Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ) - "yulia.solovyova47" - Страница 43

— Я боюсь встречаться где-то в людном месте. Так что на нашей старой квартире. Ты можешь прямо сейчас? Я как раз закончил работать.

И снова, на моё уже удивление, она согласилась.

Отправился я на встречу с ней с большим подозрением.

Эрик позвонил мне и сказал, что этого сумасшедшего стрелка так и не нашли. И — самая главная новость: Верлак узнал имя подставного лица. Я вышел из Ламборджини и пнул стену здания рядом ногой. Больно. Но физическая боль просто ничто по сравнению с моим разочарованием.

Повязка на руке — словно напоминание о том дне. Рука давно не болит, да и не болела особо, но повязку советовали подольше подержать.

— Чёрт побери, как это могло произойти, — схватился я за волосы и начал разговаривать сам с собой. — Как?!

Всё же было идеально. Алисия умерла, не успев никому сообщить это имя, а данные она спрятала надёжно, люди Себастьяна не нашли в прошлый раз. Так кто же эта тварь, кто подложил мне такую свинью…

Я поднялся на сорок седьмой этаж злой как собака. Мне нужно поговорить с Еленой, но никакого настроя нет. Теперь же завтра в суде надо будет уделать Верлака, чтобы он продолжил сидеть хотя бы свой положенный срок.

Когда я увидел её, всё во мне перевернулось, и внезапно я ощутил, как весь мой гнев исчез. Елена преспокойно сидела на диване в нашей гостиной и смотрела в окно, я осторожно подошёл к ней. Елена сидела спиной ко мне.

— Спасибо, что пришла, — тихо произнёс я, а она повернулась ко мне.

— Сама давно хотела с тобой поговорить, — улыбнулась она мне, встав с дивана.

— Первым делом я хочу ещё раз извиниться, что тогда наговорил столько чуши, неправды, да ещё и… Прости меня, что я поднял руку на тебя, — у меня не было сил смотреть на неё, мне стыдно.

Тогда, в день, когда мы поцеловались, я тоже признавал свою вину. Но не извинялся. Теперь же определённо стоило это сделать.

— И ты прости меня, что я провоцировала тебя, — её слова звучат так искренне, что я в одно мгновение прощаю ей всё. — Не могу понять, что тогда со мной было. Дичайший приступ гнева. Да и на день рождении… ты пришёл, а я как только тебя не попинала словами… в общем, эти дни были ужаснее, чем раньше, — слегка приподняла Елена уголки губ, а затем поспешно отпустила.

— Теперь… откуда ты знала, что в меня выстрелят? — перешёл я к делу.

— Мне пришло письмо на электронную почту. Похоже, от Селесты Верлак.

Я вынудил её рассказать всё, что было в том письме. Так же оказалось, что Елена уже пробовала искать с помощью почтового ящика владельца, но все пути вели в тупик. Этим всем занимался Эрик, так что я верю, что эту Селесту Верлак просто так не достать.

— Получается, что она всё-таки жива, — усмехнулся я, заломив руки за голову.

Внезапно мне вспомнилась вся история этой женщины, которую мне рассказала Ленка давным-давно. Все те её слова отпечатались в моей памяти, и не думаю, что мачеха врала. Эта сумасшедшая женщина легко может избавиться от меня при одном желании так же, как убила родителей Елены и мою мать. Внезапно мне стало очень гадко на душе. Мысль о том, что я умру, ворвалась в моё сознание, вызвав панику.

— Есть вероятность, что это не она. А те же люди Себастьяна над нами издеваются, — предположила Елена, а я всё раздумывал, что же на самом деле является правдой. — Но знаешь… мне кажется, надо идти с другого конца. Эти убийства — определённо либо дело рук Селесты, либо Себастьяна. Вот когда мы узнаем, кто стоит за этим, то сможем спасти тебя. Я уверена.

Я посмотрел на неё, Елена слабо улыбалась мне.

