публикой лично знаком. Один Сосновский чего стоит.

- Вот именно. С чего думаешь начать?

Я кратко изложил свой план. Иванов его одобрил. Спросил:

- Ты уверен, что на этих мужиков из ФСБ можно положится?

- На все сто. Даже больше чем на самого себя.

- Это хорошо. Такая помощь нам очень нужна. Иначе очень трудно будет выйти на Петрова. А как быть с Беркутовым?

- Думаю обратиться к Потаеву. Однажды он меня вырвал из лап банды Сосновского. Не должен отказать и на этот раз.

- Так-то оно так. Но он, по всему, сейчас переживает не лучшие времена и вряд ли пойдет на открытую конфронтацию с Сосновским.

- Наоборот, это его единственный шанс свалить Сосновского, - возразил я. - А, зная его характер, я больше чем уверен, что Потаев этот шанс не упустит.

- Ты что, собираешься раскрыть перед ним все карты? - озадачился Сергей Иванович.

- Придется. Иначе он вряд ли согласится.

- Как бы нам потом это боком не вышло, - задумчиво проговорил Иванов. Встал из-за стола, взад-вперед прошелся по кабинету. Был он сегодня в "генеральской" форме, которая очень ему шла. Я невольно залюбовался шефом. Немудрено, что Светлана Козицина в него влюбилась. Хорош. Этакий эталон мужской красоты и мужественности. А какой умница. Об остроумии я уж не говорю. Он нам с Беркутовым сто очков вперед даст. Нет, мне с начальством очень здорово повезло. Факт.

Сергей Ивапнович остановился, решительно махнул рукой.

- Шут с ним. Черт не выдаст, свинья не съест. Действуй по обстановке. Я полностью на тебя полагаюсь. Но только, Андрюша, очень тебя прошу - не лезь на рожон. Обещаешь?

- Обещаю, Сергей Иванович, - ответил я голосом, каким эскулапы дают клятву Гиппократа.

- Вот и лады. Каждый день будешь меня информировать о делах.

- Это само-собой.

- А теперь давай прощаться. - Он подошел ко мне, крепко, по-мужски обнял. - Ни пуха тебе, ни пера, Андрей Петрович.

Я ответил традиционным:

- К черту!

Глава четвертая: Он.

...Там, на Кандагаре, где тучи встречаются с землей, где гулкое эхо кричит, улюлюкает, плачет и хохочет человеческими голосами, будто потешаясь над парнями с широкоскулыми славянскими лицами, обветренными от холодных ветров и ослепительного солнца...

Вот опять. Когда это кончится?! В который раз Он задавал себе этот вопрос? В сотый? Тысячный? Хотя заранее знал ответ - это не кончится никогда. Сволочная память железной хваткой вцепилась в тот пасмурный осенний день, когда погиб его взвод и очередью из крупнокалиберного пулемета было расстреляно его Я. Он даже свое имя стал потихоньку забывать, так как жил по подлоджным документам. У Него отняли все - прошлое, настоящее, веру, надежду, любовь. Осталось лишь одно, испепеляющее душу и разум чувство - месть, месть, месть, и ничего, кроме мести. И вскоре, выписавшись из госпиталя, он, став киллером, открыл послужной список своих жертв, тех, кто был повинен во всем этом кровавом кошмаре. Но, странное дело, чем больше он убивал, тем больше разгоралась его месть, требуя новых и новых жертв. Он оказался в каком-то заколдованном лабиринте, выхода из которого не было. А потом была первая Чеченская война, где тысячами гибли желторотые необстрелянные пацаны. И Он понял и до конца осознал несостоятельность, даже абсурдность своей затеи. Он убивал лишь пешек, выполняющих волю "королей". Возможно потому и принял предложение работать в системе безопасности олигарха Сосновского, ибо интуитивно чувствовал - там, где крутяться огромные деньги, и рождаются великие гнусности. И очень скоро в этом убедился. Тогда-то и родилась новая идея.

