Не было бы счастья... (СИ) - Золочевская Ирина Вячеславовна "Hom94ek" - Страница 13

— Жорик. Это пес моей сестры, — ответил он с улыбкой.

— Привет, Жорик! Я Настя. Будем знакомы, — сказала я и протянула ему руку, на что песик вложил в нее свою лапку. — О, а ты еще и здороваться умеешь? Молодчинка, — я погладила пса и отстегнула и его поводок. — Можете поиграться. — Песики убежали, а я встала и предложила: — Может чаю?

— Не откажусь, — ответил он и кивнул.

Я указала рукой в сторону кухни.

— Идем.

Прошла вперед, а Богдан следом за мной. Войдя на кухню, он выдвинул стул и присел на него, а я наполнила чайник водой и поставила его на плиту. Достала две чашки с блюдцами и чайные ложки, поставила их на стол. Все это время я чувствовала его взгляд на себе, но он молчал.

— Приехав вчера домой, я обнаружила, что у меня полные шкафы и холодильник еды, — сказала я ему и покачав головой добавила: — Не стоило этого делать.

Богдан пожал плечами.

— А я думаю, стоило, — сказал он твердо.

— Спасибо. — Я опустили глаза.

— Не нужно. — последовала пауза. — Прости меня.

"Что?"

— За что? — удивленно спросила я, уставившись на него. В его взгляде читалась вина. Но почему?

— За то, что тогда так ушел и больше не наведывался к тебе. Мою сестру по скорой доставили в больницу. Я очень переживал. Она могла потерять ребенка. Поэтому я просто обязан был быть там. Но сейчас все наладилось. На протяжении этих недель, я работал за всех нас и у меня просто не было возможности.

Я стояла чуть не разинув рот от услышанного. Конечно, я не винила его ни в чем и не обижалась. Но хотела знать что случилось. И вот теперь, когда я знаю, то ничуть не удивлена его реакции в тот день. Скорее всего и сама поступила бы так же.

— Понимаю тебя. Все хорошо, — успокаивающе сказала я. — Будешь бутерброд или печенье? — предложила, желая сменить тему и отвлечь. Что, похоже, получилось. Волнение исчезло и выражение лица моего собеседника сменилось на более спокойное и, быть может, беззаботное.

— Печенье, — сказал он и улыбнулся.

Я кивнула и повернулась к шкафчику. Достала с полки пару упаковок дорогого печенья, которое обнаружила вчера, но не решилась попробовать. Открыла и выложила печенье на красивую тарелочку. Закипел чайник, и я залила кипяток в заварник, в который предварительно насыпала чая. Спустя некоторое время разлила чай по чашкам и села за стол напротив Богдана. Предложила ему сахарницу и, когда он сыпал сахар, мимолетно любовалась ним. Зрение не полностью вернулось ко мне, но я уже с большой уверенностью могла судить о том, что этот мужчина красив. Что в купе с его доброй душой, способной на благородные поступки, делало его в моих глазах принцем на белом коне.

"Не влюбись" — шептал разум. И я прекратила пялиться.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Богдан.

— Хорошо. Благодаря тебе.

Он кивнул.

— Хорошо. Тошка скучал по тебе. Но он бесспорно теперь будет скучать по Жорику — они сдружились.

— Я рада, что у него появился друг.

Улыбнулась и потянулась к печенью, откусила кусочек и отпила чая.

— Мы можем иногда устраивать совместные прогулки. Как ты на это смотришь? — спросил он и я чуть не подавилась, посмотрела на него. Богдан не смеялся надо мной, он был серьезен.

Зачем ему это?

— Богдан, я благодарна тебе за все. Но зачем тебе все это? Не думай, я не хочу тебя обидеть. Но я не понимаю… — Я ждала его ответа.

Богдан облокотился о спинку стула и поставил свою чашку на стол, стал прокручивать ее пальцами.

— Честно? — я кивнула, но он не мог видеть моего жеста, потому что сосредоточенно смотрел на чашку в своих руках. — Я сам не знаю. — Он растеряно пожал плечами. — Но я бы хотел понять. — Пристально посмотрел в мои глаза. — Ты поможешь мне в этом?

Богдан

Настя была явно удивлена моими словами. Девушка сидела напротив меня, нервно покусывая губу, что, как ни странно, казалось мне милым. Она размышляла, и я буквально ощущал ее волнение. Все эмоции отражались на ее лице и меня это поражало. Я привык к тому, что почти все вокруг носили маски, скрывая свои истинные чувства, не выражая ничего лишнего, а иногда и ничего вообще. В суровых условиях окружающего мира сложно оставаться человечным. Люди подстраиваются под обстановку, чтобы выжить и чего-то добиться, но что еще хуже, с течением времени забывают что такое быть настоящими. Конечно, далеко не все. И пример этому сидит напротив меня.

