Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби? - Хейер Джорджетт - Страница 75

— Ваш брат не охотился?

— Страшный был зануда! Гулял в лесу, наблюдал за привычками одних птах и палил по другим.

— Почему он покончил с собой?

— Я же говорил: из-за меня. Умирая, так мне и сказал, а словам умирающего положено верить.

— Лично я на них не полагался бы, не те обстоятельства. Мой опыт подсказывает, что предсмертные послания самоубийц лучше отправлять в огонь, потому что они делают несчастными людей, многие из которых этого не заслуживают.

— Неужели? Я тогда сильно на него обиделся: это как отпустить грязную шутку и выйти вон, не дождавшись ответа. А мы тем временем добрались до моего отчего дома. Добро пожаловать!

Старший инспектор толкнул калитку в глухом заборе и остановился, засмотревшись на изящную постройку.

— Нравится? — спросил Гэвин.

— Да, сэр. А вам?

— Эстетически — очень. В смысле сантиментов — немного, а в практическом разрезе — ничуть. Сантехника дряхлая, но ремонт, даже если бы я мог им заняться, все погубил бы. По-хорошему, здесь требуются минимум трое слуг. А у меня одна старуха да садовник, он же конюх и на все руки мастер. — Гэвин дошел по утыканной флажками тропинке к входной двери и открыл ее. — Комната, где мой братец хранил, среди прочего, оружие, находится сзади. — Он прохромал мимо красивой лестницы к вращающейся двери, обитой изъеденным молью сукном. — Рядом кухня. — Открыв дверь, Гэвин поманил за собой старшего инспектора. — Мерзкий чулан! Навсегда провонял псиной. Здесь дрыхли спаниели брата. Мерзкая парочка! Только и могли, что лизаться, ни такта, ни предпочтений. Оружие вон там. — Он приблизился к застекленному шкафу и открыл дверцу. — Целый арсенал! Сохранилась даже парочка отцовских ружей с ударниками. Думаю, ружье калибра 0,22 у Уолтера тоже имелось. Нашел! Забирайте и делайте с ним что хотите. — Гэвин вынул ружье из футляра, но не отдал его Хемингуэю. — Вот я и дал маху! — усмехнулся он. — Насажал на ружье своих отпечатков. Умно, ничего не скажешь!

— Не очень-то умно, — возразил старший инспектор. — Сдается мне, на ружье, которое я ищу, никаких отпечатков не будет. Можно мне взять его на время, сэр?

— Разве я могу возражать? Себе дороже! Хотите пострелять по моим кабачкам? Сейчас я поищу патроны.

— Нет, сэр, — сказал Хемингуэй, зажимая ружье под мышкой. — Признателен вам за предложение.

Простившись с Гэвином на пороге, он заметил за забором дожидавшуюся его полицейскую машину. Он уселся на заднее сиденье, рядом с Харботтлом, и поставил между собой и им ружье.

— Отдаю должное вашему рвению! Или вас выкинули из паба за шум?

— Куда теперь, сэр? — поинтересовался Харботтл.

— Обратно в Беллингэм. На сегодня достаточно. К тому же я добыл первое ружье из тех, которые мы ищем.

— Вы думаете, это оно? Какие у вас основания?

— Ровным счетом никаких. Но если мне с первого раза досталось то, что нужно, то это чудо, а я не верю в чудеса. Поторопись, сынок, здесь можно гнать вовсю.

— Вы уже познакомились с некоторыми из тех, с кем вам придется иметь дело, — произнес Харботтл. — Что скажете, шеф? Как вам это дельце? До сих пор нравится?

— Конечно, нравится! Почему нет, когда полдюжины людей делают за меня работу?

У Харботтла эти слова вызвали улыбку, сержант же был слегка озадачен: такого количества помощников старшего инспектора он не насчитал.

— Полдюжины, сэр? — уточнил он.

— Только по скромной оценке, — ответил Хемингуэй. — В Торндене нет ни одного дома, где бы прямо сейчас не ломали голову над разгадкой преступления. Если к завтрашнему дню ответа не будет у Драйбека, то его отыщет эта милая молодая пара. Нам только и останется, что вернуться в Лондон, присвоив славу себе.

