Плато чёрного спелеолога (СИ) - Стригин Андрей Николаевич - Страница 19

Глупая птица выползает из кустов, с шумом прыгает по опавшей листве, взлетает в воздух и опускается напротив зека, мгновенно его замечает и с хриплым карканьем шарахается в сторону.

— Прочь, с-сука, — со злостью отмахивается от неё зек и в этот момент Виктор прыгает.

А ведь действительно, сталь финки невероятная, лезвие легко входит в плоть, разрезая рёбра и проникая в сердце, смерть мгновенная, тело извивается в агонии, но Виктор вытаскивает финку из тела и вновь бьёт. Останавливается лишь тогда, когда заляпался кровью по самый подбородок. Решительно оттирает лезвие об штаны людоеда, подхватывает автомат, проверяет магазин, он набит патронами до половины, находит запасной, с удовлетворением цокает языком, этот полный. С пояса отстёгивает ножны с финкой, затем стягивает кроссовки.

Держа в руках автомат, Виктор испытывает ощущение сродное оргазму, чужая кровь, попавшая на губы, пьянит, словно вино большой выдержки, выделившийся стремительным потоком адреналин, наполняет душу диким восторгом, но затем рассудок берёт вверх, Виктор перекидывает автомат через плечо и заставляет себя с осторожностью идти к лагерю людоедов. Кто его знает, какие сюрпризы могут там ждать. Вот и этот автомат — большой сюрприз! Есть желание одним махом покончить с ними, ведь это так просто, нажал на курок и жди, когда рой из горячих пуль продырявит плоть, но что-то в спинном мозге говорит: «Губу раскатал» — грубо, но отрезвляюще. Виктор усмехается своим мыслям и, уловив сладковатый дымок, замирает, берёт автомат наизготовку, крайне осторожно выглядывает из-за камней. Вот он — сюрприз! Зеков ни трое, как бы хотелось согласно арифметическим подсчётам, а пятеро, но сама большая неприятность — чернобородый держит АКМ. О том, что бы сразить его одним выстрелом, нет и речи, во-первых, он не в очень выгодном для стрелка месте, его заслоняет дерево, конечно, снайпер бы его снял, но Виктор им не является, а во-вторых, если даже и удалось влепить ему пулю в лоб, автомат быстро перехватят другие.

Дрожа от возбуждения, Виктор подползает ближе, палец на курке зудит и чешется от свербящего желания нажать. Рассудок побеждает, мужчина утирает со лба пот и продолжает наблюдать.

Людоеды разбрелись по поляне, один ворошит угли палкой и поворачивает другим боком подвешенную над костром человеческую ногу, два других играют в карты, на кону очищенный череп. Рядом с чернобородым стоит перепачканный сажей зек, заискивающе говорит, нервно жестикулируя длинными пальцами с синими перстнями. Чернобородый брезгливо морщится, затем настораживается, перехватывает удобнее автомат, кивает рядом стоящему зеку. Тот не спеша вытаскивает нож, в развалку идёт вглубь поляны, восторженно восклицает: — Мусора, мать вашу, сами пришли, бля буду… мусора!

Чернобородый неторопливо поднимается: — Угомонись, шестёрка! Бурый, Репа, ведите их сюда!

Картёжники швыряют карты, скалясь в улыбках, в развалку направляются к появившимся в поле зрения двум мужчинам

Виктор моментально узнаёт в них тех двух бывших полицейских из лагеря тогда ещё Дмитрия Леонидовича.

— Граждане начальники, никак на огонёк пожаловали? Сизый, отрежь им пару кусков от ноги, — хохотнул, очевидно, Бурый.

Бывшие менты в ужасе мотнули головами. На лицах пробегает целая гамма из чувств, от омерзения до страха: — Вагиз мы от Идара Сергеевича, — нервно говорит один из них.

— Ну, Вагиз, ну и что? — легко вскакивает на ноги чернобородый, подходит к ним вплотную, с насмешкой смотрит, затем резко сшибает одного из них прикладом.

— За что? — сгибается мужчина.

— Ты ещё спрашиваешь, Игорёк?

— Мы же дали вам двух человек, — бледнеет тот, которого назвали Игорьком.

— Послушай, где ты видишь двух? — разводит руками чернобородый.

— Ну… мы это… Аньку и Леню отдали.

— Вована грохнули, баба сбежала. Это ваших рук дело, сучата?

— Вагиз, что ты… мы её найдём! — заламывает руки Игорёк.

