На железном троне (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 9

Двух минут не прошло, как дальномерный взвод, опираясь на таблицы Брадиса[11] и логарифмическую линейку, рассчитал все что нужно, передал на батареи, и первая из четырех «пятерок» ударила слитным залпом для оценки накрытия.

Бах! Бах! Бах!

Ухнули орудия, окутываясь дымом.

Бум! Бум! Бум!

Чуть погодя вспухло четыре белых облачка недалеко от артиллерийских позиций противника. Гранаты и особенно картечные гранаты пугали артиллеристов всей Европы пока еще чрезвычайно. Поэтому «усвоение их в войсках» шло довольно туго. Их всеми правдами и неправдами избегали. К счастью для Императора…

Спустя пару минут, внеся коррективы, ударила вторая батарея дивизиона.

И почти следом отозвались пушки с датской стороны. Самые длинноствольные. Но тщетно. Это у «Единорогов» Императора стволы в сорок пять градусов задирались, обеспечивая удивительную дальность. У местной же артиллерии, даже на хорошем, годном, длинном стволе, снаряды летели по слишком выраженной настильной траектории, а потому недалеко. То есть, падали с изрядным недолетом, не представляя никакой угрозы для легиона.

После второго накрытия к «пятеркам» подключились и «шестерки», отправляя свои куда более увесистые подарки во врага. И, из-за большей массы снаряда, на такой дистанции рассеивание у них было ощутимо ниже, чем у «пятерок». И, как следствие, результативность огня куда как выше.

Надо сказать, что полк полевой артиллерии Дмитрий по незнанию правильного штата разворачивал, ориентируясь на понравившуюся когда-то концепцию классического броненосца. Орудия среднего калибра нащупывают дистанцию, пристреливаясь, и только потом включается главный калибр. В этой связи он хотел даже не «шестерки», а «восьмерки» ставить. Однако не сложилось — слишком тяжелым получался «Единорог» такого калибра для полевой артиллерии. Даже «Единорог», несмотря на все ухищрения. То есть, «шестерка» выходила вполне разумным потолком.

Полчаса вялотекущего обстрела поставили Кристиана IV в очень неудобную позицию. Он должен был или наступать, чего не хотелось, или отступать, теряя лицо, чего тоже он совсем не жаждал. Ведь если стоять дальше вот так — можно было попросту положить всю армию самым глупым образом. Очень уж действенными оказались картечные гранаты. Даже те, что перелетали артиллерийские позиции — рвались над пехотой или кавалерией, нанося там немалый урон. Особенно «подарки» от четырех тяжелых орудий. Те вообще при удачном накрытии натурально выкашивали людей.

Чуть-чуть поколебавшись, он решился.

— В атаку!

И вот, минут пять спустя, все двадцать пять тысяч датских пехотинцев начали медленное движение вперед. К линейной тактике они еще не перешли. Выучки не хватало. Однако облегченными «испанскими коробками» выстроились.

Казалось бы — вот твой враг. Но Дмитрий огня с артиллерии противника не переносил, справедливо считая ее более опасным противником. Во всяком случае, способным причинить немалый урон. Поэтому весь полк полевой артиллерии продолжал бить по ней.

Пехота датчан вздохнула с облегчением, выйдя из-под обстрела. Но это продлилось недолго. По достижении отметки в полтора километра ударили «трешки» полковой артиллерии. Маленькие, легкие и очень маневренные бронзовые «Единороги» на полностью металлических лафетах, ставших стандартом.

Бах! Бах! Бах!

Бегло ударило три дюжины небольших стволов, угощая врага картечными гранатами своего калибра. Мелких и слабых, но все одно — опасных.

Бах! Бах! Бах!

Бах! Бах! Бах!

Размеренно работали полковые артиллеристы, в прекрасно отработанном режиме, оптимальном для удержания от перегрева орудия. А когда противник прошел отметку в восемьсот метров, к ним подключились ручные мортиры гренадеров. Сто восемь стволов залпом обрушили на датчан гранаты «трешки», полностью унифицированные с полковой артиллерией, только обычные, а не картечные.

Но они шли дальше.

Потери в общем масштабе были пока терпимыми. Большими, но терпимыми, потому что большая часть пехотинцев двигалась в плотном построении и мало что видела вокруг себя.

И вот прозвучал свисток.

Легионеры первой линии заняли штатную позицию: первый ряд встал на колено, второй — над ними в полный рост. И залп. Первого ряда. Секунд пять спустя — второго. И снова, после пяти секунд ожидания, прозвучал свисток, после которого первый ряд ударил залпом.

Новый штуцер, заряжаемый с казны, позволял при должной выучке давать по десять выстрелов в минуту, даже с позиции «на колене». Этим же Император сейчас бессовестно и пользовался.

А как это выглядело со стороны врага?

Сущим кошмаром!

Такой скорострельности не бывает! Не бывает! Тем более что и пули недурно так летели, попадая с пятьсот-шестьсот метров по плотным порядкам пехоты, вполне сохраняя убойность.

Бах! Бах! Бах!

В очередной раз ударили три дюжины полковых орудий, только в этот раз, дальней картечью. Ей стало в самый раз работать.

И датчане побежали.

Слишком уж губительным оказался огонь. Резко как-то, нервно и совершенно смешав ряды. Их испугала картечь? Отнюдь. Она стала лишь отмашкой. Последней соломинкой.

И тишина.

Даже полевая артиллерия сделала паузу на остужение и чистку стволов.

Что делать дальше? Вопрос. Артиллерия датчан, хоть и понесла изрядные потери, но все еще оставалась вполне боеспособной.

Но стоять и ждать у моря погоды было не с руки. И Император дал отмашку к началу наступления.

Пехотный полк и резервный пехотный батальон выдвинулись вперед, а рейтары и штурмовики — остались на позициях, вместе с прочими, чтобы прикрыть полевую артиллерию и обеспечить базу на случай отступления.

Дмитрий лично выехал в боевые порядки полка.

И, под характерную музыку Московского пехотного марша[12], пехота двинулась вперед.

Каждая рота — три линии-взвода по две шеренги в каждой с заметным промежутком. Всего десять штыков в ряд. Узкий фронт. Но к нему прилегала еще одна рота на удалении всего двадцати шагов. Полк — три батальона по три такие роты. Плюс резервный батальон — еще три роты в тыловой формации для прикрытия от флангового удара и в качестве оперативного подкрепления.

Кристиан и все его генералы, а также прочие сопровождающие смотрели на все это действо и дивились. Сложное, по их меркам, построение выдерживалось безукоризненно. Легионеры шли, сверкая своими кирасами и шлемами, словно надрессированные болванчики. Нога в ногу. Строй как по линейке. А разрывы в построении наводили на аллюзии с тактикой древнеримских когорт, про которую многие читали или хотя бы слышали. Но в живую, разумеется, никогда не видели.