Слезы наяды (СИ) - Старкина Виктория - Страница 32

Наяда улыбнулась и снова погладила его по голове.

— Все вовсе не так, — ответила она. — Просто я очень хорошо плаваю.

— Ты чемпионка по плаванию? — улыбнулся он.

— Абсолютная чемпионка.

Андрей снова поцеловал ее, а потом его лицо стало грустным, а длинные ресницы дрогнули.

— Ты еще и чемпионка по плаванию! Видишь, мне нечего тебе предложить. Я со всех сторон тебя не достоин.

Кара поняла, что тянуть дальше нет смысла. Теперь или никогда! Ей слишком хорошо и спокойно рядом с ним, чтобы это затягивать, чтобы превращать в привычку! Она должна сказать ему правду. Но как же страшно, как бесконечно страшно! Наконец, она решилась.

— На самом деле, Андрей, я не чемпионка по плаванию. Я — наяда. Дочь морской русалки и моряка с этих островов. Возможно, ты знал когда-то моего отца. И я не могу жить на земле, потому что мой дом — в море. И ходить мне трудно, потому что вместо ног у меня — хвосты.

И Кара рассказала ему всю историю с самого начала, с момента встречи с Зоа, а потом закатала брючину и показала кусочек зеленого хвоста.

— А Луни… — спросил Андрей после долгого молчания.

— И она тоже наяда. Она же моя сестра.

Кара продолжила свой рассказ. Про пещеру кракена, про уроки у Зоа, про прыжок с борта яхты во время шторма — она рассказала ему обо всем. В отличие от Ника Андрей не смеялся и не сомневался, он молча внимательно слушал, не требуя доказательств и подтверждений.

Окончив свою историю, Кара смотрела на него и ждала, что он скажет. Ее сердце неистово билось, а руки от волнения стали совершенно холодными. Казалось, от его слов зависела вся ее будущая жизнь. Собственно говоря, так оно и было.

— А я всегда думал, почему у тебя такая странная походка, — задумчиво сказал, наконец, Андрей. — Подозревал, что ты просто не умеешь ходить на высоких каблуках, но очень стараешься… А вот оно оказывается, как на самом деле…

— И это все?! — с изумлением спросила она. — Ты больше ничего не скажешь?! Это — твоя реакция на мою страшную тайну?!

— А что я должен сказать?

— Ну… — Кара помедлила, — Что ты не хочешь больше общаться со мной… что мы не должны видеться… Ты должен вздрогнуть от ужаса и отвращения? Или я не права?

Андрей рассмеялся и снова обнял девушку.

— Разве ты сказала, что не хочешь общаться со мной, когда узнала, что я сторожевой? Разве на твоем лице видно отвращение к тому, что я человек, мужчина? Так почему же я должен так чувствовать? Нет, Кара, для меня ничего не изменилось. Признаюсь, ты меня удивила! Но теперь, оглядываясь назад, я еще больше удивляюсь, как я сам не понял раньше! Ведь с детства слышал рассказы о русалках в этих краях, и многие рыбаки утверждали, что видели их! Кто-то даже рассказывал, что его любила русалка… Конечно, мы думали, что это пьяный бред…

— Теперь и ты можешь сказать, что тебя любила русалка, — улыбнулась Кара. — Потому что теперь я знаю, что такое любовь. И это совсем не то, что я думала прежде… Любовь — это когда человек знает, кто ты, и принимает тебя такой, какая ты есть. Когда готов любить тебя, несмотря ни на что…

— Несмотря ни на что, — повторил эхом Андрей.

Он попытался снова поцеловать девушку, но она вдруг отстранилась и долго смотрела куда-то вдаль.

— И все-таки, это ничего не меняет… Ведь мы не сможем быть вместе. Я не могу долго жить без воды. А ты не сможешь дышать в море. И у меня по-прежнему два хвоста.

— Какая разница, — прошептал Андрей ей на ухо, — Ты мне нравишься и с хвостами.

— Да, но для жизни это крайне неудобно, — заметила Кара. — К тому же я — королева русалок и повелительница кракена. На кого я, скажи, их брошу?

Она медленно поднялась.

— Мне пора, — сказала она. — Когда переберешься на новое место — приходи к высоким скалам. Я буду ждать тебя. Каждый день. Прости, что я испортила тебе жизнь, прости, что ты вынужден из-за меня оставить свою семью. И спасибо за все. Поверь, я пойму, если ты передумаешь и не захочешь прийти. Ты больше не сторожевой и тебе нужно найти нормальную подругу.

— До завтра, — ответил Андрей и улыбнулся.

Уже вечерело, солнце медленно склонялось к закату, от чего все вокруг казалось покрытым волшебным, золотистым сиянием, превращающим обычный мир — в сказочный. Поверхность моря приобрело цвет, рядом с которым бледнели все краски мира, темный цвет морской волны, цвет аквамарина.