Настя такая простая, в хорошем смысле слова, но в тоже время есть в ней нечто такое, что влечет меня. Необъяснимо. Она необычная и это хорошо.

Я ни капли не сожалею о своем поступке и нисколечко — о своих словах. Ведь действительно хочу понять природу своих чувств к ней.

— Хорошо, — говорит она. — Что от меня требуется?

Не могу скрыть улыбку.

— Быть рядом? — На мое предложение она округлила глаза. — Не постоянно. Мы можем просто выгуливать собак и общаться. Как ты на это смотришь?

Анастасия заметно расслабилась. Интересно из-за чего она беспокоится?

— Я согласна.

— Тогда предлагаю начать прямо сейчас.

***

Спустя полчаса, мы гуляли по Парку Горького, шли вдоль аллеи с собаками на поводках. Погода стояла просто замечательная, солнечно, но не сильно жарко. Пока не жарко, но уже через несколько часов будет невозможно находиться под солнцем. Думаю, к этому времени я отвезу ее домой. Когда я спросил где бы она хотела погулять, Настя ответила без промедления, и я согласился. По дороге сюда, от нее я узнал, что она не была здесь после реконструкции и теперь понимаю ее восторг. Она была поражена увидев новые аттракционы и особенно колесо обозрения.

— Хочешь покататься? — спросил я, не удержавшись.

— О, нет. Нет. Пожалуй, нет, — затараторила она, все так же глядя на аттракцион.

— А я вижу, что хочешь. — Слова слетели с языка сами собой.

Настя посмотрела на меня и улыбнулась.

— Хочу. — Она кивнула, а затем продолжила: — Я хочу посмотреть на город ночью. Тогда небо усыпано звездами, что отражаются в поверхности рек, тогда свет будет литься из окон домов, от фонарей и фар машин, что ездят по дорогам города. Все эти миллионы огней будут мерцать в темноте, лишний раз доказывая, что мы не одни в этом мире, в этой Вселенной.

Ее улыбка померкла, и она отвела взгляд. Мы продолжили нашу прогулку. Настя молчала. А я размышлял о ее словах. Она была одинока, и ее небольшая речь лишь вновь напомнила об этом. Я захотел ее утешить, но не решился обнять, как мне того хотелось. Вместо этого, протянул руку и коснулся ее пальцев своими, в тот же миг ощутив, словно волна тепла прошла сквозь мое тело. Настя остановилась, но не оттолкнула меня, наоборот переплела наши пальцы и, подарив мне благодарный взгляд, продолжила идти. Она не сказала ничего, как и я, но слова и не были нужны.

***

Наша прогулка была не долгой, но очень приятной для меня. Надеюсь, что Настя, не делала этого из-за чувства что что-то должна мне после того, как я помог ей. Не знаю почему, но от мыслей, что ей может быть не приятно мое общество, мне было противно. По тому что, находясь рядом с ней, мне было безумно хорошо. Так спокойно и тепло на душе — комфортно. До сих пор я не ощущал подобного по отношению к кому-либо, кроме сестры, Николая и… моей жены. Мой разум затопило чувство вины. Я постарался отделаться от него, отвлечься на иные мысли. Работа. Семья. Не помогало. Я подумал о Насте и это чувство стало отступать. Я вспомнил ее лицо, такой искренний взгляд, теперь уже видящих глаз, немного вздернутый нос, милую улыбку, и полные губы. В памяти всплывает следующий образ, как она распахнула входную дверь своей квартиры и застыла, глядя на меня. О, она была несравненной. После смерти жены я не смотрел на других женщин как на женщин и даже не думал, что когда-нибудь будет иначе. Но увидев Анастасию почти обнаженной я был удивлен — и это совершенно не подходящее слово — своей реакцией на нее. Та скудная вещица совершенно не скрывала красоту ее тела, а наоборот не оставляла места воображению. Я увидел слишком много и будет просто неправильно отрицать то, что мне понравились ее стройные ноги, плавно переходящие в округлые бедра, изгибы тонкой талии и полная грудь, увенчанная темными вершинами ее сосков. Не думаю, что она это преднамеренно. То, как Настя, спохватившись, прикрылась и забежала в квартиру, подтверждало мои мысли. Но даже после того, как она переоделась в шорты и мешковатую футболку, видимо стесняясь, я не мог отделаться от навязчивого образа. Тогда понимание накрыло меня волной — я хотел эту женщину. Но хотела ли она меня? Я не знал. Если есть хоть малейший шанс, что я ей нравлюсь, я собираюсь получить ее благосклонность и сделать своей.