Мост через прошлое - Пименова Татьяна - Страница 3

— Скажи, когда ты прилетаешь! — спросила она его во время последнего разговора. — Я приеду в аэропорт, встречу тебя! Я скучаю!

— Что-то плохо слышно! — ответил Митя. — Позвоню, когда доберусь домой. Ну ладно, бывай!

Дина так и не поняла, когда он вернулся. Прождав два томительных дня, она набрала Митин московский номер. Сначала послышались долгие гудки, а потом трубку сняли.

— Алло! — спокойно проговорил молодой женский голос.

В первый момент Дина перепугалась, что не туда попала.

— Здрасьте, можно Митю? — скороговоркой, не своим голосом произнесла она.

— Митя на работе. Он вернется в восемь. А кто его спрашивает?

Трубка выпала у Дины из рук. Этот голос никак не мог принадлежать Митиной матери. У нее и интонации, и манера говорить были совсем другие. Да Митя и не оставил бы ее одну у себя в квартире. Он даже Дине никогда не давал ключ, вообще терпеть не мог, когда кто-то хозяйничал дома в его отсутствие.

Кто же это мог быть? Новая возлюбленная?

Надо сказать, что удар, нанесенный Дине, оказался совершенно внезапным. Митя совсем не походил на тех мужчин-лгунишек из анекдотов, которые ездят по командировкам, чтобы отдохнуть от семьи или надоевших любовниц. Он нравился Дине именно тем, что всегда говорил правду. Оказалось, она ошибалась.

Дина заметалась по квартире. Находиться в четырех стенах было выше ее сил. Стенные часы с маятником показывали семь пятьдесят. Девушка поспешно натянула черную гипюровую кофточку с вырезом, короткую юбку, которая так нравилась Мите, накинула куртку и выбежала на улицу.

Она знала, что сейчас сделает. Пойдет к нему, прямо так, без приглашения, словно не было этого долгого месяца и двусмысленной командировки. Он откроет ей дверь и обрадуется, как раньше, подхватит на руки, закружит по маленькой прихожей, станет целовать волосы, лоб, лицо… Она скажет Мите, что любит его больше всего на свете, что ужасно соскучилась по нему, что хочет быть с ним и остаться у него. И все будет хорошо.

В конце концов, Дина могла ошибиться номером. Мало ли на свете Мить, которые возвращаются с работы в восемь.

От этой мысли у девушки вдруг стало легко и спокойно на душе. Действительно, нажала не на ту кнопку, а потом вообразила невесть что.

До Митиного дома надо было ехать на метро до конечной, потом еще несколько остановок на автобусе. Дина нашарила в кармане мелочь — как раз на один жетон набирается. Очень символично. Так сказать, билет в один конец.

Дина пустилась бежать. До станции метро «Белорусская», где она жила, было минут десять. Вот сейчас за угол, потом еще поворот направо, а там вдоль здания, где ночной клуб… Они с Митей пару раз были там. И будут еще, Дина теперь в этом не сомневалась. Просто слишком долго она держала Митю на расстоянии. Нечего повторять мамины ошибки.

Дина на всех парах домчалась до угла и вдруг остановилась как вкопанная. Возле клуба притормозила машина. Задняя дверца отворилась, и на тротуаре показался Митя. Дина сразу его узнала. Молодой человек был в шикарном сером пальто, купленном еще в сентябре, когда ему удалось немного подработать. Митя надевал его только в особо торжественных случаях, его вообще отличала бережливость в отношении вещей.

Дина уже открыла рот, чтобы с радостным криком броситься навстречу любимому, как вдруг он наклонился и подал кому-то руку. Из машины вслед за ним вышла какая-то девица. Высокая, темноволосая, на шпильках, в изящной шубке до талии.

Дина почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног… Эта потрясающая песцовая шубка была предметом зависти всех девчонок у них в классе. Да что в классе — во всей школе! Ее счастливая обладательница Верка Соломатина в свои семнадцать имела репутацию прожженной и видавшей виды особы. Школе она давным-давно не уделяла почти никакого внимания, крутила романы направо и налево, переспала со своей округой и при этом держалась словно английская леди, имеющая в роду семь поколений благородных предков. Подруг у нее не было, однако приглашать Верку на вечеринки считалось хорошим тоном. Если приходила Соломатина, стопроцентная явка мужской половины компании была обеспечена.

