Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца - Ларина Елена - Страница 27

Некий крупный чиновник из мэрии дожидался времени исполнения почетной обязанности, возложенной на него организаторами. Напыщенному, упивающемуся собственной значимостью господину предстояло самолично разрезать огромный двухъярусный торт на порционные куски и оделять ими тщательно отфильтрованное окружение из самых «сливок» городского бомонда. «Фишка» заключалась в том, что в одном из кусков огромного торта был запечен ключ. И тот счастливчик, которому бы он достался, тут же, не покидая блистающего огнями зала ресторана, получал в свое полное распоряжение невесть как сюда попавший ярко-синий автомобиль «Жигули», красующийся на площадке чуть в стороне.

— Мэри, я отойду на минутку, — прокричал Раевский в ухо. Музыка оглушала. Я поморщилась и кивнула.

В мелькании разноцветных масок, кружении разноцветных огней и гомоне веселящихся гостей, уничтожавших событийные канапе в гигантских количествах, я чувствовала себя человеком лишним и даже посторонним. Была бы со мной Аришка! Это ее стихия — когда пыль столбом и дым коромыслом, она на подобных тусовках чувствует себя, как рыба в воде.

Тихонько покинув общее веселье, я поднялась на второй этаж. Прижавшись лицом к прохладному стеклу, я наблюдала за происходящим внизу весельем. Отчего все эти люди внизу так оживлены и радостны? Неужели каждый из них счастлив по-настоящему? Неужели у каждого царят мир и покой в душе? И у каждого есть своя половинка? Или все это веселье — напускное, искусственное, как и те маски, что раздавались при входе? Печальные думы одолевали меня.

Одинокая и неприступная, в стороне от праздника жизни, на нижней ступеньке лестницы, грациозно облокотясь на перша, стоит молодая девушка. Снующие мимо молодые люди с интересом поглядывают на красотку в шикарном белом костюме с глубоким вырезом. Все в этой девушке прекрасно: густые ухоженные волосы, небрежно спадающие на плечи, очаровательно изогнутые пухлые губки, изящные туфельки… Толпа бурлит и беснуется рядом с нею, но ей ни до кого нет дела.

Неожиданно по залу проносится ропот. К сцене пробирается какой-то мужчина. Перед ним почтительно расступаются, и вот — он у цели. Красавица медленно поднимает глаза. Мужчина берет в руки микрофон, на него направляют прожектор и — о боже! — это Он! Своим обворожительным голосом Он произносит: «Уважаемые дамы и господа! Разрешите в этот торжественный день рассказать вам о своей любви! Любви к Мэри Блинчиковой, к той, что озарила мою жизнь своим появлением! Мэри, я люблю тебя!»

Легкой спортивной походкой мужчина сбегает со сцены и устремляется к прекрасной девушке. По мере его приближения взор ее теплеет, глаза увлажняются. Мужчина становится перед Мэри на колени, она подносит к его губам прелестную ручку. Своими сильными руками мужчина подхватывает Мэри и начинает кружить по залу.

Дамы промокают глаза надушенными платочками. Мужчины снисходительно улыбаются…

— Именем Тарабарского короля, почему это прелестное создание не танцует в моей труппе?

Передо мной стоял Карабас-Барабас с густой черной бородой и в цилиндре, но подозрительно маленького роста. Карабас распространял запах дорогого алкоголя и приплясывал на месте. Насладившись моим испугом, Карабас отнял от лица маску — Гайтанович! Цилиндр, разумеется, свалился на пол. Шутка моему покровителю чрезвычайно понравилась, и он захохотал во все горло. В руках он держал многохвостую плетку. Ну как ребенок, честное слово!

Я невольно заулыбалась.

— Мария Николаевна, дорогая моя, а я вас везде ищу! А почему вы не в маске?

Я послушно приложила к лицу картонный черный лорнет на палочке — на входе эта маска показалась мне скромной и изящной.

— Да вы настоящая леди Зорро! — возопил Гайтанович, взмахивая кружевными манжетами. — Давайте-ка, голубушка, быстренько спускаемся вниз, нужно поспешать… — тут он взглянул на меня внимательнее. Не такой уж он был пьяный, умные темные глаза сохраняли серьезность: — Что-нибудь случилось? Вас кто-нибудь обидел?

— Нет… Просто взгрустнулось.

— Мария, вы позволите мне сделать некоторое предположение?

Я согласно кивнула, теребя в руках тоненькую блестящую палочку.

