Ты всегда была моей (ЛП) - Сноу Дженика - Страница 1

Внимание!

Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.

Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

Переводчик: Иришка Котолуп

Редакторы: Евгения Мартыщенко и Надежда Сулейманова

Обложка: Иришка Котолуп

Вычитка: Ирина Духова

Специально для группы: Золочевская Ирина || Б. Б. Рейд 

Десять лет и время попрощаться.

Я не хотел уходить. Я не хотел её отпускать.

 - Пришло время, Эрик, милый, - услышал я слова мамы, но мне было всё равно.

 - Я никогда не забуду о тебе, - тихо сказала она мне на ухо.

Я отстранился не потому, что хотел этого, а потому, что хотел смотреть ей в лицо, той девочке, которая владела моим сердцем. Я видел, как слёзы катились по щекам Пейдж, и часть меня хотела наклониться и поцеловать их.

 Я полез в карман, схватил маленькую красную нитку, которая у меня была, и начал завязывать ту вокруг её запястья. Я сделал петлю, чтобы завязать её, свободные концы нитки с обеих сторон свисали с её крошечного запястья.

- Это не так много, но, когда ты посмотришь на неё, ты будешь знать, что я ношу свою. - Я поднял руку и показал ей красную нить, завязанную на моём запястье. - Когда ты будешь смотреть на эту нить, ты поймёшь, что мы связаны.

 - Пойдём, Пейдж, - сказала её мама и двинулась вперёд.

- Я не хочу уходить, Эрик. - Пейдж притянула меня в крепкие объятия.

- Я тоже не хочу, чтобы ты уходила, - прошептал я, и моё сердце болезненно сжалось в груди.

Мама одарила меня грустным взглядом, и я хотел бунтовать. Я хотел кричать, причинить кому-то боль, настолько сильную, насколько было больно мне. Я хотел устроить большую сцену, от того, что меня заставили оставить моего лучшего друга. Я подарил Пейдж поцелуй в щёку, пробуя на вкус её слёзы. Это был солёный вкус, который я знал, не забуду никогда. Мама Пейдж оттащила её, и наши руки были расцеплены друг от друга. Я не переставал смотреть на Пейдж, когда её сажали на заднее сидение машины. Она положила руку на окно, её лицо было красным, теперь её слёзы тяжёлыми каплями стекали по щекам.

Моя Пейдж.  Я тоже не переставал плакать.  Я чувствовал, что часть меня утрачена, ведь я никогда не вернусь.

 - Вы такие юные. Со временем станет легче.

 Я не сказал ничего, в ответ на мамины слова. Я не стал говорить ей, что, хоть мне и было только десять лет, я никогда не забуду Пейдж.

  - Ты всегда сможешь написать Пейдж, может быть, даже звонить ей время от времени.

Этого было недостаточно. Я хотел быть рядом с ней, держать её за руку и ходить с ней к ручью, как мы привыкли. Я хотел, чтобы она рассказывала мне о том, что делало её счастливой. Я просто хотел, чтобы она была рядом со мной.

- Пойдём, дорогой, нам нужно загрузить последнюю коробку и отправляться в дорогу. Мне было всё равно, что кто-то говорил, я не хотел ничего слышать, кроме биения моего сердца.  Потому что оно билось для неё.

 Пейдж всегда была моей.

С возвращением: двенадцать лет спустя.

Это было так чертовски давно, но я вернулся в этот город. Двенадцать лет. Сто сорок четыре месяца. Шестьсот двадцать пять недель. Четыре тысячи триста восемьдесят дней. Казалось, это было целую вечность назад. Это было целую жизнь назад. Но я никогда не переставал думать о ней. Я уставился на знак, который приветствовал нас. Блю-Спрингс. Город, который я покинул двенадцать лет назад. Теперь я был другим человеком, мужчиной. Я был морским пехотинцем. Видел насилие, ужас. В доказательство этому, моя нога была покрыта шрамами, память о том, через что я прошёл в своей жизни. Мои воспоминания были полны темноты и боли, но дело было не только в том, что я получил травму во время боя, которая осталась со мной на моей коже грубым толстым шрамом. Речь шла о том, кого я оставил здесь. С этим городом меня связывало так много воспоминаний. Когда я только уехал, будучи ребёнком, не зная, как справиться, я так много раз кричал во сне.

