Из моего прошлого 1903-1919 годы (Часть 3) - Коковцев В. Н. - Страница 13

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая

К половине августа это настроение стало заметно усиливаться, и даже решение правительства привлечь к судебной ответственности подписавших выборгское воззвание, встретило резкое осуждение заграницею только в органах левой печати, а многие газеты поместили на своих страницах довольно здравые статьи о прямом долге правительства бороться законными путями с призывом к мятежу.

Взрыв на Аптекарском острове, 12-го августа, разом нарушил это улучшение внутреннего положения России и оценку его заграницею, но и то, справедливость заставляет сказать, что тревога и возбуждение среди населения не были продолжительными.

Заслуга в эту пору Столыпина перед страною бесспорно велика. Он не растерялся под ударом, нанесенным его собственной семье, и с тем же наружным спокойствием и величайшею выдержкою продолжал борьбу с крайними элементами революции. Несколько удачных арестов главарей преступных покушений и дезорганизованность революционных покушений {224} произвели оздоровляющее впечатление на общественное настроение, в особенности, когда все увидели, что правительство осталось на своих местах, и не только в столицах, но и в губерниях не было резких проявлений массовых беспорядков, за исключением Прибалтийского края, где правительство приняло, по 87-ой статье, ряд решительных мер, направленных против погромов и насилий. Среди них, введение военно-полевых судов, встретившее потом во второй Думе резкое нападение на правительство имело, бесспорно, центральное влияние в восстановлении порядка и возвращении доверия к власти. Можно различно относиться к принятой мере по существу можно сваливать ее, как делали потом многие наши государственные деятели, исключительно на Столыпина, и Щегловитова но нужно иметь мужество оказать, что все министры были солидарны между собою, ни один из них, не исключая и министра Иностранных Дел Извольского, всегда державшегося либеральных воззрений и не пропускавшего ни одного случая чтобы не приложить к нашим революционным порядкам шаблона западноевропейского конституционализма, - не был против введения этой меры и не остался по этому вопросу при отдельном мнении. Постановление Совета Министров, поднесенное на утверждение Государя, как того требовал закон, было единогласное. Все отлично сознавали, что без крутых мер нельзя подавить мятежа и оградить ни в чем неповинных людей от неслыханных преступлений.

Первый месяц после роспуска Думы и до взрыва на Аптекарском острове работа Совета Министров носила довольно неопределенный характер. Новый председатель Совета был совершено естественно поглощен, главным образом, сведениями о внутреннем положении страны и мерами борьбы с эксцессами революционных явлений. Много забот и внимания требовала от него, конечно, и его прямое дело - ведомство Внутренних дел, в котором он не был еще хозяином положения и только входил в новую для него область общего государственного управления, для которого его прежняя служба далеко недостаточно подготовила его. Тем не менее два вопроса стали с первого же нашего собрания так сказать лейтмотивом наших обсуждений, к которым мы постоянно возвращались в каждом последующем заседании, а именно:

1 необходимость подготовки к созыву второй Государственной Думы целого ряда законопроектов по наиболее животрепещущим вопросам нашей внутренней жизни, для того, чтобы {225} будущая Дума сразу встретилась с целым рядом приготовленных для нее дел и не терялась в собственном измышлении всевозможных предположений.

2 Очевидно и прежде всего занимавшая самого Столыпина мысль о том, чтобы, не дожидаясь созыва Думы и рассмотрения ею внесенных проектов, разработать теперь же и провести по так называемой 87-ой статье основных законов ряд мероприятий самого неотложного свойства, регулирующих крестьянский вопрос, которые шли бы навстречу давно назревших запросов нашей жизни и показали бы населению, что правительство Его Величества берет на себя полную ответственность за разрешение этих нужд, проводит свою точку зрения в жизнь и предоставляет законодательной власти внести в проведенные меры всевозможные исправления, не задерживая повседневной жизни, с ее давно назревшими запросами, из-за неизбежных последующих трений законодательного их рассмотрения.

Во главе этих вопросов Столыпин с первого же дня поставил вопрос о выходе из общины и весь этот сложный комплекс земельных правоотношений, который был связан с общинным землепользованием. К этому вопросу Столыпин отнесся сразу с величайшею страстностью и на самые осторожные попытки указать на неудобство разрешать в таком исключительном порядке, как по ст. 87-ой, коренные вопросы нашей крестьянской жизни, на предпочтительность направить их нормальным порядком, из ломая создавшихся вековых устоев, в случае несогласия с проведенными мерами; со стороны законодательных учреждений, он дал, всем нам понять, что этот вопрос составляет для него предмет, не допускающий какой-либо принципиальной уступки.

Был ли это результат давно продуманной им еще в бытность его губернатором программы борьбы с революционным движением, опираясь на крестьянство, подпал ли он с самого своего приезда в Петербург под влияние известных кругов Министерства Внутренних Дел и, в частности, такого страстного человека, каким был В. И. Гурко, давно уже остановившимся на необходимости бороться с общинным землепользованием и не раз пытавшимся влиять в этом смысле и на Горемыкина, - я этого оказать не могу, но должен только открыто отметить, что с первых же дней после роспуска первой Думы, основные положения закона, проведенного затем, в том же году по 87-ой ст. и известного под именем закона 7-го ноября, были представлены {226} в Совете Министров и сделались предметом постоянного его обсуждения. Уже одна числовая оправка о том, что разработка этого проекта началась только в половине и даже вернее в конце июля, а 7-го ноября, то есть всего через три месяца, проект стал законом и был приведен в жизнь, указывает на то, насколько и само Министерство Внутренних Дел и весь Совет встретился с вполне разработанным материалом и притом настолько хорошо разработанным, что длительное его рассмотрение в Думе третьего созыва, и в Государственном Совете, не особенно восторженно встретившем законы, проведенные по 87-ой статье, - внесло в него весьма немного изменений и оставило без всякой ломки его коренные основания.

Лично я не играл заметной роли в разработке этого закона. Я всегда был противником общинного землевладения и проявил мои взгляды в этом направлении еще в 1903 году, по должности члена Особого Совещания под председательством Витте, по делам сельскохозяйственной промышленности, но активного участия почти не принимал.

Этот вопрос задел меня и притом в очень острой форме только потому, что независимо от коренного предположения об облегчения выхода из общины, Столыпин параллельно с ним поставил вопрос о расширении деятельности Крестьянского Банка и о более активном вмешательстве его в удовлетворение крестьянской нужды в земле. Здесь с первых же дней сказалось влиянию на Столыпина А. В. Кривошеина и желанию последнего сыграть решающую роль в организации, сельского, или вернее земельного кредита, с выделением его из ведомства Министерства Финансов и передачею его в ведомство Земледелия.

На первых порах этот вопрос не принял, однако, острого, так сказать ведомственного характера, и только уже значительно позднее, а именно в 1910-м и 1911-м г. г. он едва не дошел - о чем речь впереди, - до полного разрыва моего с Столыпиным. И Столыпин и Кривошеин требовали от меня пока только большей активности в разрешении посреднических сделок крестьян с Банком, против которых мне не было ни малейшего повода возражать, за исключением, разумеется, двух оснований, которые не особенно разделяли ни Столыпин, ни, по преимуществу, Кривошеин. Я должен даже сказать, что Столыпин был значительно менее оппортунистичен, нежели Кривошеин, и скорее схватывал так называемую "прозу жизни", тогда как Кривошеин не раз на мои замечания {227} отвечал просто по обывательски, "если Министр Финансов захочет - деньги всегда найдутся".[лдн-книги1]

• Предыдущая
• 13/29
• Следующая