Стоит ли верить сердцу? - Келли Элисон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/38
• Следующая

"Одновременно!" - цинично заметил тихий внутренний голос.

- Мы проспали! Я опоздала принять! - Вылетев из кровати, Джина помчалась через комнату, кутаясь на ходу в покрывало.

- Опоздала принять?.. - Его вопрос повис в воздухе, потому что она уже вылетела в холл.

Зажмурившись от яркого солнечного света, льющегося в окно, он снова откинулся на подушку, но через несколько секунд повернул голову к часам на ночном столике. Девять двадцать. Вообще-то нужно встать, принять душ и одеться. Он усмехнулся.

- Почему ты лежишь и усмехаешься как идиот, уставившись в потолок? спросила Джина.

Его ухмылка стала шире.

- Сбрось покрывало, и я скажу.

Она засмеялась и выглядела при этом прелестно.

- Ты всегда вылетаешь из постели, подобно вспугнутой диковатой лошади?

- Господи, как я люблю, когда ты говоришь гадости!

- Тогда возвращайся в постель. Она покачала головой:

- Мне нужно работать.

- Нет, не нужно. Я даю тебе отгул.

Она заколебалась было, потом прошла через комнату и упала ничком на кровать. И совершенно не сопротивлялась, когда он поймал ее и начал целовать.

- С добрым утром, Джина, - сказал он серьезно.

Она улыбнулась:

- С добрым утром.

- А теперь изволь-ка объяснить, почему ты вылетела отсюда несколько мгновений назад так, будто кто-то приложил к тебе раскаленное клеймо?

- Я приняла таблетку. Он нахмурился:

- Ту, которая предотвратит твой распад на дневном свету?

- Ту, которая предотвратит появление крикливого младенца.

- Вот как? А что в этом страшного? Ты, верно, так давно принимаешь их, что уже защищена?

- Более или менее, но в идеале их надо f принимать ежедневно примерно в одно и то же время.

- Это увеличивает эффективность? Она пожала плечами:

- Я только знаю, что принимаю эти таблетки в семь тридцать вот уже в течение восьми лет, и не хотела бы рисковать даже на долю процента. Почему ты нахмурился?

- Это, конечно, не моя область, но разве не вредит непрерывный и долгосрочный прием пилюль женскому плодородию и плоду?

- На этот счет есть масса теорий.

Он хмурился нарочито покровительственно.

- А когда ты захочешь иметь детей, не может возникнуть проблема с беременностью?

- Я не хочу иметь детей.

- Никогда?

- Нет, ну, если бы я вышла замуж за человека, который любил бы детей, то можно было бы подумать об одном ребенке, - уступила она таким безжизненным тоном, что Пэришу захотелось проверить, есть ли у нее пульс.

- Об одном ребенке? - повторил он.

- Угу. Желательно было бы родить девочку. Если муж будет хорошим отцом, он не станет часами смотреть какие-нибудь спортивные соревнования или отправляться с ночевкой на рыбалку, а это значит, что ребенок будет чувствовать отцовское влияние. - Тон у нее был совершенно прозаический. - Я думаю, дети должны появляться только в том случае, если брак чрезвычайно устойчив и материально обеспечен; лишь такой брак предполагает наличие детей, - продолжала она. - У меня было много проблем с многодетными родителями; много детей рождается из-за легкомысленного отношения супругов к ограничению рождаемости, либо когда они полагают, что это их право, либо потому, что их маленький Джонни нуждается, видите ли, в приятеле.

Пэриш глядел на нее так, будто у нее только что выросла вторая голова. Джина вздохнула, ей было тяжело видеть, как он удивлен.

- А ты сторонник легкомыслия в этих вопросах. Не отрицай, - перебила она, едва он попытался открыть рот, - это читается на твоем лице.

- Я хотел сказать, что ты или не любишь детей, или пытаешься склонить меня к тому, чтобы я не участвовал в приросте населения.

Джина улыбнулась:

- Неправда, что я не люблю детей, просто знаю, что это влечет за собой, и потому, если даже решусь иметь ребенка, обязательно ограничу эти упражнения. Понимаешь, меня не вдохновляют, с позволения сказать, радости круглосуточной заботы о детях.

В тех редких случаях, когда Пэриш думал о браке и о своем будущем, он всегда воображал себе минимум трех детей, двое из которых - сыновья, и преданную, хотя и безликую, жену, полностью посвятившую себя ему и детям. Да, когда он думал об этом, то именно так.

Больше того, он всегда считал, что женщина, с которой он захотел бы соединить свою жизнь, должна разделять его виды на будущее. И вот новости! Ничего из того, что сказала Джина, не соответствовало тому, что он себе воображал!

- Скажи, пожалуйста, а если бы ты нашла себя в безупречном браке с мужчиной, который любил бы детей, и вы решили бы иметь одного... желательно девочку, ты отказалась бы от карьеры, чтобы стать образцовой матерью?

- Конечно, нет! - возмутилась она. - Бог мой, это было бы хуже всего!

Он заморгал:

- Вот как?

- Именно, Пэриш! Это же несчастье, когда ум ничем не занят. Полная гибель! Скандалы, обиды, не говоря уж о потере самоуважения в придачу! Брак распался бы, и я осталась бы безработной матерью-одиночкой, обозленной на весь мир!

Ее лицо пылало негодованием, но, несмотря на все ее доводы, Пэриш уже понял, что никакая другая женщина ему не нужна.

- Я не исключаю идеального дома, Пэриш, - продолжала она спокойнее, но слишком ценю свою независимость и свой мир.

- Понимаю. Ну, в таком случае у нас возникнут проблемы.

Его глаза потемнели до глубокой синевы, он так пристально смотрел на нее, что она встревожилась. Предвкушая, что сейчас он скажет нечто глубокое и значительное, чего она не хотела слышать, Джина стала осторожно отодвигаться; это было нелегко из-за мешавшего ей покрывала, в которое она завернулась, как в кокон.

- Пэриш, я думаю, я знаю, что ты хочешь сказать, но... - Она уже собиралась выскользнуть из постели, но он схватил ее за руку. - Пожалуйста, Пэриш... - Ее голос умолял, но вырваться она не пыталась. - Я не хочу спорить. Не сегодня утром... не сейчас. Я только хочу в душ и...

- Знаю. Но есть проблема. - Он подмигнул. - Итак, я приступаю.

Она не сразу поняла, а поняв, широко улыбнулась. Пэриш мгновенно развернул ее и стал целовать...

Джина обычно гордилась тем, что никогда не уклонялась от фактов, а факты были таковы - и она это знала, - что, имея дело с Пэ-ришем, она искушает судьбу. Однако, рассуждала Джина, не было никакого вреда в том, что она потакает своему слабому сердцу. Через три дня Пэриш уедет на вторую ревизию, которая продлится пять недель. К тому времени, когда ревизия закончится, она вернется в Сидней, к тому образу жизни, который ей нравился и который делал ее почти счастливой.

• Предыдущая
• 23/38
• Следующая