Что бы ни обсуждали в других домах, в «Кедрах» достойной внимания темой считали только убийство Сэмпсона Уорренби. За коктейлем Хасуэлл-младший и мисс Дирхэм развлекали миссис Хасуэлл описанием встречи в «Красном льве». Миссис Хасуэлл питала хрупкую надежду, что виновным не окажется никто из ее знакомых, в остальном же это дело мало ее интересовало. Она склонялась к тому, что убийство совершил кто-то из Беллингэма, и гораздо больше внимания уделяла признакам увядания, внезапно обнаруженным у одного из редких растений. Тем не менее они с мисс Паттердейл соглашались, что, как ни неприятно для людей их поколения сознавать, что поблизости произошло убийство, в качестве занятия для детей годится даже это, ведь Торнден слишком безмятежен и не может похвастаться событиями, кроме игры в теннис. Мисс Паттердейл даже заявила, что раз уж это случилось, то хорошо, что Абби находилась в это время у Хасуэллов. Она боялась, что у нее Абби скучно.

— Мне старший инспектор понравился, — сказала Абби, — а вам? Не то что второй, с отталкивающим выражением лица. Этот оправдывает худшие ожидания. Интересно, чем они сейчас заняты?

— Мне показалось, старший инспектор старался развязать нам языки. Я боялся, что вы расскажете о своей версии.

— Гэвин тоже. Что за мысли, Чарлз? Я бы так не поступила. Однако считаю, что права.

— Абби думает, мама, что это сделал Драйбек.

— Нет, дорогая, вряд ли, — возразила миссис Хасуэлл. — Он прожил здесь много лет!

Чарлз, привычный к материнской логике, сочувственно улыбнулся, заметив:

— В конце концов он засудит ее за клевету.

Миссис Хасуэлл опять не согласилась, напомнив, что Драйбек — поверенный мисс Паттердейл.

— Он не посмеет за что-либо меня засудить, — заявила Абби. — Он — единственный подходящий подозреваемый.

— А вот и нет! — воскликнул Чарлз. — Мэвис тоже под подозрением.

— Хватит про Мэвис! — попросила Абби. — Она не могла это сделать. У нее силенок не хватило бы.

— А по мне, Мэвис темная лошадка. Жаль, что вас не было сегодня в церкви. Я недолюбливаю Гэвина, но он был прав насчет нее! Невыносимый перебор! Она притворялась героиней с разбитым сердцем, принимала соболезнования, пускала слюни, расписывая дядюшкину доброту, твердила, мол, осталась одна-одинешенька, и даже маме стало противно.

— Не сказала бы, что противно, дорогой, — поправила сына миссис Хасуэлл. — Это выглядело не вполне искренне, но, полагаю, так она представляет правильное поведение. Есть в смерти нечто, превращающее людей в невозможных лицемеров. Почему, хотелось бы мне знать? Я сама вела себя почти так же, когда умер твой дед, пока отец не напомнил, каким неприятным и придирчивым тот был много лет, как изводил бедную бабушку и не стремился видеть кого-либо из нас!

— Разве можно сравнить тебя и Мэвис? — возмутился Чарлз. — Ты не делала из деда святого и никому не говорила, что напрасно он оставил тебе все деньги.

— Это правда, дорогой, но я всегда знала, что он это сделает, к тому же я их получила только после смерти бабушки. И вообще, мне бы не пришло в голову говорить такие глупости.

— А от Мэвис именно глупостей и ждешь! — подхватила Абби. — Со мной училась одна — вылитая Мэвис. Только и слышали от нее: «Нам этого нельзя!» Со всеми была добренькая, всем все прощала, говорила только приятное. Ужас! А ведь такие люди верят в то, что говорят и делают. Я бы не возражала, если бы все это шло от сердца, но где там! Как говорит Джеффри Силлоф, лицемерие — смертельная отрава, распространяющаяся на весь организм. Да и вообще, — добавила она, — ты представляешь стреляющую Мэвис?

— Я этого не видел, — со значением сказал Чарлз. — Все, что я про нее знаю, — она явилась сюда и добровольно принялась славить человека, бывшего при жизни мерзавцем, ни в грош саму ее не ставившего и нещадно ею помыкавшего. До вчерашнего дня я не знал, почему это происходит.

— Дорогой, до вчерашнего дня ты об этом не думал, — напомнила мать.

— Она сказала, что считала уход за дядей своим долгом, — промолвила Абби.

— Пустая болтовня! — презрительно усмехнулся Чарлз. — Согласен, раньше я об этом не думал, но, помню, однажды Мэвис призналась, как удивилась, когда ненаглядный дядюшка написал ей и предложил кров. Раньше она его ни разу не видела! Если вы воображаете, будто Уорренби прежде был опорой для своей стареющей невестки, то заблуждаетесь. Он поселил Мэвис у себя, потому что, во-первых, был честолюбив и не имел времени на хозяйство, а во-вторых, верно рассудил, что в лице племянницы приобретет дармовую рабочую силу, которую сможет вовсю шпынять.