Выдающийся реалист - Еремин М. П. - Страница 2

• Предыдущая
• 2/17
• Следующая

Интересы Писемского в это время были далеки от математики. Он по-прежнему львиную долю времени уделяет литературе. В своей автобиографии он признается: "Научных сведений из моего собственно факультета я приобрел немного, но зато познакомился с Шекспиром, Шиллером, Гете, Корнелем, Расином, Жан-Жаком Руссо, Вольтерам, Виктором Гюго и Жорж Зандом, сознательно оценил русскую литературу..."*.

______________

* А.Ф.Писемский. Избранные произведения, М.-Л., 1932, стр. 26.

Этот перечень содержит в себе косвенное указание еще на одного учителя студенческой молодежи, имя которого не значилось в списках профессоров университета. С Шекспиром или Гете, Шиллером или Корнелем можно было тогда познакомиться из самых различных источников, но увлечься творчеством Жорж Санд можно было только под влиянием этого учителя. Большинство русских журналов к ее творчеству относилось отрицательно и замалчивало самое ее имя. В то время был только один влиятельный журнал, который систематически пропагандировал творчество Жорж Санд, - это "Отечественные записки", руководимые Белинским.

Писемский все ее творчество понимал "по Белинскому". Недаром еще в университете он начал писать роман на типически "жоржзандовскую" тему: о трагической судьбе женщины в помещичьем обществе, роман с характерным, недвусмысленно раскрывающим позицию молодого писателя заглавием - "Виновата ли она?".

Многозначительно и следующее признание Писемского: "...сознательно оценил русскую литературу..." В университете он окончательно освободился от былого увлечения романтической литературой и навсегда стал пламенным поклонником и последователем Гоголя. Этот поворот к реализму произошел, конечно, не под влиянием лекций и статей профессора Шевырева, который ставил Бенедиктова, одного из столпов реакционного романтизма, выше Пушкина, Лермонтова считал подражателем Бенедиктова, а Гоголя - автором "хохотливых", а иногда и "грязных" повестей. Литературные вкусы, эстетические взгляды Писемского формировались в то время под влиянием борьбы Белинского против казенно-романтической литературы, под влиянием его страстной защиты и пропаганды Гоголя.

Много лет спустя, когда праздновалось двадцатипятилетие литературной деятельности Писемского, поэт и критик Б.Н.Алмазов в присутствии юбиляра и, конечно, с его полного согласия говорил о том, что в студенческие годы Писемский был "жарким поклонником Гоголя и статей Белинского...", что "на эстетические его (Писемского. - М.Е.) теории имели большое влияние критические статьи Белинского..."*. Через три года после юбилея в письме к профессору Ф.И.Буслаеву, которое сам Писемский назвал своей творческой исповедью, он опять говорил о Белинском как об идеальном наставнике современных ему писателей**.

______________

* "Русский архив", 1875, No 4, стр. 453-454.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 367.

Приобщение к литературным взглядам Белинского - самое важное, что он пережил в студенческие годы. Писемский не сумел подняться до понимания революционной сущности идей Белинского, но основные положения эстетики великого критика были для него несомненной истиной. Сама жизнь Белинского была для него примером самоотверженного служения литературе. Не случайно, создавая в "Тысяче душ" образ литератора-демократа, он воспроизвел в нем наиболее характерные черты личности Белинского.

После окончания университета Писемский вернулся в Раменье. Около десяти лет с небольшими перерывами прожил он в родных местах: то в Костроме - здесь он служил, начав с чана губернского секретаря и за восемь лет дотянув до титулярного советника, - то в Раменье, где он однажды собирался навсегда освободиться от службы и целиком отдаться писательству.

Трудно представить себе обстановку, более не подходящую для литературной работы, чем та, в которой жил Писемский в эти годы. Или постоянная, иссушающая душу возня с бесконечным потоком бумаг, или поездки, иногда в самые отдаленные уголки Костромской губернии, с самыми различными поручениями: то для производства следствия по делу об убийстве, то на поимку "разбойников", то для того, чтобы закрыть и уничтожить тайную старообрядческую церковь. Все это изматывало и физические и духовные силы.

В этой обстановке Писемский временами приходил в отчаяние. "Неизлечимый литератор", кал сам он говорил про себя, он никогда, даже в самые трудные времена, не переставал писать, но в Костроме некому было даже прочесть написанное, годами ничего не удавалось напечатать: первое крупное произведение - роман "Виновата ли она?" - было запрещено цензурой, а другие, почти законченные, посылать в журналы он уже не решался, боясь, что их не пропустит "цензурная стража". Литературная работа казалась ему порою совершенно бессмысленной. Оставалась только надежда на старые студенческие московские связи. "...Напишите мне, бедному служебному труженику, обращается он к А.Н.Островскому. - Письмо Ваше доставят слишком много удовольствия человеку, делившемуся прежде с Вами своими убеждениями, а ныне обреченному волею судеб на убийственную жизнь провинциального чиновника; человеку, который, по несчастью, до сих пор не может убить в себе бесполезную в настоящем положении энергию духа"*. А.Н.Островский откликнулся на это письмо: он помог Писемскому напечатать повесть "Тюфяк".

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 26.

В русской литературе XIX века немного найдется произведений, появление которых было бы встречено таким дружным хором похвал и восторгов, какой раздался в конце 1850 года после выхода в свет "Тюфяка". Критики ведущих журналов того времени в один голос объявили повесть Писемского не только лучшим произведением отечественной беллетристики в 1850 году, но и одним из лучших произведений всей русской литературы.

Этот успех окрылил Писемского. Ему по-прежнему приходилось выполнять все чиновничьи обязанности, и все-таки он за один только 1851 год написал столько, что нельзя не удивляться, когда он успевал это делать.

Но этот же успех еще больше обострил одиночество. Писемский с каждым днем все тяжелее переносил свое вынужденное пребывание в чиновничье-дворянской Костроме. После творческого подъема 1851 года наступает упадок сил, раздражительность, боязнь за свое здоровье - словом, все то, что он называл ипохондрией. "Если бы вы знали, - писал он М.П.Погодину, - как трудно и как неудобно заниматься беллетристикой мелкому губернскому чиновнику..."*. "Если я еще останусь на долгое время в Костроме, то решительно перестану писать", - признается он ему**. К тому же и самая служба превратилась в непрерывную нравственную пытку. Простодушно-прямолинейный при исполнении своих служебных обязанностей, органически неспособный прибегать к плутовской чиновничьей дипломатии, Писемский никогда не был на хорошем счету у губернского начальства. А после того, как оно узнало, что коллежский секретарь Писемский - еще и знаменитый на всю Россию писатель, то попросту решило отделаться от опасного свидетеля. При первом удобном случае ему предложили перевестись в Херсон.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 532.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 537.

Он вышел в отставку и поселился в Раменье. Однако прожил он там недолго, хорошо понимая, что в деревне задерживаться нельзя. "Жить, во 1-х, нечем, - писал он А.Майкову, - во 2-х, очень уж одичаешь"*. Писемский принимает решение навсегда переехать в Петербург и начать жизнь профессионального литератора. "В Питер, в Питер! Бог с ним, с этим уединением, в котором я даже сочинять не могу. Гоголь между многими умными правдами сказал одну неправду, что будто бы писатель должен искать вдохновения в тиши кабинета: вдохновение я, по крайней мере, черпал всегда из жизни, а в уединении, и то временном, непродолжительном, удобно пользоваться этим вдохновением"**.

______________

* А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 73.

** А.Ф.Писемский. Письма, М.-Л., 1936, стр. 77.

• Предыдущая
• 2/17
• Следующая