— Верю, — неожиданно мягко говорит чернобородый, — скажи Идару, за ним должок, иначе бойню в вашем лагере устроим. Ты иди дорогой, а этот останется, не приведёте бабу, друг твой коровкой станет. А вообще… ты меня сильно обидел…

— Я найду её! — горячо восклицает бывший мент.

— Не перебивай, это и так понятно, куда вы денетесь, здесь другое, вы нарушаете законы гостеприимства, отказываетесь от трапезы в моём доме.

Сдерживая рвотные позывы, бывшие менты беднеют донельзя, а зеки гогочут как гуси.

— Ты иди… Игорёк! А за Сеню не беспокойся, двое суток поживёт… надеюсь, за это время вы найдёте Аньку, запал я на неё, — гнусно хохочет чернобородый.

— Вагиз, мы не просто так пришли, — пытается встать на ноги тот, которого назвали Сеней.

— Да это понятно. Всё жду, когда по существу будете петь, — чернобородый присаживается на корточки. — Давай, выкладывай, чем вы можете заинтересовать такого занятого человека как я. Банков здесь вроде нет, долларами подтираемся, сейчас единственная ценность — мясо. Да ты не вздрагивай, Вагиз слов на ветер не бросает, ещё поживёшь денька два, а то и больше, если твой корешок подсуетится. Мне надо эту бабу вернуть и узнать, кто этот тот… залётный. Он мне нужен даже больше, чем Анька. Ты меня понимаешь?

Сеня энергично трясёт головой: — Вот по этому поводу Идар Сергеевич нас послал. На плато ещё есть группы людей их необходимо под себя подмять. Чтобы всё было централизованно, в одном месте. Польза от этого очевидная, надо терпил делом занять. Идар Сергеевич предлагает общий бизнес открыть… на правах полноправных компаньонов.

— Что ты несёшь, какие компаньоны?! — чернобородый рассерженно раздувает ноздри. — Компаньон здесь один — два АКМА. Слушай сюда, тема конечно правильная, терпил необходимо согнать в одну кучу, но бизнес этот будет моим. Предашь Идару, — обращается он к Игорьку, — я согласен реализовать эту идею, пусть подготовит своих бойцов. Ну, а с моей стороны пойдёт Бурый и Репа. И ещё, пусть баб мне подкинет. Да не ссы, коровками делать не будем, Лёха ещё не съеден, просто корешей моих по ночам поллюции мучают, а раз мы компаньоны, — заржал чернобородый, — всё должно быть по понятиям.

— Вику и Эльзу приведём, — с пониманием кивает Игорёк.

— Вот, наконец-то у нас завязываются добрососедские отношения, — философски изрекает главарь, поднимая вверх крючковатый палец. — А ты правильным был бы пацаном, жаль… мент поганый. Прости, брат, клеймо на всю жизнь.

— Да мы давно не менты, — пытается возразить Игорёк.

— Ты не прав, бывших ментов не бывает. Всё, иди, мусор, западло мне с тобой так долго перетирать, запачкаться можно.

Виктор подкрался совсем близко, может рискнуть? Он выравнивает ствол, смотрит сквозь мушку и едва не нажимает, но в этот момент, чернобородый откидывается назад, передёргивает плечами: — Тьфу ты, словно пулю кто хочет мне в лоб вогнать, — он озирается по сторонам: — Что-то Хмара не идёт, Бурый, смени его, — а сам боком отходит под защиту камней.

— Ты чё, Вагиз, в натуре нервы шалят? — косится на него Репа.

— Это не нервы, — отвечает чернобородый, — чую что-то. Бурый, поспеши… автомат возьми. Эй ты, повар, мать твою, хватит жрать, мента свяжи, — окликнул он задумчиво жующего у костра уголовника. — Репа, проводи Игорька, а ты, — обращается он к перепачканному сажей зеку, — наверх сбегай.

Виктор отпрянул, ползком отходит, от досады стискивая зубы. А ведь такой момент был! Почему я не супермен? Всё же надо было стрелять, а там будь, что будет. Хотя… может и правильно… суета полезна при ловле блох. Уйти б незамеченным.

Ему удаётся покинуть приделы Чёрного монастыря до того как Бурый обнаружил изрезанного Хмару. Виктору неожиданно выныривает сбоку от своих товарищей, весь заляпанный кровью, словно мясник со скотобойни. Аня вскрикивает, не сразу его, узнав, но затем ещё больше пугается, думая, что он смертельно ранен. Алик мгновенно замечает автомат, брови в удивлении взлетают, белая панама падает с ушей.