Заклятые друзья. История мнений, фантазий, контактов, взаимо(не)понимания России и США - Курилла Иван - Страница 2

В биографии Джона Смита есть русские страницы. Родился он в 1580 году, с 18 лет путешествовал по Европе, воевал – в Нидерландах и Средиземном море. В 1602 году в Трансильвании Смит попал в плен к османам и был продан в рабство в Крым, где убил своего турка-хозяина и сбежал. Путь из Крыма лежал в Московию: Смит после шестнадцати дней блужданий по степям вышел на астраханский шлях и дошел до города Ecopolis на Дону.

Что за город Смит назвал таким именем, не очень понятно, исследователи склоняются к версии, что это был город Царев-Борисов, но в любом случае он побывал на одной из южных оборонительных линий Московского государства. Русский воевода принял его радушно, избавил от рабского ошейника и снабдил сопроводительными письмами. В 1604 году Смит вернулся в Европу, а вскоре оказался в Англии как раз в разгар подготовки Виргинской компанией отправки первой группы поселенцев в Новый Свет. Капитан Джон Смит, с его удивительным опытом, стал ценным приобретением для компании, и его включили в список руководителей переселенцев. Некоторые авторы даже предполагают, что именно на русской засечной черте Смит изучил конструкции деревянных укреплений, что помогло ему в строительстве фортов в Америке.

Даже если это не так, то, обладая некоторым воображением, можно представить себе первую зиму поселенцев в Джеймстауне, ту, после которой в живых осталось только шестьдесят человек, и руководителя экспедиции, утешавшего сограждан рассказами о далеких Татарии и Московии…

И вот уже пятый век за океаном виртуально присутствует Московия, Россия, Советский Союз, занимая в американских политических разговорах куда большее место, чем эта далекая страна когда-либо занимала в американской экономике.

Начнем с историй, которые можно охарактеризовать словами «себя показать…». Каждая из стран специально или мимоходом старалась рассказать о себе, повлиять на общественное мнение другой стороны и показать себя в лучшем свете. Для этого за океан отправляли пропагандистов и гастролеров, участвовали в выставках и карнавалах.

Павел Петрович Свиньин (1787–1839) – литератор, художник, дипломат. Основатель «Отечественных записок», автор панегирика Аракчееву «Поездка в Грузино» и вероятный прототип гоголевского Хлестакова. Свиньин создал один из первых художественных музеев и гордился, в частности, тем, что «подарил Отечеству Власова, Гребенщикова, Слепушкина, Тропинина, Черепанова, Полякова». Нас, однако, интересует лишь небольшая часть его жизни: в 1811–1813 годах Свиньин был сотрудником первой российской дипломатической миссии в США в должности секретаря генерального консула в Филадельфии Н. Я. Козлова. В России понимали важность общественного мнения в республике и поощряли выступления молодых дипломатов в местной печати. Поэтому в Америку были отправлены люди, обладавшие талантами литераторов и публицистов.

Особенно активно российская «контрпропаганда» заработала в США во время войны с Наполеоном. Генконсул Н. Я. Козлов сообщал начальству в 1812 году о «нелепых баснях, печатаемых здесь французами», и о своем «поощрении» Свиньина «писать на оные опровержения». «Средство сие много способствовало вывести из заблуждения здешнюю публику, с жадностью газеты читающую», – добавлял он. Свиньин же, помимо газетных заметок, опубликовал брошюру о России с целью опровергнуть поверхностное представление о своей стране.

Он оказался не только в числе первых русских, наблюдавших за жизнью американцев, но и одним из первых иностранцев, оставивших описание Соединенных Штатов начала XIX века. Что особенно важно – Свиньин был художником. Сохранились десятки его зарисовок, акварелей и гравюр с пейзажами, видами городов и сценами американской жизни. Глазами Свиньина мы можем увидеть Америку такой, какой она была двести лет назад. После окончания работы миссии он в США не возвращался, а некоторые свои рисунки издал в виде гравюр.

Давайте почитаем дневник Свиньина времен жизни в Соединенных Штатах (никакой политкорректности – как думал, так и писал; текст этот многое говорит не только об Америке, но и о России).

