Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ) - "yulia.solovyova47" - Страница 70

Он меня контролирует.

Я порывалась звонить Елене. Но как только в моей голове даже появлялась такая мысль, он прожигал меня взглядом и словно шептал: не стоит, love. И я знала, что дома позвонить мне не удастся. Везде прислуга, мешающая, вечно подсматривающая. А ещё он. Клаус теперь часто дома. Можно подумать, это потому что у нас наладились отношения. Но также это можно воспринять как-то, что он теперь следит за мной.

Помню, как я сказала, что отправляюсь в магазин. Я до последнего верила и убеждала себя, что еду именно туда. Мне нужно купить новую помаду. Только в машине я созналась самой себе — мне нужно позвонить Елене с телефона около магазина. Не знаю, что ей скажу, но я должна.

Клаус оказался со мной мгновенно. Объяснил это как-то, что мы мало времени проводим наедине. Он поцеловал меня в губы в машине. Я осознавала, что с ним не смогу позвонить. И он знал это, поэтому поехал со мной и помогал подбирать цвет помады под платье. Мои мысли же были заняты совсем другим — может, удастся незаметно совершить звонок? Но нет.

Таким образом, я чувствую себя просто ужасно.

Клаус всегда говорил: «семья превыше всего». А что, если для меня важны друзья? Я понимаю, что муж защищает свою семью.

Как-то поздно вечером он ласково обратился ко мне и ещё раз попросил подумать, кем я дорожу.

Понятно, что для меня — эгоистки, ребёнок дороже всего. Возможно, и Клаус.

Но… я уже предавала Елену. Это нехорошо. И почему Елена должна страдать от неведения? Хочу высказать ей, что Селеста находится со мной под одной крышей. Помню, она как-то искала её… так вот она, вот!

Но я не могу. И не потому что не хочу. А потому что не могу, Клаус не даёт этого сделать. Я заложница своего собственного мужа.

В столовую заваливался Кай. Как всегда, навеселе, он сел за стол и начал есть.

— Привет, Барби, — усмехнулся он, откусив кусочек курицы. Затем Кай берёт всю куриную ножку и начинает её глодать. Мне противно смотреть на него. И это вовсе не из-за курицы.

Кай — это наёмник Клауса. Лучший из лучших — как он сам говорит. Киллер, которому Клаус поручает разного вида «дела». Приказывает убивать людей, тех, кто мешается под ногами.

Да, надо было думать, за кого я выходила замуж.

Интересно, Стефан так делает? Он ведь тоже бизнесмен, а «бизнес — дело грязное»? И как с этим мирится Елена? Елена… Боже, мне ведь даже не поговорить с ней. И она сама не звонит…

— Селеста, — в комнату входит Клаус, с ним пара слуг, несущая разного рода кушанья. Меня воротит от всего. Я как будто вновь беременная, потому что от взгляда на еду меня тошнит. — Вот он, мой знаменитый лучший киллер, — злорадно улыбнувшись, муж сел за стол. Слуги разложили еду на столе. — Отдаю в твои руки. Кай, познакомься с Селестой.

Пока они «знакомились», я взглядом прожигала свою полную тарелку. Отвратительно. Как же это всё отвратительно.

— Спасибо за новую фигурку в партии, — рассмеялась женщина, продолжая смотреть на Кая. — У меня для тебя будет пара заданий. Думаю, тебе будет интересно, — ухмыльнулась она, а у меня вновь случился рвотный позыв. — И вознаграждение будет достойное, даже не сомневайся.

Кай заинтересовался и отбросил ногу курицы в сторону.

— Убийства? Как много?

— Сколько твоя душенька пожелает, — Селеста проткнула свинину ножом, а затем запихнула маленький кусочек в рот. — Мы заколем его, как эту свинью.

Всё, это был предел. Я вскочила из-за стола и направилась в свою комнату. Мне хотелось рыдать. Клаус не побежал за мной.

Как будто собирался.

***

Мы заколем его, как эту свинью.

Мы заколем его, как эту свинью.

Мы заколем его, как эту свинью.

Теперь мои кошмары приняли новой оборот. Во сне или при мне убивают Стефана и Елену, либо же это делаю я, своими руками. Я вставляю Стефану нож в спину, а Елену душу, наблюдая, как она перестаёт сопротивляться и в её глазах затухает жизнь.

Я стараюсь быть спокойной, пытаюсь вести себя так, как будто всё в порядке.

Но я не понимаю. Почему Клаус не арендовал ей дом, почему ей обязательно нужно жить здесь? Почему я должна видеть её каждый чёртов день и улыбаться ей так, словно она не собирается убить моих лучших друзей?!

Я как-то спросила его об этом. Оказывается, она изъявила желание быть тут! Гадина!

Однажды я зашла в её комнату. Вернее, это комната для гостей, но Селеста здесь живёт уже долгое время. Она сидела у зеркала и спокойно намазывала крем на свою старую кожу. Хах!

— Заходи, Кэролайн. Не стой на пороге, — ласково обратилась она ко мне. Я смотрю на неё через отражение, она сидит ко мне спиной.

Её ласковость похуже чем грубиянство.

Но нет, я не была напугана.

— Мы с тобой мало общаемся, дорогуша, очень мало. Ты обычно молчишь, — пожаловалась Селеста, на секунду даже надула губки. Её ненормальность заключилась в манере говорить. Иногда она искусно притворялась нормальным человеком. Но чаще всего её голос, её интонации, её темп произношения — всё в ней выдавало в ней сумасшедшую.

— Я плохая собеседница, — подошла я к ней, усмехнувшись. Она повернулась ко мне. Меня пробрал холод. Чёртова сумасшедшая.

Талантливая ненормальная. Так что её боятся абсолютно все. Все ей в ноги кланяются, все на неё практически молятся.

— Ты ведь подруга Елены, верно?

— Да… — осторожно ответила я.

— Расскажи мне о ней. Совсем ничего не знаю. Всё слухи да разговоры… Я же должна знать, кого любит мой сын, — продолжила старуха намазывать свои руки кремом.

У меня появилось резкое желание куда-нибудь срочно присесть.

— Ну же, давай, — подначила она меня. — И дай расчёску, — указала Селеста на предмет рядом на тумбочке около постели.

Я дала ей эту чёртову расчёску, она мне улыбнулась. Я захотела ей вмазать, но сделала вдох-выдох и присела на кровать.

У меня была целая стая вопросов для неё. Но всё по порядку.

— Елена очень добрая, отзывчивая, мудрая, любящая… она отличная мать и жена.

— Фи, — лишь скривилась женщина и начала расчёсывать свои короткие волосы. — Она — Гилберт. Мне они все противны. Добрячки. Хорошо, что я всё-таки их убила. Только мешались мне своим существованием. На них даже противно смотреть было, не то, что разговаривать.

У неё на шее висят бусы. Я желаю подойди к ней со спины, схватить за жемчуг и удушить, пока она не посинеет и задохнётся.

— Но почему-то она ему приглянулась, — недоумевала женщина и словно разговаривала сама с собой. — Ординарная Гилберт. Хотя, что я осуждаю его, ведь сама… Я была так глупа и наивна. Вот знаешь, чем мы — необычные люди, отличаемся от вас? — уставилась она на меня взглядом, который способен убить.