Характерник. Трилогия (СИ) - Забусов Александр - Страница 32

Пошло ожидание перемеживающееся лишь звуками, слава Богу, пока еще только слабого боя, ведущегося в отдалении от основной группы. Вернулись Малек и Корень.

«Молодец боец, — пронеслась мысль в голове Анатолия. — Стреляет, значит жив»

* * *

Для Воронина, приказ на незапланированный вылет после обеда, прозвучал как гром средь ясного неба. Обычно удары по целям производились в плановом порядке в первой половине дня, а к часу все самолеты находились на аэродроме. В летнюю пору земля в Волгоградских степях нагревалась до состояния раскаленной плиты, сама техника грелась на солнце до такой степени, что можно запросто обжечься, взявшись рукой за метал. Ветераны полка частенько сравнивали степные условия с аэродромом в Шинданде. Работать на стоянке было тяжело.

К выполнению боевой задачи готовились на ходу. По точке на карте требовалось определить ее высоту относительно аэродрома, дальше все вычисления производились в уме и на бегу. Штатный режим полета никоим образом не расслаблял летчиков, работать предстояло в горах Кавказского хребта. Ведомым у Воронина был Пашка Проскурин, молодой летун, только с началом конфликта в Чечне получивший минимум опыта в пилотировании МИГа. Проклятая эпоха Ельцинского правления достала всех и на земле и в воздухе. Павел старался. Его дед и отец, были летчиками, а упертый характер лейтенанта Проскурина не позволял ему быть хуже, чем они. С КП мигарей наведут на цель, а уже на месте они будут работать по целеуказанию авионаводчика.

При подходе к цели перешли на боевой канал и установили связь с авионаводчиком. Под самолетами раскинулись зеленым ковром горы, с лощинами и каменистыми протоками. В некоторых местах, сами вершины смотрелись рисунком выложенным мозаикой голого скального грунта. Авионаводчик добросовестно пытался сориентировать истребители относительно какой-то горной вершины.

— Для меня с высоты все эти горы как близняшки! Обозначьте границу своего присутствия ракетами зеленого огня. Буду заходить с западного направления! Учти — нанесу только один удар. Рассчитывайте на это.

Встали в полный разворот, и когда снизу из горной «зеленки» к небу потянулись шлейфы ракет, рассыпаясь яркими красками зеленого огня, сообщил:

— Ракеты вижу! Давай цель!

Наводчик выдал целеуказания и добавил:

— Мы от нее в сотне метров к востоку. На два часа. Как понял?

— Спасибо, понял. Работаем! — Воронин свалился в пикирование, потребовал от ведомого. — Паша, держись плотнее!

Сброс бомб, и облегченные от многотонного груза самолеты парой взмыли вверх. Воронов по привычке осмотрел в перископ заднюю полусферу. Никаких заморочек в виде ракет «Земля-Воздух» по ним не пустили. После того, как легли на горизонт, снова запросил авионаводчика:

— Как сработали? Можем добавить из пушек!

Молчавший эфир не проснулся даже после повторного запроса. Внизу ярким цветом расцвели цветы пожарищ, а между ними облака пыли и дыма. Такая картина проявилась после разрыва восьми пятисоткилограммовых бомб. Пора домой! Перешли на канал связи с КП, взяли курс на свой радиомаяк.

* * *

Укрывшись за громадным валуном, Монзырев разглядывал место будущего прорыва, иногда отвлекался на переговоры Шамана с летунами, которые и обеспечат этот прорыв. Высоко в небе послышался гул летящих самолетов и по договоренности бойцы РДГ обозначили свое присутствие ракетами. Дальше, уже ни Монзырев, ни кто-либо другой, не могли контролировать ситуацию. Свернувшись в позу эмбриона, вжавшись в камень, люди сначала слышали рев самолетов идущих на пикировку, а потом этот рев переродился в многоголосый вой падающих бомб.

Ад разверзся, приводя в отчаяние всех без исключения людей прятавшихся в горах. Ты никто перед ним. Ты пылинка на его пути, которую в любой миг может смести с выбранного места сила огня, металла и невероятной мощности взрывной волной, помноженной на камень и высоту гор. Ты лежишь на месте, лишь пытаешься сильнее вжаться в грунт, ищешь защиту в самой незначительной щели, хочешь как скорпион, забиться в нее, втиснуть туда хоть малую часть своего тела. Все это время в голове бьется лишь одна мысль: «Выжить! Выжить! Выжить!»