Вот Свиньин наблюдает пожар: «Здесь нет зрителей, как у нас в России, – всякий работает с усердием, как за свою собственность, хотя его никто не понуждает, хотя совсем почти нет полиции – и потому пожарам никогда не дают усиливаться».

Так он пишет об американских женщинах: «…многие обычаи здешней земли покажутся весьма странными для европейца. Например, замужние женщины не составляют более приятностей общества, и в собрании они оберегаются говорить с мужчиною – так что, если вы слишком займетесь ею, тотчас вам скажет – что есть и девушки в комнате. Женщина, когда выйдет замуж, отказывается от света и занимается единственно хозяйством. Оттого здешние девушки не торопятся выходить замуж и пользуются той свободой, каковой у нас, в Европе, замужние. Например, часто случается, что дочь имеет свои знакомства. Приходят к ней молодые мужчины, коих отцы не знают, и которых она знакомит, когда ей вздумается. Они выходят, когда захотят, и никого не спросят». «Сохрани Бог говорить долго с женщиной, да и с девушкой если заговорился, то назавтра в газете женят. Один американец, впрочем, человек, довольно видевший свет, с сожалением объявил мне об одной девушке, что мы скоро ее потеряем. Это значит, что скоро она выйдет замуж. И он весьма удивился, когда я ему сказал, что в Европе женщины составляют истинную приятность общества, что девушки зовутся только попить чаю и потанцевать».

Вот русский дипломат бросает вскользь: «Жители Виргинии – совершенные русские помещики, даже отличаются и в образе жизни – более властительны и имеют рабов».

П. Свиньин. Моравские сестры.

Рисунок начала 1810-х гг. Метрополитен-музей, Нью-Йорк (The Metropolitan Museum of Art, New York)

Став свидетелем начала промышленного переворота и технологического развития США, Свиньин с проницательностью замечает: «Нет земли, где бы механические машины доведены были до большего совершенства. Малолюдство и потому дороговизна рук заставили прибегнуть к наукам, и здесь почти все делается машинами. Машина пилит камень, кует гвозди, делает кирпичи». Особенно русский наблюдатель похвалил удобство недавно изобретенных Фултоном пароходов и даже нарисовал один из них.

А вот расовая сегрегация Свиньину не понравилась: «Из числа попутчиков наших был мулат, но ему не позволено было сесть с нами в карету, а поместили его с кучером, также и обедал он особенно, а не с белыми. Черные в большом здесь пренебрежении. А, вероятно, он заплатил такие же деньги, как и другие пассажиры. Привычка все поправляет, и они не чувствуют своего унижения, но бедный наш Глод (негр, служивший при русском дворе, вернувшийся в это время в США за семьей. – Прим. авт.), бывши в России в таком изобилии и почести, приехал сюда, и ни один белый не хотел с ним садиться вместе по обыкновению, не допускали его ни до какой компании белых, тогда-то он, бедный, почувствовал тяжесть своего положения, и если бы должен был остаться, был бы самый несчастливейший человек».

Наконец, в поле зрения Свиньина попала и система американского образования: «…не надобно искать здесь глубокомысленных профессоров и искусных артистов – но Вы удивитесь справедливому понятию о вещах последнего гражданина, что относится и ко всей Америке. Сын первого банкира идет в одну школу с сыном беднейшего поденщика. Каждый учит географию земли своей, первые правила арифметики и некоторые понятия о других науках; от того всякой здешний мужик не только не удивляется лунному затмению или комете, но рассуждает о них довольно правильно».

22 июня 1813 года Свиньин отбыл из Америки для сопровождения французского генерала Моро на службу в российскую армию и находился с ним при осаде Дрездена, где тот был смертельно ранен. Сам Свиньин станет впоследствии публикатором А. С. Пушкина, а также редактором журнала, на страницах которого часто будет обращаться к американским темам. Его зарисовки жизни в Америке в начале XIX века до сих пор используются в американских учебниках (так, он одним из первых нарисовал фултоновский пароход). Но в США он больше не вернулся.