Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби? - Хейер Джорджетт - Страница 84

— Нет! — отрезал сквайр. — Я попросил его вернуть их мне, но никакой спешки не было. По неким собственным причинам он взялся принести их немедленно. Не знаю, куда вы клоните, но хочу сообщить, что Пленмеллер вернулся в «Кедры» до моего ухода. Встретил по пути мою жену и отдал бумаги ей. Мог бы вручить их напрямую Линдейлу, не тревожа меня, но это не в его стиле.

— Как я слышал, они связаны с Речным комитетом, сэр? Вроде бы там нужен юрист, и Уорренби метил на это место?

Сквайр заерзал в кресле.

— Да. Не знаю, почему Уорренби было так важно это назначение: ничего особенного! Однако он на него нацелился, и я не собирался ему мешать. Это не было поводом для волнения.

— Вот и мне так показалось, — признался Хемингуэй. — Хотя я в подобных вопросах профан. На место претендовал также мистер Драйбек.

— Вздор! — раздраженно бросил сквайр. — Драйбек и так свой, ему ни к чему дополнительные должности, чтобы быть принятым! Я говорил ему об этом. Он бы все равно получил место: кандидатура Уорренби сталкивалась с сильным сопротивлением.

— Действительно, — кивнул Хемингуэй, почесывая подбородок, — теперь-то, полагаю, сэр, должность его? События обернулись в пользу Драйбека.

— Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? — крикнул сквайр. — Если вы намекаете, что Тэддиас Драйбек — человек, которого я знаю всю жизнь! — способен убить Уорренби или кого-либо еще просто ради того, чтобы получить место в Речном комитете…

— Ничуть, сэр! Я не имел в виду ничего подобного. Просто любопытно, что вас заставило поддерживать Уорренби, если на место претендовал Драйбек?

— Мне не пристало назначать в совет своего собственного поверенного! К тому же… Нет, не важно.

— Важно, Бернард! — возразила его жена. — Драйбек — наш семейный поверенный, старший инспектор, но… Он уже немолод и, увы, далеко не так компетентен, как Уорренби. Да, Бернард, я знаю, что это с моей стороны нелояльно, но зачем делать из всего тайну?

— Даже говорить не стоит, — заключил сквайр. — К делу не имеет ни малейшего отношения. — Он взглянул на Хемингуэя. — Вы хотите узнать, куда я направился и что делал, уйдя из «Кедров» в субботу?

— Благодарю вас, сэр, вряд ли я снова стану вас этим беспокоить, — ответил Хемингуэй, вызвав у мужа с женой удивление. — Ваши показания сержанту Карсторну вполне ясны. Вы осматривали новые посадки. Сегодня я сам там побывал. Я не разбираюсь в лесоводстве, но, по-моему, вы активно занимаетесь вырубкой.

— Да, занимаюсь, — подтвердил сквайр.

— Простите, что спрашиваю, — не унимался Хемингуэй. — Покупатель вашего леса — клиент Уорренби?

— Клиент Уорренби? — повторил сквайр. — Ничего подобного!

— Наверное, я перепутал. Его интересовал гравийный карьер, не так ли? В его кабинете найдена переписка по данному вопросу. Не знаю, важно ли это, но решил упомянуть.

— Я не вел с Уорренби никаких дел!

— Он, случайно, не имел отношения к компании, разрабатывающей ваш карьер?

— Ни малейшего. Мне известно, что она действует через «Трокингтон энд Фламби». Ни я, ни она не прибегали к услугам юристов.

— Вы не привлекали своих поверенных к разработке контракта, сэр?

— В этом не было необходимости, напрасная трата денег. Это весьма уважаемая фирма, они не обманут меня, я — их.

— Тогда понятно, почему ваши поверенные не осведомлены, что вы уже лишились прав на карьер, — заметил Хемингуэй.

— Если вы о Драйбеке, то он был в курсе, что я так поступил.

— Я не о нем, сэр, а о лондонской компании. Кажется, она называется «Бейси, Кокфилд энд Белси».

Сквозняк из открытой двери зашелестел бумагами на столе. Сквайр аккуратно сложил их и придавил пресс-папье.

— Вы называете компанию доверителей по распоряжению имением, — объяснил он. — Им, естественно, неизвестны детали моих сделок. Я правильно вас понял, что Уорренби будто бы был с ними связан?

— Да, сэр. Поскольку эта связь, похоже, не принесла результата, я бы попросил вас продемонстрировать права собственности.

— Можно мне осведомиться, о чем они переписывались?