— Ваша хандра, простите за грубое слово… Это каким-то образом связано с неприятными воспоминаниями о семейном бизнесе?

— Совсем немножечко… — я попыталась изобразить на лице улыбку.

— Я понимаю, конечно, вся эта м-м… известная роскошь навевает вполне понятную ностальгию… Но, надо сказать, «Реми Марти» у них сегодня отменный… — ухмыляясь и поправляя бороду на резинке, разглагольствовал адвокат. — Скажите, милая моя Мария Николаевна, у вас есть какое-нибудь заветное желание, в осуществлении которого вам мог бы пригодиться некто Гайтанович?

— Не знаю, — смутилась я. — Вы, Юрий Юрьевич, всегда так неожиданно задаете вопросы, на которые сразу ответить сложно, что…

— Прошу вас, запомните — на меня можно рассчитывать, — многозначительно уставился на меня Карабас-Гайтанович. — И коли выпадет случай, обращайтесь, не мешкая. Договорились? Обещаете?

— Договорились…

— А сейчас спускаемся и — где ваша бесподобная улыбка? Вот, так-то лучше! Кстати, вы обворожительны сегодня, Мария Николаевна, вам очень идет белый цвет!

Спускаясь с Гайтановичем по лестнице, к шуму и тесноте, я машинально окинула взглядом зал. Вдруг дыхание мое остановилось, а сердце заколотилось в груди как бешеное.

Спиной ко мне, почти у самого выхода, небрежно засунув руки в карманы, среди ярко раскрашенных экзальтированных девиц действительно стоял Он! Я не спутала бы его спину ни с какой другой на целом свете. Степан Борисович, вероятно, рассказывал нечто невероятно смешное, так как слушательницы пребывали в полнейшем восторге. Девицы изображали танцовщиц варьете, и когда они хохотали, разноцветные перья на их головных уборах колыхались, как распушенные павлиньи хвосты.

Степан повернулся вполоборота, в хищном довольном оскале сверкнули зубы. Спина его подрагивала в приступе смеха, среди блеска и женского внимания он великолепно себя чувствовал.

Сама толком не осознавая, что делаю, я двинулась по направлению к нему. Вокруг все кричало, шумело и толкалось. Запахи еды и парфюма, смешиваясь, образовывали невероятный микс, который вызывал тошноту.

От волнения меня бросило в жар. Продираясь сквозь толпу, мельком бросила взгляд в завешенное нитями серпантина зеркало. Красные лихорадочные пятна на щеках контрастировали с белым пятном костюма — и никакого маскарадного костюма не требуется. Молодая телочка бежит по цветущему лугу к своему породистому бычку, только рожек не хватает.

К моему глубокому разочарованию, когда я сумела-таки прорваться к выходу, то Степана уже не увидела. Перья «танцовщиц» сникли, они обменивались разочарованными взглядами.

Я выскочила на улицу, под противную моросящую гадость, глотая ртом мокрый воздух. Напротив, через дорогу, он подсаживал в машину вальяжную холеную даму в пушистом светлом манто. Наверное, жена. Я стояла, тяжело дыша, и наблюдала, как Степан сел в автомобиль. Машина медленно тронулась с места и — уехала.

А может, и хорошо, что не получилось поговорить? Интересно, что бы я сказала? «Здравствуйте, дорогой Степан! Я — Мэри Блинчикова, помните меня? Ну как же, разве вы забыли, как весело мы проводили время на острове Гран-Канария два года назад? А это, наверно, ваша жена? Очень, очень приятно познакомиться!..» — размышляла я, не замечая, что вся дрожу под дождем.

«А счастье было так возможно, так близко…» Что-то будто оборвалось внутри, я посмотрела ввысь, на бегущие темные тучи, растянувшиеся по всему небу нескончаемым караваном тоски. Тучи плакали вместе со мной.

Я гоняюсь за призраком, за фантомом. Где же найти средство, которое заставит забыть о нем, навсегда вычеркнуть его образ из памяти? У него своя жизнь; вполне вероятно, он счастлив в браке. Как раз сейчас он распахивает перед супругой дверь их уютного семейного гнездышка. В спальной комнате в камине приветственно разгорается пламя, и подбежавшая собака радостно лижет руку хозяина. Супруги проходят к огню, туда, где на полу раскинулась мягкая звериная шкура и на стенах в полумраке играют причудливые тени. Он запускает пальцы в тепло мехового манто, и спустя мгновение оно с легким шорохом спадает вниз. Умиротворенная приходом хозяев собака, утробно урча, остается в прихожей у закрытой двери спальни…