Белый отряд - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 70

• Предыдущая
• 70/144
• Следующая

Сейчас, с этим наплывом знати и рыцарей, стало не хватать жилья и пищи, и Принц торопил свои войска в Гасконь, в Дакс, чтобы увести часть людей из переполненной столицы.

Против собора и аббатства св. Андрея простиралась широкая площадь, кипевшая священниками, солдатами, женщинами, монахами и горожанами, которые считали эту площадь своим центром; там передавались всякие слухи, там собирались зеваки. Среди шумливого и жестикулирующего городского люда многочисленные отряды рыцарей и их оруженосцев верхами прокладывали себе путь, направляясь к резиденции Принца, где огромные окованные железом двери были распахнуты в знак того, что Принц принимает. Четыре десятка лучников стояли возле ворот и время от времени отгоняли стержнями своих луков болтавшую и напиравшую на портал толпу любопытных. Два рыцаря в доспехах, с поднятыми копьями и опущенными забралами, сидели на конях по обе его стороны, а посередине, между двумя пажами, прислужившими ему, стоял человек с благородным лицом, в свободной пурпурной одежде. Он записывал на кусок пергамента звание и титул каждого просителя, расставлял их в должном порядке, отводя каждому его место и предоставляя те привилегии, которых требовал его ранг. Длинная белая борода и испытующий взгляд придавали ему властное достоинство, и впечатление это еще усиливалось благодаря одеянию и берету с тройным плюмажем, свидетельствовавшим о его звании.

– Это сэр Уильям де Пакингтон, личный секретарь Принца, – прошептал сэр Найджел, когда они встали в очередь рыцарей, ожидавших аудиенции. – Плохо будет тому человеку, который вздумал бы обмануть его. Он знает наизусть имя каждого рыцаря Франции или Англии и все его фамильное древо, со всеми родичами, гербами, браками, знаками чести и позора и еще неведомо чем. Мы можем оставить наших лошадей здесь со слугами и пойдем вперед с нашими оруженосцами.

Следуя приказу сэра Найджела, они двинулись дальше пешком, пока не оказались перед секретарем Принца, который в это время отчаянно спорил с молодым щеголеватым рыцарем, непременно желавшим пробраться вперед, миновав его.

– Макуорт! – сказал личный секретарь короля. – Насколько я помню, сэр, вы до сих пор не были представлены.

– Я всего день, как прибыл в Бордо, но, боюсь, Принц найдет странным, что я все еще не нанес ему визита.

– У Принца другие заботы, – сказал сэр Уильям де Пакингтон, – но если вы Макуорт, то должны быть Макуортом из Нормантона, и действительно я теперь вижу на вашем гербе чернедь и горностаевый мех.

– Да, я Макуорт из Нормантона, – ответил рыцарь с некоторой неуверенностью.

– Значит, вы сэр Стефен Макуорт, ибо мне известно, что когда старый сэр Хью умер, сэр Стефен унаследовал герб и имя, воинский клич и доходы.

– Сэр Стефен – мой старший брат, а я Артур, второй брат, – сказал юноша.

– Истинная правда! – воскликнул секретарь Принца презрительно глядя на него. – А тогда, прошу вас, скажите, сэр второй сын, где у вас знак младшей линии и как вы дерзаете носить герб вашего брата без полумесяца, подтверждающего, что вы младший? Возвращайтесь к себе и не показывайтесь Принцу на глаза, пока оружейник не исправит ваш герб как полагается.

Юноша в смущении удалился, а зоркий глаз секретаря разглядел пять алых роз среди заслоняющих один другого гербов и тучи знамен, колыхавшихся перед ним.

– Ха! – воскликнул он. – Здесь есть ценности, которые не подделаешь! Розы Лоринга и кабанья голова Баттестхорна могут стоять позади в дни мира, но их надо пропускать вперед в дни войны. Добро пожаловать, сэр Оливер и сэр Найджел! Чандос будет рад до глубины души вашему приезду. Сюда, уважаемые господа. Ваши оруженосцы, без сомнения, достойны славы своих рыцарей. Идите по этому проходу, сэр Оливер! Эдриксон! Ха! Один из представителей старой ветви Эдриксонов из Хампшира, без сомнения. И Форд здесь, они из южных саксов, старинный род. И Норбери, они есть и в Чешире, и в Уилтшире, и, как я слышал, на самой границе. Так, достойные сэры, я позабочусь о том, чтобы вас поскорее приняли.

В заключение этого профессионального комментария он распахнул створчатые двери и провел всю компанию в просторный зал, переполненный людьми, также ожидавшими аудиенций. Зал был очень велик. С одной стороны он освещался тремя стрельчатыми, в мелких переплетах окнами, середину противоположной стены занимал огромный камин, в котором весело пылала целая груда дров. Многие из присутствующих столпились перед камином, ибо было очень холодно; наши два рыцаря уселись на скамью, а оруженосцы встали позади них. Разглядывая зал, Аллейн заметил, что пол и потолок сделаны из роскошного дуба, на потолке расположены двенадцать арок, а на обоих краях каждой из них изображены лилии и львы королевского герба. В дальнем конце зала он увидел небольшую дверцу, по обе стороны которой стояла вооруженная стража. Время от времени из внутреннего покоя за этой дверцей, мягко ступая, выходил пожилой сутулый человек в черном, с длинным белым жезлом в руке и обращался то к тому, то к другому рыцарю, и они, сняв шапки, следовали за ним.

Сэр Найджел и сэр Оливер были увлечены разговором, когда Аллейн обратил внимание на примечательного человека, который через весь зал явно направлялся к ним. Когда он шел мимо стоявших группами рыцарей, каждый повертывал голову и смотрел ему вслед.

Поклоны и почтительные приветствия, какими его встречали со всех сторон, показывали, что интерес к нему вызван не только его необычайным внешним обликом. Он был высок и прям, словно стрела, несмотря на глубокую старость, ибо волосы, спадавшие из-под сдерживавшего их бархатного берета, были белы, как первый снег. Однако порывистость его движений и упругость поступи показывали, что он до сих пор не утратил пылкости и живости своих молодых лет. Его суровое ястребиное лицо было гладко выбрито, как у священника; остались лишь длинные и тонкие белые усы, доходившие ему чуть не до плеч. О былой красоте говорили и правильный нос с горбинкой и четкие линии подбородка; однако лицо было столь повреждено шрамами и рубцами от давних ран и отсутствием одного глаза, вырванного из глазницы, что уже мало осталось от лица смелого молодого рыцаря, который пятьдесят лет назад был не только самым отважным, но и самым прекрасным среди английской знати. Но кто из мужчин, присутствовавших сейчас в зале аббатства св. Андрея, не отдал бы с радостью и красоту, и молодость, и все, чем владел, в обмен на славу этого человека? Ибо кого можно было сравнить с Чандосом, безупречным рыцарем, мудрым советником, отважным воином, героем Креси, Уинчелси, Пуатье, Орейя и еще стольких же битв, сколько лет он прожил на свете?

• Предыдущая
• 70/144
• Следующая