А авиационные бомбы, со стремительно нарастающим воем все это отпущенное лично тебе время, кажется, уже долбят тебя в самый затылок. Кажется, конец один, и он неизбежен. Сейчас все закончится. На горной дороге они останутся навечно, а когда все успокоится, их кости растащат шакалы по лощинам, и только память о них будет жить в семьях еще несколько поколений. Потом все, канет в небытие и она.

Разрывы бомб добавили в звуки и свою лепту, заставили забыть про чудовищный вой. Адский огонь разорвал тело горы, взметая вверх к небу «каменное мясо». Взрывная волна косила все на своем пути, не делала скидку на своих и чужих. Пыль и дым поднимались широкими столбами, груды горящего бурелома захламили проход.

* * *

Лежа за кучами валунов покоившихся у основания скалы, Сергей изредка производил выстрелы по открывавшимся в процессе передвижений бандитам. Заставлял их быть осторожней в своих действиях. На противоположной стороне дороги уже неподвижно лежали тела троих боевиков, двоих завалил спецназовец из команды, вышедшей на них в самый тяжелый момент боя, одного он, Сережка. Теперь он остался сам, остался прикрыть прорыв, хотя на самом деле, после того как сбагрил народ повисший на нем как гиря, наконец-то смог спокойно вздохнуть. Не надо было принимать решений и нести ответственность за жизнь десятка вымучившихся в плену людей.

Нарастающий с неба гул самолетов, услышал давно. Еще не понял, как это все может быть убийственно для всех, опыта встречи с авиоударом небыло никакого. Потом, там, за скалами, вдали от занятой им позиции, послышался вой, а за ним стали греметь невероятной силы взрывы. Инстинктивно вжался в камни.

После ухода самолетов, клубы стойкого, обильного дыма, пеленой выползли из-за поворота дороги. Там за скалами, судя по всему, был сильный пожар, Сергея отделяли от него более чем полкилометра, но даже отсюда слышался треск и шум огня. Хвоя горит хорошо. Ему казалось, что все остальные звуки замерли. Даже осыпающийся со скал камень воспринимался как незначительный шелест. Слух отказывался ощущать его по-другому.

«Да, выжил ли там кто, после такого?»

Кто мог после всего этого еще, и пойти на прорыв?

В стане врагов, стояла мертвая тишина. Люди, скопившиеся у поворота, еще недавно готовые пойти в атаку и сбить препятствие на своем пути огнем и маневром, затихли. Кто-то успел сбежать без оглядки, кто-то натурально обделался. Бывает, всем хочется жить! Это их организм, помимо них самих, заработал самостоятельной жизнью. Скорее всего, нашелся тот, кто первым пришел в себя. Поднял боевиков в атаку. Пригибаясь и вжимаясь в скалы, кое-где с пологим склоном, прилегавшим к дороге, моджахеды сунулись было вперед, да тут же нарвались на довольно плотный огонь очередей из стрелкового оружия. Теряя людей, откатились назад.

Скованность позиции не позволила Хильченкову развернуться, поменять место лежки, отползти за скалу. Он наблюдал, как корчатся от боли и стонут раненые им люди, как не могут добраться до своих, таких близких позиций. Добивать для наглядности не стал. Пусть бородатые смотрят, что может случиться и с ними, если снова поднимутся в атаку. Время, будто снова замедлило свой бег, решило дать передышку обеим сторонам. После сброса бомб, землетрясения в горах больше не наблюдалось, а дым все клубился в районе эпицентра.

Время отщелкивало минуты, секундная стрелка на наручных часах, плавно покачиваясь, шла в положенную ей сторону. Сергей ползком сместился к краю дороги, благо дело, после хорошей встряски, со скалы под которой он первоначально прятался, камнепад навалил подобие «пулеметного гнезда». Мысль, что его могут обойти по крутому нижнему склону, пройти, цепляясь за деревья и камни, уже не раз посещала его голову. Вот и перебрался поближе к скату.