Новая заря (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 14

- Быть может, вы не понимаете замысла, потому что так и задумывалось?

- Но…

- Серьезно, - перебила его Марина. – Почему Дмитрий должен вам доверять?

- Но тебе он доверяет? – Лукаво поинтересовался Муцио.

- Доверяет, - усмехнулась Государыня, - но лишь потому, что если умрет он, за ним следом последую и я. Мне не выгодно его предавать. А вам?

- Я лишь пекусь о благополучии державы, - возразил Иов, разве руками.

- Веру, - охотно согласился Дмитрий. - Но что будет, если ты поймешь – наши взгляды в этом вопросе разошлись?

- Постараюсь тебя переубедить.

- А если я не поддамся уговорам?

- Я… не знаю, - как-то подавленно ответил Иов. – Наверное продолжу свои попытки.

- Не лукавь, - холодно произнес Дмитрий. – Ты предашь меня. Признайся, ведь ты считаешь, что я сошел с ума?

- Нет, что ты!

- Неужели тебе так страшно признаться? - Оскалился Государь.

- Хорошо, - примирительно произнес Муцио. – Мы не хотим знать твоих планов.

- Что? – Удивился Иов.

- Не хотим, - с нажимом произнес иезуит. – Наш интерес действительно выглядит подозрительно. И если допустить, что мы тебе враги, то делиться с нами планами – фатальная ошибка. А никаких способов узнать, на чьей мы стороне, пока не случится задуманное, невозможно. А что-то обязательно произойдет.

- Я рад, что ты это понимаешь, - довольно мягко произнес Дмитрий.

- Но то, что ты сделал… признаться, я не понимаю тебя. Зачем? Что тобой двигало? Неужели только чувство мести? Ты же установил такие жуткие законы, что я и помыслить не могу.

- Друзья, - примирительно произнес Государь, - я понимаю ваши беспокойства. Но доверьтесь мне. Чего вы боитесь? Что меня убьют? Так Земский собор выберет кого-нибудь еще. Вон Михаил Романов – прекрасный кандидат. В голове так пусто, что аж звон стоит. Нерешителен. Глуп. Что может быть лучше для монарха? Он вернет все к старине. Ну, как сможет. Шапку Мономаха-то и прочие старые наряды я уже совсем изничтожил в дело пустив. Но как-нибудь управится. И продолжит трудовой подвиг моего блаженного брата. И ты, отче, получишь то, что так страстно желаешь – тишь, да гладь, да божью благодать. Ну, на сколько-то лет.

- А ты разве этого не хочешь?

- Упасти Боже!

- Что?! Но почему?

- У народа хань, проживающего в державе Мин далеко на востоке есть проклятие: «Чтобы вам жить в эпоху перемен!» Они считают, что это самые грустные и тяжелые годы. Но я так не считаю. На мой взгляд эпоха перемен – самая замечательная пора. Королеве Англии Елизавете приписывают высказывание, которое точнее всего характеризует эту эпоху. Звучит оно так: Когда надвигается буря, каждый действует так, как велит ему его природа. Одни от ужаса теряют способность мыслить, другие бегут, а третьи — словно орлы расправляют крылья и парят в воздухе. Звучит, не правда ли? Может быть дело в природе этого народа хань?

- Ты думаешь? – Задумчиво задал вполне риторический вопрос иезуит.

- А почему нет? Ты думаешь викинги хоть чего бы достигли, если бы сидели и млели от покоя? Да чего далеко ходить? Конкистадоры! Горстка безумцев бросилась через Атлантический океан и завоевали целых два континента!

- И многие из них погибли, - назидательно заметил Мурцио.

- Все мы смертны, - безразлично пожал плечами Дмитрий. – Сколько живет простой селянин? Лет двадцать пять – тридцать? Счастлив ли он в спокойной жизни? Тяжелый труд, голод, холод, лишения, боль, унижения… вот в общем-то и вся гамма его житейских радостей. Еще есть женщины и вино. Но по любви он себе позволить жениться не может. Ведь за него все решает отец. А какая радость от жизни с женщиной, которая тебе противна? Что же до вина, то… много ли он его себе может позволить? Ведь он беден. А если там еще и честный, ответственный малый попался, то он себе этого просто не позволит. Да и как? Там же по лавкам у него голодные дети, изможденная жена и еще какие родичи…. Нравится вам эта сказка?

- Такова жизнь, - грустно пожал плечами патриарх.

- Если ее не менять. Если не пытаться наше «завтра» сделать лучше, чем «вчера». Всеми силами. Конечно, с людьми трудно. У них всегда сначала штаны дырявые, а потом бриллианты мелкие. Но как по мне – это неплохо. Такими нас сотворил Создатель. Что скривились? Или вы считаете его криворуким недоучкой?

- Что?! Нет! – Хором ответили иерархи, вскинувшись.

- Хорошо, - произнес с улыбкой Дмитрий. – Ступайте. И если вы союзники мне – посидите тихо. Ах да, Муцио, чуть не забыл. В будущем я планирую перестраивать Успенский собор. Он слишком мал и неказист. Мне бы очень пригодился хороший архитектор. Дерзкий, но толковый. Ты не мог бы мне такого порекомендовать?

- Я напишу своим друзьям. Возможно они смогут кого-то присмотреть.

- Буду благодарен.

Иерархи встали и поклонившись, направились к двери где, выходя услышали едва слышный шепот Марины.

- Почему ты не хочешь им сказать про дары?

Они резко обернулись с очень напряженным видом.

Дмитрий недовольно скосился на Марину, а потом прямо и очень жестко посмотрев на иерархов, произнес:

- Потому что они еще не готовы.

- Дары? – Попытался продолжить разговор Муцио, но Государь не проронил ни слова, в упор смотря на него давящим взглядом. Впрочем, отвечать было и не нужно. Фантазия иезуита, думавшая все эти дни над причинами крайне странных поступков, сработала безупречно. – Дары волхвов? О Боже! Ну конечно!

- Ступайте, - с нажимом повторил Дмитрий.

И два ошарашенных иерарха поклонившись, вышли.

- Думаешь их проняло? – Поинтересовалась задумчиво Марина. Она ведь не случайно проговорилась, а вполне нарочно.

- Проняло. Мне даже интересно, как они теперь будут виться и что танцевать. Будет забавно, если объявят еретиком или пособником дьявола. Хотя на это они очень вряд ли пойдут, хотя бы потому, что это им не выгодно. Обоим. Муцио ладно. Без году неделя на Руси – ни влияния, ни связей здесь нет. Но Иов – он да, он станет теперь куда покладистей.

- Ты же понимаешь, что их нужно будет показать?

- Да. Понимаю. Но покажу только после войны. Если переживут. Очень надеюсь, что теперь, пусть и на время, они прекратят мне мешать из благих побуждение. В конце концов формулу «Deus vult » еще никто не отменял.

Марина посмотрела на него напряженным взглядом. Вздохнула. И, подтянув ноги на мягкий диван, прижалась словно кошка.

- Боишься? – Ласково приобняв ее спросил муж.

- Боюсь.

- За сына?

- За всех нас. Ты очень опасную игру ведешь.

- Над пропастью во ржи …