— А ты хочешь спасти меня? — посмеялся я. — Удивительно даже, ты же меня ненавидишь.

— Неправда. Я как чёртова больная последние дни спать не могу. Это письмо и снайпер вывели меня из состояния равновесия. Я за тебя переживаю.

— Елена… — почувствовал я острую нужду быть с ней откровенным. — Знаешь, вот что мне кажется? — устремил я на знакомое родное лицо, свой взгляд. — Что я ничего не в состоянии сделать. Я ведь со связями, но появилась какая-то чёртовая сумасшедшая, которая играет так, что мне и снилось. Такое чувство, что всё кончено. У меня действительно такое чувство, которого я раньше не испытывал, но которое теперь поселилось у меня в груди.

Чувство того, что я отправлюсь вслед за своей матерью.

— Ты представить не можешь… — прошептала она, устремив взгляд на меня. — Как я переживаю, как я волнуюсь за тебя, чёртова ты сволочь! Что же ты говоришь мне сейчас?! Зачем?

— А тебе ли не всё равно на меня? — горько усмехаюсь я и только после произнесённой фразы смотрю на неё. Я продолжаю заставлять её признаваться в том, что она за меня волнуется.

Но разве я говорю не правду? Ненависть, безразличие — вот, что характеризует то, что с нами сталось.

— Мне никогда не может быть всё равно… Мне кажется, что я ненавижу тебя, но потом… — в её карих глазах я вижу растерянность. — Мы так долго были вместе и… я привыкла к тебе. Это больше, чем простая любовь или влюблённость. Ты — родной для меня человек, Стефан. У меня ведь никого кроме тебя и бабушки нет, — её глаза, кажется, заблестели от слёз. — Мы столько вместе пережили, Стефан. Я родила от тебя детей и их воспитываю сейчас. Я вижу в своих детях тебя! Я бы не смогла жить, если бы ты умер. И поэтому я приложу какие бы то ни были усилия, чтобы оставить тебя в живых! Вот сейчас… — подходит она ко мне. — Я могу почувствовать… твоё сердце бьётся…- она берёт меня за запястье. — Ты когда-нибудь представлял, что пульс остановится? Прости, — Елена плачет, — но я не смогу.

Я странно чувствую себя, смотря на неё. Сейчас она держит меня за запястье, и от мысли, мы касаемся друг друга, бросает в жар.

— Неужели… — нерешительно произнёс я. — Я стою твоих слёз?

— Мне тяжело. Трудно свыкнуться с мыслью, что мы больше не пара.

— Кто сказал?

— Вот именно, что никто, — совсем тихо произнесла Елену и обвила мою шею руками.

— Как мы раньше уживались? — пытаюсь я вспомнить, одновременно прижимая её к себе. — Если бы действительно одним прекрасным днём, тебе сказали, что мне предстоит умереть, да допустим, болезнь какую обнаружили у меня, как бы ты эти дни провела со мной?

В принципе, ей десять лет назад это и сказали, но не врачи, а какая-то «гадалка». Тогда мне удалось убедить Елену, что всё хорошо.

Я ошибался.

— Просто. Обняла бы и не отпускала.

— Как сейчас, — понимаю я. Её дыхание совсем близко мешает мне думать. — Просто знай, каким бы я грубияном не был, каким бы жестоким тебе не казался, я по-своему любил тебя. И мне выпала прекрасная возможность… я не знаю, испортил ли я тебе жизнь или нет, как бы ты жила без меня, какая была бы твоя жизнь…. Я эгоист. Мне всё равно, какая была бы твоя жизнь. Только ты рядом со мной — не хочу видеть другого сценария. Хотя кого я обманываю… — я насильно оторвался от неё и сделал пару шагов к выходу. — Когда я умру, я вообще желаю, чтобы ты забыла обо мне и жила нормально. Наконец нормально жила без меня. Помню, сколько всего плохого было из-за меня в твоей жизни. И за это мне стыдно. А я даже рад…