Выбери любимый жанр

Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть (СИ) - Владимирова Анна - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Анна Владимирова

Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть

1

Я открыла утром глаза и почувствовала, что ее нет.

Когда она просочилась в нашу жизнь, я так и не заметила… Смерть близкого человека. Человека, который был для меня всем.

Мир вокруг меня как будто выцвел. Я поднималась с постели, а Смерть уже встречала меня. Я чувствовала ее всей кожей… Ее равнодушный взгляд смотрел на меня спящую, скользил за мной пустыми глазницами, пока я ползала по комнате, пока готовила кофе… Один раз я ей даже его предложила. Нет, кажется, просто тихо налила чашку и поставила с глухим стуком на стол…

Я думала о Смерти. Ее раньше никогда не было в моей жизни. Никогда. Никто вокруг меня не умирал… Родственников кроме мамы у меня не было, друзей, которые были бы рядом — тоже, отца я вовсе не знала. Даже кошка, и та просто сбежала. Удивительно, но паршивка бросила меня со Смертью один на один, когда маму увезли на скорой… Хотя, может она просто чувствовала запах Смерти также, как и я, и была не согласна с ее обществом. Но она могла себе позволить убежать, а я — нет.

Запах Смерти… Может это была лишь игра моего натренированного годами обострённого чувства обоняния, но я различала ее запах. Не скажу, что неприятный. Затягивающий и пугающий, сбивающий дыхание… Какой-то день мне казалось, что я слышу один вариант аромата, а в другой он либо полностью менялся, либо дополнялся новыми нотами… Мне казалось, что я схожу с ума.

А теперь Смерть ушла. Забрала маму и оставила меня одну. Безразличная, неотвратимая, молчаливая. И запаха тоже не стало.

Было воскресенье. После похорон прошла, кажется, неделя. Я просто сползла с кровати в очередной раз и подняла глаза в окно. Солнечное, летнее, равнодушное утро. И вчера погода была такой же — неуместно ясной и безоблачной. Как и всю прошлую неделю. Как и в день похорон…

Взгляд упал на тумбочку. На ней лежало два телефона — мой и мамин. Глупо. Я хотела положить ей телефон… ну, туда… Потом передумала. Ведь это и правда глупо. В итоге положила пару теплых носков… Так уж мы устроены… Не готова была к тому, что мамы не станет в моей жизни. Да и невозможно к такому подготовится. Это… просто не поддается принятию. Как в нашей жизни может существовать такое явление, как Смерть, которое мы просто не можем осознать и принять?! Я не могу.

Я встала, пошатнулась… Тело еле передвигалось. Каждая мысль причиняла нестерпимую боль утраты. И все вокруг, конечно, напоминало об этом.

Наша квартира располагалась в центре города и была собрана из двух смежных квартир довольно старого дома. Место, наполненное до краев нашей личной с ней историей, нашими мыслями и распорядком, вещами и одеждой, запахом…

Кажется, я стукнула рукой по столу. Проползла по нему взглядом и наткнулась на пачку сигарет. Значит, я все же оказалась на кухне.

Начала курить совсем недавно, когда это все случилось. Не много. Много не получалось. Меня тошнило от сигарет, кружилась голова, но я упрямо курила. Казалось, что легчает. Хотя бы на время переставала чувствовать все эти ставшие непереносимыми запахи.

Потянулась к пачке. Потом одернула руку.

— Сначала завтрак… — прохрипела и оглянулась вокруг.

Как я пережила день похорон — до сих пор не понимаю. От запаха цветов тошнило до сих пор. Я ненавижу теперь цветы. Любые… Машинально бросила взгляд на цветок спатифиллума, благодарно радующего меня хрустящей лаковой зеленью и нелепыми белыми чашечками цветов. Он точно будет последним цветком в моей жизни, мамин ведь. Рука сама потянулась к листку, захотелось его прижать к себе и наконец поддастся истерии.

Но вдруг гробовую тишину моей квартиры раздавило дверным звонком. Я сморщилась. Сказать, что я не хотела никого видеть — ничего не сказать.

Но пришлось признаться, что надежда отвлечься хоть на что-нибудь, снабдила силами, и я поплелась к входной двери.

