Природа зверя - Пенни Луиза - Страница 4
- Предыдущая
- 4/23
- Следующая
– Милый парнишка, – заметила Анни.
– Милый? Это Годзилла милая. А он – чистый ужас, – сказал Оливье, ссаживая мальчика с «жеребца» и направляя его усилия на разбитые стаканы.
– Мы поначалу тоже считали, что он забавный. Настоящий маленький человек с характером. Но потом он прибежал сюда и начал рассказывать, что его дом горит, – сказал Габри.
– А дом не горел? – спросила Анни.
– А вы как думаете? – ответил ей вопросом Оливье. – Вся наша добровольная пожарная команда помчалась туда, и что они увидели? Что Ал и Иви преспокойно работают у себя в саду.
– Мы пытались поговорить с его родителями, – сказал Габри. – Но Ал только рассмеялся и сказал, что не сможет остановить Лорана, даже если бы захотел. Уж такая у него природа.
– Наверно, так оно и есть, – кивнула Мирна.
– Ну да, землетрясения и торнадо – тоже часть природы, – сказал Габри.
– Так вы правда считаете, что Клару не удастся убедить помочь нам с декорациями? – спросил Брайан. – До премьеры всего несколько недель, и помощь нам бы не помешала. Пьеса и в самом деле выдающаяся, хотя и неизвестно, кто ее написал.
– Что? – удивилась Изабель Лакост. Она взглянула на обложку сценария и только теперь обратила внимание, что имени автора нет. – Никто не знает? Даже вы?
– Ну, мы-то знаем, – ответила Антуанетта. – Просто не говорим.
– Поверьте мне, – сказал Габри, – мы спрашивали. Я думаю, ее написал Дэвид Бекхэм.
– Да ведь он… – начал Жан Ги, но Мирна перебила его:
– Не дергайтесь. На прошлой неделе он решил, что пьесу написал Марк Уолберг. Пусть себе фантазирует. И я пофантазирую. Дэвид Бекхэм, – проговорила она мечтательным голосом. – Он должен прийти на премьеру. Один. Они с Викторией разругались.
– Он остановится в нашей гостинице, – продолжил Габри. – От него будет пахнуть кожей и лосьоном «Олд спайс».
– Ему понадобится книга для чтения перед сном, – сказала Мирна. – И я принесу ему какую-нибудь…
– Ну все, хватит, – сказал Жан Ги.
– Я хочу послушать дальше, – заявила Рейн-Мари, и Арман с усмешкой посмотрел на нее.
– Вы никогда не догадаетесь, кто написал пьесу, – сказал Брайан. Он рассмеялся и ткнул пальцем в то место, где было вымарано имя. – Вы его не знаете. Это парень по имени Джон Флеминг.
– Брайан! – прикрикнула на него Антуанетта.
– Что?
– Мы же решили, что никому не будем говорить.
– Да про него никто даже не слышал, – сказал Брайан.
– Но в этом-то весь смысл, – проворчала Антуанетта. – Ты геодезист, что ты знаешь о маркетинге? Я хотела создать атмосферу тайны, подозрений. Чтобы люди думали, что пьесу написал Мишель Трамбле[7] или что это потерянное творение Теннесси Уильямса.
– Или Джорджа Клуни, – подхватил Габри.
– О-о-о, Джордж Клуни… – пропела Мирна, снова закатив глаза.
– Джон Флеминг? – переспросил Гамаш. – Вы не возражаете?
Он взял сценарий со стола и уставился на название. «Она сидела и плакала».
– Мы связались с людьми, которые занимаются авторскими правами, чтобы узнать, кому мы должны платить за разрешение, но у них такая пьеса ни под каким именем не числится, – сказал Брайан, словно оправдываясь перед полицейскими.
У сценария, который держал в руках Арман, были обтрепаны уголки, бумага покрыта кофейными пятнами, испещрена записями.
– Распечатка старая, – заметила Рейн-Мари.
Шрифт был неровный – не чистый, компьютерный, а корявый шрифт пишущей машинки.
Арман кивнул.
– Что там? – тихо спросила она.
– Ничего. – Он улыбнулся, но лучики смеха не побежали от уголков его глаз.
– Я тоже играю роль, – сказал Брайан, поднимая свой экземпляр рукописи.
– Моего соседа-гея, – объяснил им Габри.
– Никакой он не гей, так же как и ваш персонаж, – сердито фыркнула Антуанетта.