Дина сама не раз слышала, как ребята называли Верку мразью. Именно так, и не иначе. Уверяли, что для нее ничего святого нет, что мужиков она меняет, как перчатки, что для нее имеют значение только деньги. Говорили о ней зло, за глаза, но едва Верка удостаивала такого «объективного» судью взглядом или просьбой, парень с низкого старта бросался исполнять все ее капризы.

Верка ценила себя высоко. Говорила мало, наверное, опасалась показаться дурой. Широким кругозором или начитанностью не отличалась. На мужчин смотрела свысока, одноклассников презирала за малолетство, с девчонками держалась вежливо, но отчужденно. Дина с ней старалась не сталкиваться, молчаливо признавая женское превосходство Верки.

Верка же, как ни странно, к Дине относилась с уважением.

— Слушай, а ты молодец, — как-то раз призналась Соломатина, когда им с Диной случайно выпало совместное дежурство в школьной столовой. — За мальчишками не бегаешь, достоинство имеешь. Девки наши — смотреть противно. Созрели ягодки. Каждому готовы на шею вешаться.

— А мне это не надо, — неожиданно для себя самой отозвалась Дина. — Лучше один хороший, чем сто таких, каким лишь бы по углам потискаться.

Верка удивленно приподняла бровь.

— Ого! Ну, Динка, ты даешь! Я не знала, что у тебя мужик имеется!

— Да вот, имеется, — улыбнулась Дина.

— И хороший?

— Очень! — искренне выпалила Дина, не до конца понимая, что Верка имеет в виду, но очень польщенная ее похвалой.

— Ты держись за него, Динка, — неожиданно серьезно посоветовала Соломатина. — В наше время кругом одни идиоты.

— Мама моя то же самое говорит, — усмехнулась Дина.

— Мама тебе просто завидует, — бросила через плечо Верка и удалилась к раздаточному окошку, как всегда, с высоко поднятой головой.

Верка была настоящая красавица. Когда она шла по улице, прохожие оборачивались ей вслед. Стройная, изящная, с узкой талией и бедрами, с очень прямой осанкой («Это от танцев, в детстве занималась», — пояснила как-то Соломатина), с длинными прямыми струящимися по плечам темными волосами, она была неотразима даже со спины. Росту в ней было не меньше метра семидесяти, а Верка еще и шпильки носила. Лицо ее вполне могло бы украшать обложки модных журналов, причем ходили слухи, что ей предлагали сниматься, но чем дело кончилось, никто не знал. Она красилась, наверное, лет с десяти, несмотря на отчаянную борьбу учителей, причем делала это очень умело. Громадные, в пол-лица, голубые глаза, обрамленные длиннющими ресницами, которые отбрасывали тень на щеки, когда Верка прищуривалась, точеный прямой носик, пухлые губки, правильный овал лица… В общем, все мужики поголовно падали в обморок и складывались штабелями. В довершении картины Верка рано оформилась. В общем, позавидовать было чему.

— Дин, ну почему одним все, а другим ничего? — поглядывая на Верку, жаловалась Динина лучшая подружка Галка, и она была права.

После того разговора в столовой Дина сблизилась с Веркой. Или, если быть честной до конца, Соломатина ее к себе подпустила. Не то чтобы они вместе проводили много времени или по телефону болтали, но иногда за компанию прогуливали уроки, и Верка что-нибудь рассказывала Дине из своей богатой событиями жизни. От нее Дина узнала, как не залететь (у мамы об этом спрашивать было бесполезно), что надеть, чтобы скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства фигуры, в каких изданиях и каких авторов почерпнуть полезную информацию о мужской психологии и еще много всего другого.

В общем, дело кончилось тем, что Дина пригласила Верку, среди прочих, на свой день рождения. Верка пришла с кавалером, очень взрослым и очень богатым, как она уверяла. За столом вела себя сдержанно, блюда громогласно не хвалила и Светлане Алексеевне убирать посуду не помогала, чем моментально настроила Динину маму против себя. Верка вообще держалась так, словно она особа голубых кровей, а все остальные — ее подданные. Соломатина не суетилась, не мельтешила, как остальные Динины подружки, она молча и с достоинством принимала ухаживания молодых людей, приглашенных на праздник, с некоторыми даже соглашалась протанцевать танец-другой.