В маленьком гроте у высоких скал, Андрей лежал в воде, прислонившись спиной к гладкому, отполированному веками камню. Кара уютно примостилась у него в объятиях, обвив его шею руками.

— Это и есть то место? — спросил Андрей. — Где встречаются морские русалки с местными рыбаками?

Кара кивнула.

— То самое. Когда-то моя мать встречалась здесь с моим отцом. А потом родилась я. Много лет я думала, что лучше бы мне и не рождаться вовсе. Но сейчас — я больше так не думаю, — она потянулась и поцеловала его. Теперь Кара чувствовала себя совершенно счастливой, по крайней мере — в такие мгновения.

— Тогда что мешает нам последовать их примеру? Мы любим друг друга…

— Но никто из нас не пьян, — заметила Кара. — Обычно рыбаки выпивают столько, что не помнят ничего…

— Да, у анисовой водки есть свои достоинства, — рассмеялся Андрей. — Помню, я был маленьким мальчиком — дядя дал мне попробовать на свадьбе своей сестры… Вот я тогда позабавил гостей! А потом заснул где-то под столом. Мама очень ругалась.

— Видимо мой отец тоже не помнил себя…

— Я сейчас тоже пьян от любви, — ласково заметил Андрей, снова потянулся к девушке, но Кара решительно остановила его.

— Нет, это неправильно. Разве ты не понимаешь сам? Я не хочу становиться матерью новой наяды. Не хочу, чтобы кто-то еще страдал так же, как страдала в детстве я.

— Но теперь ты — королева русалок. Твоей дочери не грозит оказаться в пещере со спрутами…

— Все равно она будет изгоем, — печально заметила Кара. — Да и вообще — разве это жизнь? Тебе нужна нормальная семья, хорошая жена, обычные дети. Разве не так принято у вас в роду?

— Меня все равно выгнали. Какая теперь разница, что принято. Ты же понимаешь, что ничего нельзя изменить? Ты же все равно не станешь человеком, а я не смогу жить под водой. Но и расстаться мы тоже не можем. Так зачем мы снова и снова говорим об этом? — впервые он показался ей раздосадованным, не таким как обычно.

— Потому что нам следовало бы перестать встречаться. Я говорю себе об этом каждый день. Я просыпаюсь и говорю, что сегодня не приплыву к высоким скалам. А ближе к вечеру — приплываю снова. И так день за днем.

— Вот я и спрашиваю — если мы все равно не можем ничего изменить и не можем остановиться — так зачем говорим об этом? Не лучше ли просто приспособиться к тем условиям, в которые нас поставила жизнь? Я — человек, ты — русалка, но мы должны как-то подстроиться друг под друга. Разве не это называют супружеством?

Кара вздохнула. У нее не было ответа.

Уже несколько месяцев прошло с тех пор, как Андрей уехал из своей деревни. Он поселился на соседнем острове, где не было больших городов, а все население состояло из двух поселков, в одном из которых было около ста человек, в другом — все двести. Здесь не было ни туристов, ни предприятий. Тут жили рыбаки и крестьяне, выращивающие оливки, одиноко паслись козы, за которыми не приглядывали пастухи, — все равно уйти с острова невозможно, а хищников тут не водилось. Соседи знали друг друга в лицо, и потому, когда появлялся новенький, он сразу же вызывал серьезный интерес у местного населения. Обычно если кто и приезжал на остров — не задерживался надолго, поэтому каждый день соседи обсуждали одни и те же происшествия, говорили о погоде и о том, что видели по телевизору или слышали по радио.

Но этот год выдался необыкновенным! В жизни маленького острова произошло сразу два крупных события. Первое: в старой, давно заброшенной хижине на берегу поселился Андрей. Почти все жители знали этого парня раньше, слышали они историю о том, что Андрей поссорился с родственниками и был вынужден покинуть деревню. Островитяне знали, что староверы отличались суровыми нравами, поэтому изгнание никого не удивило. Слухи ходили разные — кто-то говорил, что Андрея изгнали за связь с хорошенькой девушкой, но которой он отказался жениться, кто-то поговаривал, что он посматривал на замужнюю рыбачку, кто-то подозревал, что присваивал чужие уловы. Как бы то ни было, к новичку отнеслись насторожено. Но Андрею не было никакого дела до пересудов — с рассветом он уходил в море, теперь работал на рыболовном трейлере, а возвращался уже почти к закату, переодевался и бежал к лодке, чтобы плыть к высоким скалам, где ждала его Кара. Эта жизнь так отличалась от предыдущей, подчиненной служению древним божествам, — и впервые он чувствовал себя свободным и по-настоящему счастливым!