Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма (СИ) - "yulia.solovyova47" - Страница 192

— Ты выпил, — ощущаю я запах алкоголя от него.

— О, наблюдательная.

Не знаю, как себя вести, чтобы не окончательно его разозлить. От такой версии пьяного Стефана, думаю, ничего хорошего ждать не стоит.

— Может, мы поговорим завтра? А сейчас ты поспишь? — мягко продолжала я, вытащив его руку, отодвинув её, а затем наконец мне удалось к нему повернуться лицом.

— Ха-ха, выходит, что я пришёл только для того, чтобы ты меня послала? Не выйдет.

— Ты правда мог бы запустить в меня ножом тогда? — спросила я, неожиданно вспомнив. Пьяные не врут. Пускай скажет правду.

Словно и не было того эпизода с “почти-удушением”. Неужели он и вправду хочет меня убить? Я не могу в это поверить.

— Да. Вот прямо сюда, — ткнул он мне в грудь. — Где сердце твоё. Несколько раз повернуть ещё там.

— Когда-нибудь твоё желание исполнится, — улыбаюсь. У меня всё жжёт в груди прямо сейчас, как будто Стефан не пальцем, а горячей кочергой ко мне прикоснулся.

— Что ж ты не дерзишь в ответ, язва? Или без Себастьяна кишка тонка? — процедил он сквозь зубы. Как же я его сейчас боюсь. Вид ненормальный у него.

Зачем я вообще вышла… Сидела бы, закрывшись, в комнате с детьми… Ничего бы не произошло. Но нет же.

— Без Себастьяна у меня тонка кишка, — повторила я за ним, желая ему угодить и осторожно уйти. — И ты прав на мой счёт. Шлюха я, дрянь, эгоистка. Можно я, пожалуйста, пойду?

Стефан усмехается, словно не понимая меня.

— Ты когда-нибудь перестанешь держать меня за полного идиота, а?!

Он ударил кулаком по тумбочке рядом со мной.

— Как тебе удалось сюда пройти? — вновь повторила я. — И почему ещё никто не пришёл сюда?

— Я не идиот.

— Не идиот, — ухватила я его за щёку, желая прочитать его мысли. — Так что?

— Ты везде свой нос суешь? Как и ноги раздвигаешь, а?

Я прикрываю глаза. Хватит, хватит попрекать меня этим.

— А ты, ты не в каждую девушку свой член суёшь?

Не сдержалась.

Удар. Я хватаюсь за щеку, наклоняюсь. Но не от удара мне больно, а от осознания.

Он. Меня. Ударил.

У меня в глазах слёзы, что не остаётся для него незамеченным.

Я готова терпеть побои от Себастьяна, да и пощёчина для меня уже стала довольно привычной вещью, в отличие от более худших…

Но Стефан…

Я помню, как он почти ударил меня, когда я взбесила его. Но его рука остановилась около моей щеки, дрожа. Я знаю, что он испытывал дикое чувство вины после этого. Да я и сама… чувствовала себя ужасно. Ведь провоцировала, самым подлым образом.

— Крокодиловы слёзы. Каждый раз не могу понять, как у тебя получается их лить в столь подходящие моменты. Но неужели ты ещё не запомнила, что я на них не ведусь?!

Я осела на пол.

— Если бы хоть раз ты думала не вагиной, а мозгами…

Я ничего больше не слышу. Горькие слёзы стекают по моим щекам, я не убираю их, от этого в глазах теперь их скопилось много.

Держусь за сердце. Оно дико болит.

Он ушёл.

Сама виновата, всегда и во всём.

Я могла бы вытащить сейчас нож из ящика. Могла бы исполосовать себя. Могла бы убить себя, перерезать вены.

Но делать этого не стану.

Себастьян и Стефан правы. Я всё это заслужила. Жизнь эта заслуженная. Удары Себастьяна, Стефана, его ненависть, и всё это — это заслуженно.

А жалеть себя смысла нет… Я такая, и это заслуженно.

Вся моя прошлая жизнь — просто как сладкий сон. Но вот я проснулась… Хах.

Проснулась такой вот… которую все ненавидят. И я себя тоже ненавижу.

Грязь под ногами у людей и то лучше меня.

Когда я возвращаюсь в спальню, дети всё ещё спят. Прижимаюсь к нему, затем начинаю разговаривать с ними шёпотом, повышая тон — а затем и совсем начинаю рыдать в голос. Сначала проснулась Мира, затем Крис.

— Мама так устала от работы, так устала… — говорила я, громко всхлипывая, а дети прижимались ко мне и утешали. Тоже уже плача.

Не хотела я их расстраивать, но это как раз и делаю.

Слабачка ваша мать, любимые мои.

Комментарий к 40C. trying to be perfect

Летом недели пролетают ещё незаметнее, чем обычно, вот уже и сороковая глава “Изумруда” выложена. Поздравляю со вторым месяцем лета. Могу сказать, что впереди нас ждут “жаркие” (в плане эмоций) главы…

========== 41С. the story by Shakespeare ==========

Себастьян не спрашивал меня о случившемся этой ночью. Даже слова не сказал об этом.

Лишь этим утром он наведался к нам, чтобы вместе позавтракать, а затем забрать меня на работу. Дети ужасно не хотели меня отпускать, в прямом смысле этого слова. Они вцепились в мои руки и ноги, удерживая таким образом, в слезах.

Они устали от жизни без меня. Я тоже.

Я пообещала, что буду чаще приезжать, но дети мне не верили.

Я видела, как Себастьян напрягся рядом со мной. Ему не нравился детский крик, слёзы. Сейчас маска замечательного дяди с него спадёт. Ничем хорошим для детей это не обернётся. Пострадают мои маленькие.

Вовремя подошёл Джузеппе и попробовал со мной их утешить.

Вместе нам всё же удалось, но не до конца, к большому сожалению. Дети были в слезах, но уже не в истерике.

Когда мы с Себастьяном вышли из дома, он был довольно резок.

— Не зря всё-таки говорят, что «детей должно быть видно, но не слышно». Какие они всё-таки шумные. Жить невозможно. Сразу сопли, как что-то не так. Ненавижу детей.

Я шла вслед за ним, поджав губы. Внутри меня уже разгоралась обида.

— Ты и сам когда-то был этим самым ребёнком. Тоже наверняка не давал матери сна, крича.

— Я предпочитаю не вспоминать об этом ужасном периоде становления моей личности. Маленький, никчёмный мальчик, который забивался под стол с шахматными фигурами в руках, когда Селесту в очередной раз охватывал нервный припадок.

Мы остановились около автомобиля, он не садился первым.

— Что? Своё отвратительное детство я особо не скрываю, но и вспоминать нет желания. Присаживайся, бравая мать, — расхохотался он, открыв передо мной дверь.

— Тебе не хватило материнской любви в детстве, я поняла, — прошла я к сиденью, но не села.

— Залезай, — рявкнул Себастьян. — Не лезь мне в башку.

Задела. Он разозлился.

— Если хочешь… можно всегда измениться. Одно только желание…

Не дав мне договорить, он прижал моё тело дверцей. Я вскрикнула, зажмурив глаза, а затем, когда он вновь раскрыл её, села в машину. Себастьян слишком громко закрыл дверцу за мной, чуть не прижав подол моего платья. Я аккуратно вытерла невольно выступившие слёзы на глазах от боли.

Всю дорогу он молчал, уткнувшись в свой телефон. Я с тоской глядела в окно, проезжая знакомые улицы.

В офисе мы долгое время сидели порознь и молчали, а затем Себастьян задал вопрос, который меня поразил.