- Ты можешь поверить в то, что мы вернулись сюда спустя всё это время?

Я повернулся и посмотрел на свою маму. Я знал, что она устала, была испугана и злилась больше всего. Но она хорошо держалась. Она осталась сильной, и я знал, что это из-за меня. Даже, если теперь я был взрослым мужчиной и должен заботиться о ней, она всё же пыталась защитить меня. Несмотря на то, что я видел войну и смерть, я был на её стороне, но она была матерью.

 Я знал, что это для меня.

Я протянул руку и взял её за руку.

- Всё будет отлично. Я сейчас здесь, он больше не в нашей жизни, и мы можем начать всё заново. - Ну, начнём в том месте, в котором мы жили прежде, но она знала, что я имел ввиду, я был уверен.  И, если я когда-нибудь снова увижу отца, я надеру его задницу.  Мало того, что мы изменили нашу жизнь, столько лет назад, из-за его новой работы, но только совсем недавно мы узнали, что последние пять лет отец крутил шашни со своей секретаршей.

Он променял свою семью на дырку, двадцатилетнюю дырку. Моя мама улыбнулась. Я действительно гордился мамой за то, что она не смирилась с изменой отца и нашла силы уйти от него. Я рассеянно потёр свою ногу.

 - Это тебя беспокоит? - Спросила она, и я покачал головой.

- Нет. Это просто привычка. - Когда взорвалась та бомба, осколок попал прямо в мою ногу. Теперь у меня был шрам, который пролегал по моему бедру до колена. Я сказал, что всё происходит по какой-то причине. Хотя я больше не служил, я заработал «Пурпурное сердце»[1], и теперь был дома с мамой в это дерьмовое время. Она ушла, и я ушёл. Ни в коем случае я бы не позволил ей пройти через это в одиночку. Даже в двадцать два года я знал, что должен быть рядом с ней. Я мог закончить обучение в Блю-Спрингс. Я уже подал заявку на весенний семестр в колледж, и планирую найти где-нибудь работу.

 - Мне ненавистно то, что нам пришлось покинуть этот город на столько лет, только, чтобы вернуться и жить с твоими кузенами и тётей.

Я пожал плечами. – Лучше так, чем оставаться там с этим мудаком. - Я обхватил свои бёдра, желая ударить его прямо в его чёртово лицо.

- Он всё ещё твой отец. Не говори так о нём.

Я сжал зубы, но решил быть почтительным, и ничего не отвечать. Я мог бы рассказать о нём. Та его женщина чертовски многое объяснила. Почему он казался далёким, оставался на работе допоздна, а по выходным пропадал «на деловых встречах». Он пренебрегал нами, следуя желаниям своего члена. Да, у меня не было грёбаного сочувствия к этому ублюдку. Молчание растягивалось на долгие минуты, и мои мысли возвращались ко всем тем минувшим годам, к счастливым временам, к человеку, который меня никогда не подводил. Пейдж Мастерсон.

Она была моим лучшим другом с детского сада, и в течение следующих четырёх лет мы были неразлучны. Оставить её позади, когда мы переехали, было самым сложным из того, что я когда-либо делал. Я мог бы быть только ребёнком, но, даже сейчас я всё ещё помнил её. Я помнил её сладкий запах и то, как она заставляла биться моё сердце.

 - Жаль, что ты потерял контакт с Пейдж, - наконец сказала моя мать, нарушив молчание.

Я посмотрел в окно с пассажирской стороны. Это была трагедия, что мы потеряли контакт. Но теперь я вернулся в город, и у меня впереди вся моя долбаная жизнь, чтобы сделать для неё всё, всеми возможными способами. Я вспомнил, как всё было, как мы отдалялись друг от друга. Я должен был стараться быть лучшим другом.