— Один клиент Уорренби вроде бы проявлял интерес к гравию. Он писал этим поверенным, наводя справки об условиях, будучи осведомлен, — что они именно те, к кому следует обращаться. Они в ответ подтвердили это, но заметили, что договариваться придется с вами. Из документов следует, что на этом все прекратилось. К вам, сэр, он не обращался?

Вместо сквайра ответила миссис Эйнстейбл.

— Уорренби обратился ко мне! — крикнула она. — Это был совершенно невозможный человек. Не надо хмуриться, Бернард: да, он мертв, но факты есть факты. В этом был весь он: выведать у меня, что ты уже отдал в аренду карьер, вместо того чтобы спросить тебя самого. Не выношу людей, идущих окольными путями без разумных причин. Ужасное плебейство!

— Уорренби обратился к вам, мадам?

— Не то что обратился… Повел речь вокруг да около.

— Когда это было? — спросил Хемингуэй.

— Господи, не помню! Он был таким любопытным, цепким! — Она затушила сигарету. — Интересно, кто являлся его клиентом? Похоже на какую-то мутную фирму, с которой мой муж не стал бы иметь дела. Забавно!

— Так, без сомнения, и было, — произнес старший инспектор, вставая.

Приехав в пять часов к викарию, Хемингуэй застал его за разговором с одним из церковных попечителей, мистером Генри Хасуэллом. Неопытная служанка с испугу привела гостя прямо в кабинет викария.

— Этот джентльмен из Скотленд-Ярда, сэр, — пролепетала она.

— Боже сохрани! — ахнул от неожиданности викарий. — Ведите его сюда, Мэри. Ах, вы уже здесь? Хорошо, Мэри, ступайте. Добрый день, мистер… не знаю вашего имени.

Хемингуэй вручил ему свою карточку. Викарий надел очки, прочитал: «Старший инспектор Хемингуэй» — и произнес:

— Добро пожаловать! Чем могу быть вам полезен? Познакомьтесь, это один из наших попечителей, мистер Хасуэлл.

— Может, мне уйти? — спросил Хасуэлл, поприветствовав Хемингуэя кивком.

— Мне вы не мешаете, — ответил Хемингуэй. — Мне стыдно вас прерывать, викарий. У меня совсем мелкое дело. Из регистра огнестрельного оружия явствует, что у вас есть винтовка калибра 0,22. Можно на нее взглянуть?

— Винтовка? А как же, есть! Вернее, у моего сына. Я покупал ее для него, хотя сейчас он ею не пользуется, потому что живет в Лондоне. Никогда не знаешь, понадобится ли она ему, когда он приезжает. Сам я не стрелок.

— Конечно, сэр. Вы мне ее покажете?

— Дайте вспомнить! До чего неудобно! Где же она? Простите, я пойду посмотрю. Садитесь!

Проводив его взглядом, Хемингуэй произнес со вздохом:

— Как я погляжу, еще один ствол канул неведомо куда! Первый был вашим, сэр.

— Вы перекладываете на меня ответственность за оплошность моей жены, старший инспектор? — спокойно откликнулся Хасуэлл. — Я не согласен, что винтовка куда-то канула. Ее одолжили — правда, в обход правил — местному водопроводчику, однажды заведшему заглохшую машину моей жены. Правда и то, что он вернул ее через несколько дней, и с тех пор она, насколько я знаю, лежит дома.

— Да, сэр, но мне сообщают, что она висела без присмотра в шкафу у вас в чулане, откуда любой мог ее взять без вашего ведома.

— Согласен, но позвольте уточнить, что ее обнаружили в этом самом шкафу вчера вечером. Я еще могу — хотя с большим трудом — представить, что ее забрал кто-то из гостей устроенного моей женой теннисного турнира. Но мне никак не удается объяснить, как кто-либо мог пронюхать о винтовке в шкафу, а тем более вернуть ее потом на место, оставшись невидимым. Вы забрали ружье? Мой сын оставил его для вас.

— Нет, сэр. Это сделал сержант Карсторн.

Хасуэлл чуть заметно улыбнулся:

— Согласитесь, мы ничего от вас не утаили, старший инспектор.

— Образцовые открытость и честность, сэр. В ваш чулан можно проникнуть из сада?

— Нет, только из холла. Над глухим матовым окном крутится вентилятор. Если учесть алиби моего сына, то остается лишь один человек, который мог бы сначала забрать оттуда ружье, а затем вернуть его на место, — я сам. Только я вряд ли стал бы возвращать его туда. — Ну что, Клиберн, настигли вас ваши грехи?