– Только не говорите об этом Оливье, – сказала Мирна. – Он будет немного разочарован.
– И очень удивлен, – добавил Габри.
Мальчишка, к порванной куртке и джинсам которого все еще цеплялись пожухлые листья, закончил сметать разбитое стекло и вернулся к столику Гамаша.
– Просто чтобы вы знали, – сказал он, протягивая метлу и совок Оливье. – Я совершенно уверен, что там есть алмазы.
– Merci, – поблагодарил его Оливье.
– Ну-ка, – сказал Арман, вставая и возвращая парнишке палку. – Время уже позднее. Бери свой велосипед. Я засуну его в машину и отвезу тебя домой.
– Пушка и вправду была очень, очень большая, patron, – сказал парнишка, следуя за месье Гамашем из бистро. – Не меньше этого дома. А на ней монстр. С крыльями.
– Я тебе верю, – услышали они слова Армана. – И не допущу, чтобы монстр тебя унес.
– А я защищу вас, – сказал мальчишка и так замахнулся палкой, что ударил Армана по колену.
– Надеюсь, у вас есть в запасе новый муж, – сказала Антуанетта. – Не уверена, что этот дойдет до машины живым.
Они наблюдали за Арманом, который уложил велосипед в багажник «вольво», потом сунул палку на заднее сиденье. Но мальчик вытащил ее и, судя по всему, не собирался с ней расставаться. Он и шагу не делал без палки в руках. Ведь мир – такое опасное место.
Арман признал поражение и сдался, хотя они видели, что он все еще пытается внедрить в голову паренька некие основные правила жизни.
– Я бы на вашем месте сейчас же посетила сайт знакомств, – сказала Мирна, повернувшись к Рейн-Мари.
Через несколько километров мальчишка спросил у Гамаша:
– Что вы напеваете?
– Разве я напевал? – удивился Гамаш.
– Oui. – Парнишка идеально воспроизвел мелодию.
– Это называется «На реках Вавилонских», – сказал Арман. – Псалом.
Джон Флеминг. Джон Флеминг. Это имя вызвало у Гамаша ассоциацию с псалмом, хотя он и не мог понять почему.
Он подумал, что это не может быть тот самый человек. Имя распространенное. А он видит призраков там, где их нет.
– Мы не ходим в церковь, – заговорил парнишка.
– И мы тоже, – сказал Арман. – А если и ходим, то редко. Хотя я иногда захожу посидеть в церквушку в Трех Соснах, если там никого нет.
– Зачем?
– Там очень спокойно.
Парнишка кивнул:
– Я иногда сижу в лесу, потому что там спокойно. Но туда непременно слетаются инопланетяне.
Мальчишка снова стал выводить тонким голоском мелодию, которую Гамаш знал очень давно.
– Откуда ты знаешь эту песню? – спросил Гамаш. – Она вышла из моды задолго до твоего рождения.
– Папа поет ее мне каждый вечер перед сном. Это песня Нила Янга. Папа говорит, что он гений.
Гамаш кивнул:
– Согласен с твоим отцом.
Мальчишка покрепче обхватил палку.
– Я надеюсь, она у тебя на предохранителе, – сказал Гамаш.
– Ну да. – Лоран повернулся к Гамашу. – Та пушка настоящая, patron.
– Oui, – согласился Гамаш.
Но он не слушал. Он смотрел на дорогу и думал о мелодии, застрявшей в его голове.
Однако пьеса называлась иначе. Пьеса называлась «Она сидела и плакала».
Тот Джон Флеминг не мог написать эту пьесу. Он не писал пьес. А если бы и написал, то ни один режиссер в здравом уме не взялся бы за ее постановку. Вероятно, речь идет о другом человеке с таким же именем.
Мальчик, сидевший рядом с ним, смотрел в окно, за которым уплывали назад пейзажи ранней осени, и сжимал в руках палку чуть ниже того места, где отец вырезал его имя.
Лоран. Лоран Лепаж.
Глава третья
Когда Гамаш вернулся, приглашенные на обед гости уже собрались и теперь выпивали, ели яблоки и сальсу из авокадо с кукурузными хлопьями.
– Вижу, ты благополучно довез Лорана до дома, – заметила Рейн-Мари, встретив его у двери. – Нашествия инопланетян не случилось?
– Мы пресекли его в зародыше.
– Не совсем, – возразил Габри, стоявший у двери в кабинет. – Один сумел просочиться сквозь защитные сооружения.
- Предыдущая
- 4/23
- Следующая