На железном троне (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 24

Дальше начал отбор кандидаток, записанных предварительно в послушницы. Тяжелая физическая и боевая подготовка, напряженные занятия в классах выглядели кошмарно. Девять из десяти девиц не выдерживали и отсеивались, переходя или в обслугу, или в мир иной. Выходил этакий вариант Adepta Sororitas из франшизы Warhammer 40000. У них даже символ был введен такой же.

Гибкие, сильные, ловкие и довольно красивые девицы через два года после своего учреждения получили новую форму[31], особый устав, разделенный на публичную и сакральную форму, и много всего другого. А в конце 1612 года им еще и доспехи стали делать. Император долго возился с Мариной и парочкой толковых кузнецов из Богемии над этим вопросом. Остановились на довольно специфической конструкции, основанной на позднем готическом доспехе, который выковывали из качественной тигельной стали, а потом чернили. Пуль он, конечно, не держал. Но и движений практически не сковывал, обеспечивая неплохую защиту в ближнем бою. Важной особенностью этого комплекта доспехов было то, что он создавался больше под влиянием эстетики фэнтези миров, чем классических исторических образцов. Кроме того, каждый комплект имел индивидуальную подгонку, благо, что сестер по уставу не могло быть больше девяноста девяти. Так что, красивая составная приталенная кираса с явно очерченным бюстом прилагалась. Да и вообще — сексуальность комплекта, как и новой формы, несмотря на сокрытие почти всего тела, была важной составляющей.

На «оперативный простор» орден Святой Ольги вышел только в 1613 году, сразу вызвав дикую боль и страдание всего православного клира. Ведь официально эти дамы искали рукописи. Но фактически проводили ревизию церкви, ее имущества и порядка делопроизводства.

И сразу стало находиться ТАКОЕ!

Попытки же что-то сделать, дабы утихомирить этих безумных баб, ни к чему не приводили.

Марина имела статус воскрешенной, что самого по себе было не мало. Сверх того, должность Великого магистра ордена Святой Ольги ставила ее в положение, по полномочиям близкое к архиепископу, да с прямым подчинением Патриарху. То есть, никто ей был не указ, кроме него. А Патриарх, будучи главой Священного Синода, подчинялся напрямую лично Императору. Тому самому Бармалею всея Руси и всех окрестных соседей, что буквально несколько лет назад устроил и с блеском выиграл Гражданскую войну, направленную на физическое устранение оппозиции. Причем, что немаловажно, Марина была бывшей и до сих пор любимой женой Дмитрия, и матерью его законной дочери, а по совместительству еще и блюстителем престола в случае отсутствия Императора на месте. То есть, Патриарх не мог с ней сделать ничего. Вообще ничего. Только молиться и каяться, каяться и молиться…

Но не суть.

Главное, что эта самая Марина Георгиевна, и прислала подкрепление, как Мстиславскому, так и Басманову. На долю Мстиславского вышло два пехотных батальона и отдельный кавалерийский дивизион. Вот они-то и рассказали всем о грандиозных событиях, что происходили на других фронтах[32]. И про Петра Басманова, что в полевом сражении разгромил войска Бранденбурга и Пруссии, отбросив их от Риги. И про Императора, что переправился по льду, занял Стокгольм, а потом разбил датского короля в генеральном сражении у Кальмара. В общем — грандиозно и славно все шло.

Так что на совете решили не робеть и действовать решительно, дабы закреплять и развивать общий успех.

Уже утром следующего дня один батальон пехоты должен был выдвинуться на Полоцк через Витебск, а второй — на Гомель через Могилев. Легиону же «Полесье», в сопровождение двух отдельных кавалерийских дивизионов, предстояло продолжить движение к Минску дабы давить и притеснять основные силы противника…

8 июля 1614 года, окрестности Минска

Прохор Селедкин немного нервничал, наблюдая за предстоящим полем боя. Судя по всему, здесь собрались части и Жерара Бернара, и Иоганна III Сигизмунда Бранденбургского, и Иоганна Георга I Саксонского. Не хватало только войск Пруссии, но, насколько и.о. легата мог судить, те сейчас были несколько увлечены его коллегой.

Совокупная мощь объединенной армии союзников составляла около восьми тысяч кавалеристов, двадцати двух тысяч пехоты и порядка двухсот орудий, преимущественно легких — в два-три фунта калибром. И все они качественно окопались в полевых редутах, ожидая на оборонительных позициях, натиск легиона.

Какая-то логика в этом была.

Если бы Прохор Селедкин решил по неопытности атаковать сходу — случилась бы беда. Но он рассудил иначе. Поэтому полевая и полковая артиллерия во все пятьдесят четыре «ствола», принялась утюжить гранатами эти редуты.

Спокойно, методично и невозмутимо работали артиллеристы легиона. Словно апокрифические немцы из какой-то низкопробной комедии. Каждая батарея производила залп, хорошо, если раз в пару минут под общей координацией дальномерным взводом, ловко, словно волшебной палочкой переносящим сконцентрированный огонь всей артиллерийской мощи легиона с одного полевого укрепления на другое.

А оба отдельных кавалерийских дивизиона после часа ожидания, снялись и спокойно отправились куда-то в обход. Но в должной мере демонстративно, чтобы заставить нервничать командование противника. Окружением столь незначительные силы угрожать не могли. Но получить в тылу позиций дюжину трехдюймовых полковых «Единорогов» и восемь сотен бойцов — удовольствия мало.

Жерар Бернар грустно смотрел на очередной редут, подвергаемый избиению, и раздосадовано покачал головой. Их легкие пушки не добивали до русских позиций очень прилично. А трофейные полковые «Единороги» не смогли и пострелять толком — их быстро и решительно подавили сосредоточенным огнем.

Войска уже очевидно волновались.

Гранаты. Их было много. Очень много. А эти редуты совершенно от них не спасали. Особенно, если их накидывать не по настильной траектории, а вот так — навесом, как это делали «Единороги».

— И сколько мы так простоим? — Нервно произнес Иоганн III Сигизмунд. — Треть артиллерии уничтожена. Пехота вон — с трудом удерживается на позициях.

— Еще и эти их кавалеристы, — продолжил Иоганн Георг I, — что нам столько крови попили, отправились куда-то.

— Перехватим? — Оживился Жерар Бернар. — В кавалерии у нас пока преимущество. Если сейчас выступим всеми силами — догоним и сомнем.

— А если на это и расчет? — Усомнился Иоганн III Сигизмунд.

— На что? На то, чтобы мы их сомнем?

— На то, что мы отправим за ними кавалерию, — продолжил курфюрст Бранденбурга. — Кто его знает, что там, за лесом? Вы знаете? И я нет. А главное — куда они направились?

— И все же, мне кажется это хорошим шансом. Эти кавалеристы очень опасны, — продолжал Бернар, а потом плавно перешел к намекам на трусость. — И если вы позволите, я бы лично возглавил атаку на них.

— Вы сами? — Повел бровью Иоганн Георг I. — Так, пожалуйста. Я не против этой затеи. Вдруг и правда, что-то дельное выгорит.

— Хм… — задумчиво промычал Иоганн III Сигизмунд, обдумывая это предложение. — Хорошо. Я тоже согласен. Хотя мне это все совсем не нравится.