Взгляд скользил по полу из бамбука, цеплялся за каждую шероховатость… Я мечтала о бамбуке под ногами. Он был такой живой и уютный, но в то же время прочный и несгибаемый. Материал с характером моей мамы.

Дверь скрипнула, и перед моим хмурым (наверняка) взором в сумеречных очертаниях коридора возник мой помощник Родион. Он молчаливо смотрел на меня из-под светлых бровей, ожидая моего вердикта.

Родион был, в каком — то смысле, первым и последним человеком, которого мне бы хотелось сейчас видеть. Учитывая, что видеть сейчас мне вообще никого не хотелось. Для него это, очевидно, был бой, опасное техзадание, которое он сам себе прописал, и теперь был готов корректировать его по ходу событий кучей планов «Б», «В» и так далее, что ясно читалось сейчас на его решительном лице.

Ко мне нельзя было заявляться лично. Негласно. И теперь я признавалась себе, что это явление мужества у меня на пороге с кофе из моей любимой кофейни «Гланс» было куда более приятным, чем соседка, зашедшая за сахаром. И что там говорить, я малодушно схватилась за этот, обнадёживающий, с терапевтической точки зрения конечно же, шанс.

Смерть ушла, но Жизнь предстояло еще возвращать…

Кивнула Родиону следовать за мной. Он ничем не выдал радости, что планы с «Б» и другие не пригодились. Лишь молча прошествовал в квартиру, предварительно скинув свои ботинки.

— Я в ванную, — не оглядываясь, прохрипела я, — только проснулась…

Волосы вдруг встали дыбом от осознания того, что я не помню, в чем была одета! Спешно окинув себя взглядом, обнаружила, что на мне помятая синяя пижама.

Непроизвольно застонала от собственной никчёмности, чем наверняка заслужила встревоженный взгляд помощника из кухни.

Пока стремительно удалялась в сторону ванной, радовалась, что меня не было последние дни на кухне. Если бы я туда вторглась, там было бы просто олицетворение картины «Последний день Помпеи»!

Еще одна глупость: я не хотела ничего трогать и переставлять там. Кухня — мамино произведение искусства и ее любимое место в нашей квартире. Я пока не была готова проститься с ней. И не скоро буду.

Когда ее увезли в больницу, я перестала готовить и почти перестала есть. Мне с трудом удавалось что-то в себя запихнуть раз в день.

А вот ванная была нашей общей территорией. Втолкнув свое тело под струи воды, я намылила себя нейтральным гелем для душа, им же вымыла голову. Я не могла выбросить все ароматные флакончики, скрупулёзно подобранные мной и мамой для ванной. Но и пользоваться ими тоже…

Запахи связывают нашу память с прошлым сильнее всего. Они сопровождают наши самые дорогие моменты в жизни и потом безжалостно окунают нас в воспоминания спустя годы. Поэтому к ним нельзя относится безответственно.

Под струями воды в моей голове зашуршали слабохарактерные мысли о том, буду ли я из последних сил геройствовать и изображать Миранду Присли, как моя мама, или все же перестану усугублять свое положение и позволю себе помочь. К примеру, Родиону. То, что он пришел за этим, сомнению не подлежало…

Я стянула свои длинные светло-пепельные волосы в жгут, решив, что распущу их позже. Надо было хоть немного строже выглядеть. Усмехнулась: в пижаме, серьёзно?

С зеркалом мы не виделись давно, но наша встреча прошла также успешно, и отражение меня нисколько не огорчило. С внешностью мне очень повезло. С генетикой, кажется, тоже. В свои 27 я выглядела на 23, и даже две недели личного ада ничего непоправимого мне не нанесли. Лицо бледнее только стало, а от этого зеленые глаза показались больше и ярче.

Через четверть часа я грациозно, как мне показалось, вплыла в кухню в огромном махровом халате. Мамином.

Родион сидел за столом, положив руки на ноутбук, и буравил взглядом белое надгрызенное яблоко в серебристой каёмочке на его крышке. Он все же молодец: ни к чему не прикасался, только поставил кофе на стол.

1
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело