Паргелий (СИ) - Ахметова Елена - Страница 13

Все слова про не задернутый полог и пожертвование застряли у меня в горле. Тилла привстала за алтарем, округлив глаза.

Женщина пробежала через весь зал и без раздумий сунула трясущуюся руку в левую чашу весов, куда традиционно клали жертву. На правую, куда и следовало, по идее, положить ладонь, бережно опустила ребенка.

- У меня ничего нет, - выдавила она между всхлипами. - Но моя дочь… - все остальное утонуло в рыданиях, но мы уже и так видели.

Цианоз, как есть цианоз… у такой крохи… и что теперь? Забирать что-то у кормящей матери - не вариант!

- Она будет жить, - успокаивающе сказала Тилла, без промедления выровняв весы, и женщина разрыдалась еще горше, похоже, подумав, что она-то этого уже и не увидит.

- Равновесие не станет ничего брать у тебя, - решилась я. Если понадобится кровь или новое сердце - при Храме есть и ферма, не обеднеем, особенно если мать потом отработает заколотую ради ее дочери свинью. Но об этом уже будет думать Верховная. - Ступай в ожидальную. - А сама помчалась за Тиллой, как раз спешно уносившей ребенка к алтарям.

- Нужно позвать кого-то поопытнее, - констатировала она, едва завидев, что я ее догоняю. - Кислород-то мы и сами подадим, но нужно еще выяснить, что послужило причиной…

Я молча кивнула и припустила на второй уровень, по пути соображая - а сильно ли расстроится принц, если сегодня я так и не приду?

Глава 10. Как попортить ищейке нервы

За работой Верховной можно наблюдать, как за текущей водой или пляшущим костром, бесконечно. Это мне кажется, что менять движущееся сердце, когда невозможно задержать рабочую точку на месте, да еще пациент не понимает, что происходит и почему так больно, и никак ему не объяснишь, - просто нереально. А она, едва придя, моментально навела порядок в рядах перепуганных сестер и всех озадачила: сострадательную Нири отправила успокаивать мать, циничную Тиллу снарядила зарезать свинью и принести ее сердце, порозовевшей от волнения и оттого особенно очаровательной Лили велела сидеть в приемном зале, а меня приспособила придерживать младенца, норовящего с оглушительным ором выбраться из пентаграммы. Я была твердо уверена, что такая кроха ползать еще не умеет, - но, похоже, либо ошиблась с возрастом, либо стресс и боль еще и не на то сподвигнуть могут. Держать выворачивающегося ребенка слишком крепко я откровенно боялась - он же такой маленький! - но чрезмерная активность пациента особого выбора не предоставляла.

Едва вернулась Тилла, работа закипела с новой силой. Теперь за уровнем кислорода в крови следила я, а Верховная - эх, ну вот как у нее это выходит? - что-то заменяла в сердце малышки, ухитряясь не мешать биению, да еще и прерываться на беседы:

- Тилла, помоги сестре Нири. Скажи, что все в порядке, даже пальчики уже не синие.

Тут она несколько слукавила: синева спадала, но медленно. Впрочем, в конечном результате сомневаться не приходилось, так зачем заставлять мать нервничать?

Что-то неладное я заподозрила, только когда Верховная отправила “на подмогу Нири” пробегавшую мимо сестру Оллину, которая предпочитала работать в саду и практически не пересекалась со страждущими, находя свой покой в тени лично высаженных деревьев.

- Вы полагаете, что это наследственное? - встревоженно уточнила я. - У матери тоже что-то не в порядке и от волнения может обостриться?

Сестра Нарин неодобрительно поджала губы, всматриваясь во что-то груди малыша, но все же ответила:

- Эта женщина появилась слишком уж вовремя. И, похоже, рассчитывала остаться при Храме.

- Но… - начала было я - и нахмурилась, глядя на крохотные розовеющие пальчики.

“У меня ничего нет”, - сказала она. И без колебаний предложила взять все необходимое у нее, лишь бы малышка осталась жива.

Но разве не было очевидно, что полный Храм женщин никогда не навредит кормящей матери и уж точно не отнимет ее у ребенка? Скорее уж собой пожертвовала бы одна из жриц! Да и существование фермы при Храме - ни разу не секрет…

Немного хладнокровного расчета - и становится ясно, что мать ничем не рискует. Зато потом она будет иметь возможность остаться при Храме отрабатывать лечение девочки - и потихоньку собирать слухи, которые неизбежно поползут: ведь у младших учениц внезапно прекратили проводить практику, и безденежные прихожане заинтересуются почему…

Вопрос только один: как там насчет хладнокровного расчета у среднестатистической матери-одиночки, у которой на глазах синеет дочь?

О, все пепельные бури и их выродки! А ее ли это дочь?..

Видимо, у меня и впрямь “очень выразительная мимика”, потому что сестра Нарин, не прерывая процесса замены, мрачно кивнула:

- Как закончим здесь, сбегай в участок и спроси капитана Рино, не пропадали ли на острове за последние сутки младенцы. Если нет, то либо настоящей матери хорошо заплатили или пообещали чудесное исцеление, либо я попросту думаю о людях слишком плохо. А вот если пропадали, наша новая служка может быть бесценным источником информации.

Ага. Только вот мы тоже - “источник информации”, и еще вопрос, кто кого переиграет…

Когда я, уже немного пошатывающаяся от недосыпа и перенапряжения, доковыляла до участка, выяснилось, что доблестный капитан, трудоголик шарахнутый, так и не сподобился покинуть рабочее место даже на ночь. Вульгарному сну в уютной домашней кроватке ищейка предпочел возможность задать брутального храпака на продавленном диване во внутренних помещениях, причем до того громогласно, что услышала я его чуть ли не с порога. Не без труда справившись с искушением разбудить этого медведя тревожным гонгом, я ограничилась тем, что попыталась придушить его подушкой, и незамедлительно узнала о себе много нового.

- Зато ты сразу стал свеж и бодр, - резонно заметила я, пока Рино переводил дух.

Ищейка адресовал мне еще пару красочных эпитетов и обреченно махнул рукой. Выглядел он уже значительно лучше: отек потихоньку спадал, и за желтушными щеками вместо привычных щелок даже обнаружились нормальные глаза - пронзительно-зеленые, как и у принца. Интересно, здоровый Рино правда такой симпатичный, как показалось Анджеле?

- Как у вас тут с младенцами? - без перехода поинтересовалась я, несколько испугавшись полета собственных мыслей. Этак же светлого будущего с сорока кошками можно лишиться!

Ищейка недоуменно захлопал внезапно обнаружившимися глазами, и я не к месту заметила длинные ресницы, пшенично-светлые и оттого почти незаметные на фоне еще не пришедшей в норму кожи.

- Если ты надеялась, что я рожу пару-тройку от неожиданности, знай: я был к этому крайне близок, - изрек наконец капитан, - и только счастливая случайность спасла тебя от необходимости выплачивать мне алименты. Что такого опять стряслось?

Я подумала, что у меня скоро войдет в привычку будить ищейку плохими новостями, тяжело вздохнула и вывалила на него события прошедшей ночи, но Рино вместо того, чтобы ужаснуться и броситься проверять статистику по пропавшим за последние сутки, устало потер переносицу и поинтересовался:

- Сколько ты не спала? Двое суток, трое? - как будто сам тут вел здоровый образ жизни и строго соблюдал режим дня.

- Да какая разница? - опешила я.

- Какая-какая… - вздохнул он. - Ты попробуй прикинуть вот что. Допустим, это действительно шпионка. Что дальше?

- Как что? Схватить и допросить, она наверняка сможет вывести нас на того, кто ее нанял! - с искренним возмущением предположила я. Неужели провалится такой шанс распутать дело, не суясь к ребятам из Кальдеры?..

- Не-а, - покачал головой капитан. - Ее настоящий наниматель не мог не понимать, что столь своевременное появление вызовет подозрения, и пару-тройку неприятных вопросов исполнителю зададут в любом случае. Значит, заказчик наверняка перестраховался, и через женщину мы выйдем максимум на посредника.

- Но какой тогда смысл в ее появлении? - растерялась я.