Реализация - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 23
- Предыдущая
- 23/60
- Следующая
Штукин приложил ухо к стене, и голоса стали слышны более отчетливо. Разговаривали трое. Юнгерова и Ермилова Валерка опознал сразу, а вот третий голос – он тоже был знаком, но эхо его искажало…
– Да, не учли малехо… Переделаем… Есть такое дело. Но мы все равно перевесим…
Штукин пожал плечами, прикинул, а не вернуться ли ему на диван, чтобы никто не застукал его подслушивающим, но в этот момент голос Юнгерова заставил его напрячься и тщательно вслушиваться в каждое слово:
– Итак, сколько переведено в нал?
– Два миллиона ноль двадцать девять, – пробубнил в ответ Ермилов.
– Бешеные деньги, – усмехнулся третий собеседник.
– Послезавтра Вадик все упакует, чтобы было… – начал Ермилов, и его перебил Юнгеров:
– Чтобы все было красиво: ровно два лимона, перевязанные ленточкой. А ноль двадцать девять пустим на подарки всем подряд – ручки, папки, сумки, парфюм и прочая лабуда. В Москве ведь теперь и секретарше духи за двести баксов не подаришь.
– Дожили: тридцать тонн на туалетную бумагу! – засмеялся третий, и Штукин, окончательно прислушавшись, вдруг узнал этот голос – он принадлежал Крылову!
– Да, отрастили жопы! – крякнул Ермилов. Потом Юнгеров сказал что-то тихо и неразборчиво, и ему ответил Крылов:
– Так если бы мне с самого начала задачу поставили правильно! А то какие-то депутаты, ГУБОПы, ГУБЭПы… Сидят в дорогих гостиницах, кофеи распивают… Я часами могу говорить еще красивее их. У них одни тенденции, помноженные на нюансы. И все такие серьезные, только делать ничего не умеют. Но все готовы взять деньги за организацию непонятно чего. А организовывать – не надо! Надо, чтобы каждый день на свои рабочие места приходила пара трезвых сотрудников, умеющих заниматься сыском. Ну, технику им еще дать… И все!
– Началось! – гулко вздохнул Юнгеров. Крылов забасил в ответ еще громче:
– Ни хера не началось! Какого лешего перезваниваться, принюхиваться, причмокиваться? А?! Спросили бы у Крылова сразу: Петр, а можно ли выйти на самого большого начальника, дать ему на лапу, чтобы все завертелось и закрутилось в нужном нам направлении? Чтобы этого вашего злого гения с поэтической кликухой в центрифугу засосало?
«С поэтической кликухой… Это же он про Гомера!» – сообразил Штукин, уже чуть ли не распластавшийся на стене.
– …И Крылов бы вам…
– Козлам? – вставил Юнгеров.
– …Вам поведал бы, что еще в 1994 году был у меня в лагере Хозяин: Варков Иван Данилович – человек хваткий, умный, строгий. Так вот, потом его, говоря по-вашему, перевели начальником всех лагерей, потом дали генерала. А теперь он – министр юстиции. А я с ним дела еще в тайге обделывал. Да он своему заму не поверит, а мне поверит! Я – свой! От меня костром пахнет.
– Петя! – взмолился Юнгеров. – Я уже наизусть эту тему знаю. Раз пятый слышу. Ну что надо, чтоб ты понял, – признаю. Надо было сразу к тебе. Только Министерство юстиции – не совсем… Министерство внутренних дел…
– Правильно! – обрадовался Крылов. – Я ж тебе обещал, что нормально почву прозондирую и тогда скажу конкретно, с кем Данилыч обтяпывает делишки в нашем министерстве.
– Прозондировал?
– А как же!
– Ну, и с кем?
– С ним!
Штукин, естественно, не мог видеть, как Крылов поднес к глазам Юнгерова федеральную газету, половину первой полосы которой занимала фотография.
– Знакомая личность?
– А что между ними общего? – недоверчиво полюбопытствовал Ермилов.
Крылов крякнул и зашуршал сминаемой газетой:
– Надо не газеты читать и журнал «Деньги» с социологическими тенденциями, а смотреть в корень. А корень у кадровиков в анкетках. Так вот – этот парень работал когда-то в прокуратуре Свердловской области. А с Данилычем они познакомились крепко после бунта в тамошней «крытке»[14] . Бунт был нехороший, гнилой, с жертвами. При проверке вскрылось многое… ладно. Не об этом сейчас. Результаты все похерили. И прокурорский, чтоб вы понимали, тогда в накладе не остался. А иначе и быть не могло – чтоб от того говна по-тихому отряхнуться – все в доле должны были быть. Вот. С тех пор они друг другу и верят.
– И слово держат? – после небольшой паузы поинтересовался Юнгеров.
Крылов откашлялся и степенно продолжил:
– Про слово. Как-то в БУРе[15] воры организовали движения. То, се – пошла канитель. Явился к ним на разговор Варков. А один вор спорол с бушлата пуговицы и пришил их себе на грудь – прям через кожу – так и вышел к Варкову. Ну и началась у них беседа через «понял-понял». Варков ушел. Через полчаса вернулся, снимает китель, рубашку, а на плечах, через кожу, – звезды полковничьи вколоты. Угу! И орет: «Не закончится буза – в тундре комарам скормлю. Слово даю!» Вот. Воры присмирели.
– Убедил, – выразил все в одном слове Ермилов.
Юнгеров снова пробубнил что-то неразборчивое. Крылов, видимо, ответил на его вопрос:
– А как? Да по-простому. Приеду к нему; закусим ваш коньяк дорогущий огурцом соленым, чтоб рассол на галстуки закапал, и скажу я ему: «Иван Данилыч, выручай по старой дружбе!» И кину под ноги мешок с червонцами. С долларами то есть. А он так попинает его носком ботинка и ответит: «Я это передам в надежные руки. Ты мне лучше расскажи, как живешь, не скучаешь ли по нашим краям?»
– Лагерям, – вставил Юнгеров.
– А лагерь не за запреткой[16] , а в душе, – огрызнулся Крылов.
Юнгеров вздохнул так, что даже Штукин расслышал.
– Ты, Петр, как расскажешь чего-нибудь… хорошо, что нас никто не слышит, а то подумали бы, что…
– Что? – нервно переспросил Крылов.
– Что мы людоеды!
– Я только объяснил суть, о которой мы уже много говорили, но по-другому!
– Ладно, ладно, – сказал Юнгеров с примирительной интонацией. – Что у нас, у русских, за манера такая – о серьезном деле говорим и тут же из-за моральных нюансов начинаем спорить?… Достоевщина какая-то.
– Именно-с. Достоевский, кстати, сидел. Поэтому и взгляд на мир имел соответствующий…
– Все, Петр, хорош! Успеем еще о Достоевском… Значит, трогаетесь вы с Рахимовым послезавтра… То, что поездом, а не самолетом, – это правильно, от греха… Насчет машины… Может, мне все же вам какую-нибудь «бээмвуху» выделить?
- Предыдущая
- 23/60
- Следующая