Однако все по порядку...

После того как вопрос о Его приеме в систему безопасности олигарха был окончательно решен, Он был представлен шефу этой службы Варданяну, полному пожилому мужчине с внушительным лицом и умным, въедливым взглядом темно-карих чуть навыкате глаз. Их беседа продолжалась около часа. Варданяна в основном интересовало отчего Он стал киллером и много лет подряд занимался столь опасным и неблагодарным ремеслом. Он отвечал, что профессия киллера не хуже многих других. Если есть спрос, то должно быть и предложение. К тому же, оказавшись на гражданке без средств к существованию и ничего больше не умея как убивать людей, Он выбрал именно эту профессию, так как за неё прилично платили. По всему, генерал остался доволен их беседой.

Определили Его поначалу в службу, обеспечивающую охрану многочисленных офисов, дач и особняков олигарха. Шеф этой службы Кондратюк Май Михайлович, довольно ещё молодой подвижный субъект с лакейскими манерами и лицом угодливого негодяя Ему откровенно не понравился. Про таких говорят - "без мыла в задницу залезет". Во всем его облике было что-то бабское, и Он грешным делом подумал - уж не педераст ли тот? Но потом парни объяснили, что Кондратюк большой охотник до баб-с, а гомиков сам терпеть не может, что прежде хаживал в больших комсомольских вождях. Это обстоятельство лишь укрепило Его антипатию к новому шефу, так как комсомольских работников, этих бесхребетных подхалимов, мечтавших о партийной карьере, Он ещё в юности терпеть не мог. Разговаривал Кондратюк с Ним свысока и, как не пытался, не мог скрыть брезгливый мины на гладком, ухоженном лице. Этакий гаденыш-чистоплюй, привыкший творить мерзости чужими руками. Очень шеф Ему не понравился, и Он обещал себе непременно разобраться с ним при первом удобном случае. Этот случай предоставился Ему через пару лет. Кондратюка нашли в подъезде собственного дома с прострелянной башкой.

Их служба непосредственно подчинялась начальнику личной охраны Сосновского Афанасьеву Роману Викторовичу, который в свою очередь подчинялся Варданяну. Приходилось только удивляться: как при такой системе безопасности олигарха кто-то ещё отваживался на него покушаться? О чем Он лично читал в газетах и слышал по телевидению. Это могли сделать лишь самоубийцы. Что-то здесь было не так. Уж не организовывает ли сам олигарх эти "покушения"? Вскоре Он смог в этом убедиться, когда при въезде в свой загородный дворец, который Сосновский арендовал у правительства, его машина была буквально изрешечена автоматными очередями очередного "бандита". Были убиты шофер и телохранитель олигарха, а сам Сосновский лишь каким-то "чудом" остался жив. Ну и что из того, что его в это время не было в машине, а труп самого "бандита" был откуда-то привезен и брошен у ворот. Об этом знал лишь очень ограниченный круг провернных лиц, которые никогда, ни при каком раскладе не скажут правды. Он входил в этот круг, так как к тому времени был уже переведен в команду самого Афанасьева и Ему поручались особо ответственные операции, такие, как это "покушение". На место "происшествия", будто вороны на падаль, тут же слетелась огромная стая журналистов. А сам "потерпевший", бледный и взволнованный, возмущенно говорил:

- Я убежден, что за этим... За очередным этим... Покушением этим... Коммунисты, ага. Они хотели бы того... Назад хотели бы страну... Когда очереди, когда этот... Как его? Когда дефицит и все такое... Не нравятся товарищам наши эти... Порядки эти. Не нравятся.

А Он смотрел на весь этот пошлый спектакль и Его поташнивало от омерзения. Так делалась большая политика, формировалось общественное мнение. Ложь и грязь, грязь и ложь - вон константа этой политики. Но это были лишь цветочки. Очень скоро Он столкнулся с куда более серьезными вещами.

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая