Белый отряд - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 42

• Предыдущая
• 42/144
• Следующая

– Клянусь богом, ты прав! – воскликнул Саймон. – Я и забыл. Ведь начальник военной полиции и его люди разлучили нас во время нашей последней встречи.

– А в ответ мы поклялись вернуться к этому спору, когда снова свидимся. При тебе твой меч, а луна светит достаточно ярко для таких ночных птиц, как мы. Берегись, mon gar! Я не слышал звона стали уже больше месяца.

– Тогда выходи из тени, – сказал Саймон, извлекая меч из ножен. – Клятва – это клятва, нарушать ее не полагается.

– Клятва, данная святому, в самом деле не может быть нарушена! – воскликнул Аллейн. – Но ваша клятва дьявольская, и хотя я простой клирик, моими устами все же говорит истинная церковь, и я заявляю, что было бы смертным грехом драться из-за пустого спора. Как? Двое взрослых людей годами хранят в своем сердце злобу и хватают друг друга за горло, точно разъяренные шавки!

– Не злоба, нет, не злоба, молодой клирик, – заявил Черный Саймон. – У меня в сердце нет ни капли горечи против моего старого товарища; но спор наш, как он сказал вам, до сих пор не решен. Нападай, Эйлвард!

– Ни за что, пока я в силах стоять между вами, – воскликнул Аллейн, бросаясь вперед и заслоняя лучника. – Стыдно и грешно, когда два англичанина-христианина направляют друг на друга мечи, точно свирепые и кровожадные язычники.

– А кроме того, – заявил Хордл Джон, внезапно появившись в дверях кладовой с огромным подносом, на котором лежал пирог, – если только один из вас поднимет меч, я раздавлю того человека, как масляничную оладью. Клянусь черным крестом! Я скорее загоню его в землю, как гвоздь в створку двери, чем допущу, чтобы вы ранили друг друга.

– Ей-богу, вот странный способ проповедовать мир! – воскликнул Черный Саймон. – Смотри, как бы тебя не ранили, силач, если подойдешь ко мне со своей здоровенной дубиной. Пусть даже целый подъемный мост стукнул бы меня по макушке.

– Скажи мне, Эйлвард, – серьезно начал Аллейн, продолжая стоять с вытянутыми руками, чтобы не подпустить противников друг к другу, – из-за чего вы поспорили, и мы решим, нельзя ли договориться почетно и мирно…

Лучник взглянул сначала себе на ноги, потом на луну.

– Parbleu! [Черт побери! (франц.) ] – воскликнул он. – Из-за чего поспорили? Ну, mon petit, это было много лет назад, в Лимузене, и разве я могу упомнить причину? Вот Саймон, тот сейчас тебе скажет.

– Я-то уж наверное, нет, – ответил Саймон, – у меня были другие заботы. Какие-то пререкания по поводу игры в кости, или вина, или женщины, да, приятель?

– Pasques Dieu! Ты попал в точку, – воскликнул Эйлвард. – Действительно из-за женщины; и спор должен быть продолжен, я все еще придерживаюсь того же мнения.

– А какой женщины? – спросил Саймон. – Чтоб я сдох, если я хоть что-нибудь помню.

– Из-за Бланш Роз, служанки в гостинице «У трех воронов» в Лиможе. Да благословит бог ее милое сердце. Что ж, я любил ее.

– Как и многие, – отозвался Саймон. – Теперь я вспоминаю. В тот самый день, когда мы поссорились из-за этой вертушки, она удрала с Иваном Прайсом, такой был длинноногий валлийский оружейник. Теперь они держат гостиницу где-то на берегах Гаронны, хозяин столько дует вина, что почти не остается для посетителей.

– Вот наш спор и кончен, – сказал Эйлвард, вкладывая меч в ножны. – Валлийский оружейник, здорово! С etait mauvais gout, camarade [У нее был плохой вкус, приятель (франц.) ], при том, что имелся веселый лучник и пылкий ратник и было из кого выбирать.

– Верно, старина. И хорошо, что мы можем уладить наши разногласия, ибо сэр Найджел вышел бы при первом ударе меча о меч; он поклялся, что если только в гарнизоне начнутся ссоры, он отрубит зачинщикам правую руку. А ты давно его знаешь, и знаешь, что он свое слово держит крепко.

– Mort Dieu, да! Но в кладовой есть эль, мед и вино, а слуга – веселый плут и не будет сквалыжничать из-за одной или двух лишних кварт. Buvons, mon gar [Выпьем, мой мальчик (франц.) ], ведь не каждый день встречаются два старых друга.

Бывалые солдаты и Хордл Джон вместе двинулись вперед. Аллейн уже повернулся, чтобы идти за ними, когда кто-то коснулся его плеча, и он увидел рядом с собой юного пажа.

– Лорд Лоринг приказал, – заявил мальчик, – чтобы вы следовали за мной в главный зал и там подождали его.

– А мои товарищи?

– Его приказание касалось только вас.

Аллейн двинулся за пажом на восточный конец двора, где широкая лестница вела к дверям в главный зал, наружную стену которого омывали волны Эйвона. В старину хозяину замка и его семейству предназначались только темные и мрачные подвальные помещения. Однако более цивилизованное и изнеженное поколение не желало жить взаперти в таких подвалах, и владельцы заняли главный зал и примыкающие к нему покои. Аллейн поднялся по широким ступеням вслед за своим юным проводником, тот наконец остановился перед створчатой дубовой дверью и предложил ему войти.

Войдя в зал, клирик посмотрел вокруг, однако никого не увидел и продолжал стоять в нерешительности, держа шапку в руках и разглядывая с величайшим интересом этот зал, столь непохожий на все, к чему он до сих пор привык. Канули в прошлое те времена, когда зал знатного рыцаря был всего-навсего подобием сарая с полом, покрытым камышом, и служил местом отдыха и трапезной для всех обитателей замка. Крестоносцы, узнав, что такое домашняя роскошь, и вернувшись в Англию, привезли с собой ковры из Дамаска и циновки из Алеппо, их стала раздражать отвратительная нагота их наследственных крепостей и отсутствие домашнего уюта. Но еще сильнее оказалось влияние великой французской войны; ибо как ни искусны были народы Англии в военном деле, не могло быть сомнения в том, что наши соседи стоят безмерно выше нас в искусствах, присущих мирной жизни. Целых четверть века в Англию шли потоком возвращавшиеся после войны рыцари, раненые солдаты, французские пленные дворяне, ожидавшие выкупа, и каждый оказывал какое-то влияние на домашнюю жизнь англичан, внося в нее большую утонченность, а прибывавшие на грузовых судах предметы обихода и мебель из Кале, Руана и других разграбленных городов служили нашим ремесленникам образцами для их поделок. Поэтому в большинстве английских замков, а также и в замке Туинхэм имелись комнаты, где нельзя было, кажется, желать лучшего в отношении красоты и комфорта.

• Предыдущая
• 42/144
• Следующая