Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 62

— Филипп, останови! Я пойду до дома пешком! — крикнула она. Кучер послушно остановил карету и, спрыгнув с козел, распахнул дверцу. Ида осторожно подобрала юбки, чтобы не запутаться в них.

— Дождь, госпожа, — неуверенно протянул он, подавая ей руку.

— Плевать я хотела на дождь! — устало ответила Ида, медленно бредя по дороге, то и дело наступая в грязные лужи. Ей было уже все равно. Хотелось обвинить кого-нибудь в том, что её жизнь так внезапно и стремительно пошла не так, но кроме себя самой винить было некого. Всё было справедливо. Ида знала, что если кто-нибудь из её соседей, а соответственно и вся округа, узнает о том, какое предложение она приняла, то все двери разом закроются для неё. Ни одна приличная семья не пустит её даже на порог и она не сможет на это ничего возразить. Что она сможет сказать той же Жюли? Я приняла его предложение, потому что люблю и его, и «Виллу Роз»? Какова на самом деле была причина, заставившая её вернуться в его кабинет и произнести свой приговор, бросить к его ногам это обреченное согласие вместе со своей гордостью? Какая любовь двигала ею в тот момент: к месту или же к человеку? И, самое главное, не было ли это решение лишь очередным отдалением конца, которое с каждым днём стоит ей всё дороже? В воздухе стоял казавшийся теперь резким и приторным аромат роз, смешивавшийся с прохладным запахом свежести.

Поднявшись по лестнице, Ида вошла в двери, которые Жак услужливо распахнул перед ней, на ходу снимая намокшую накидку и перчатки, разминая замерзшие пальцы. Её лицо не выражало как обычно ничего, но Жюли и Моник, выбежавшие навстречу, поняли, что внутри у неё твориться что-то ужасное. Средняя виконтесса Воле прошла мимо сестёр, даже не взглянув на них, как будто их не было в холле, и, кинув на руки Жаку накидку, сказала глухим голосом:

— Принеси мне в кабинет бутылку самого лучшего вина, какое есть в доме, — и, на мгновение замерев на пороге библиотеки, добавила,— а если в этом доме есть что-то крепче, неси крепче.

Жюли и Моник, и даже ко всему привыкший и ко всему относившийся с философским спокойствием Жак, замерли на месте. Сестры Воле напряжённо переглянулись, а дворецкий быстрым шагом устремился на кухню, не выпуская из рук промокшей накидки своей госпожи. Сестры Воле напряженно переглянулись, на короткий миг забывая о своей взаимной неприязни: никогда и никто ещё не видел Иду де Воле-Берг в таком отчаянье, которое позволило бы ей просто запивать свои проблемы алкоголем. Мимо снова прошел Жак, неся в руках хрустальный бокал и бутылку бренди. Лицо его было мрачным и напряженным, обычное спокойствие и невозмутимость куда-то исчезли впервые за долгое время. Слуги на кухне уже тихо шептались, что «Виллу Роз» скоро продадут, потому что хозяйка не смогла найти денег, что бы расплатиться с долгами.

***

Часы пробили одиннадцать. “Вилла Роз” всё ещё не спала. Камин в гостиной тускло освещал пространство комнаты. Моник читала роман, точнее пыталась сделать вид, что читает. На самом деле её мысли были заняты странным поведением Иды. Неужели, никто из соседей так и не согласился ей помочь? Моник знала с самого начала, что это предприятие обречено на провал, но осознавать это на деле оказалось страшнее, чем предполагать. Жюли ходила взад вперед, не находя себе места. На полу валялась книга, которую она бросила не в силах сосредоточиться на прыгающих строчках. Смутные догадки одна за другой пролетали в её голове.

— Моник, Ида не выходит уже час, — наконец проговорила Жюли, садясь в кресло. — Мне кажется, нужно поговорить с ней. Ида до безумия любит «Виллу Роз», и она может сойти от этого с ума или Бог знает чего натворить, как бы странно это не звучало.

Моник неторопливо перевернула страницу и ответила:

— Она только этого и ждет. Ждет, что мы придем пожалеть её.

— Всё же я поговорю с ней, — решительно произнесла Жюли, направляясь к двери.

— Как хочешь, — отозвалась младшая Воле, уже в след сестре.

В кабинете было темно из-за задернутых портьер. Одиноко тикали каминные часы, до конца оплавившиеся свечные огарки в тяжелых подсвечниках на каминной полке печально белели в темноте. Ида сидела, глубоко отодвинувшись в огромное мягкое кресло, не по-женски закинув ноги на стол, и играла налитым в бокал бренди. Жюли прикрыла за собой дверь и тихо, почти неслышно, пройдя по старому паркету, села на стул, стоявший перед столом. Странная тишина и не менее странная темнота, царившие в комнате, давили на неё. Хотелось вернуться в гостиную, где ласково потрескивал камин, подальше от этой тьмы и холода, но бросить здесь отчаянно нуждавшуюся в помощи сестру было верхом неблагодарности.

— Наверное, мне надо было бы пойти и убить кого-нибудь, или ограбить, — голос Иды был, как всегда, ровным и это пугало ещё сильнее.

— Ты не понимаешь, что говоришь! — воскликнула Жюли, пытаясь взять сестру за руку. Ида криво усмехнулась и отдернула руку.

— Нет, я прекрасно понимаю, — ответила она, делая маленький глоток, и продолжила тем же спокойным голосом. — Пропади она пропадом, гори синим пламенем, эта «Вилла Роз», черт с ней. О чем я думала, Жюли?

Жюли почувствовала, как холодеют руки. Тысячи догадок снова полетели в её голове и, несмело посмотрев в глаза сестры, запинаясь, Жюли, скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала:

— Ты была у него.

— Была, — Ида сделала ещё один глоток. Старшая Воле отвела глаза в сторону. Да, никакие обещания не удержали бы её.

— Он был последним, к кому я поехала, после того, как мне отказала вся округа, — добавила Ида, сосредоточенно глядя в бокал. — Этих людей, похоже, ничто не трогает.

— И что он сказал? Не молчи! Он согласился? — испуганно воскликнула Жюли, хватая сестру за руку.

— Ну, если это можно назвать согласием, то да, он согласился, — усмехнулась Ида. — Он предложил мне стать его содержанкой.

Жюли несколько мгновений сидела, широко открыв глаза и беспомощно ловя ртом воздух.

— Подлец… — прошептала она, бессильно качая головой и, наклонившись к столу, с жаром продолжила, — как только он посмел сделать тебе подобное предложение? Как он вообще мог допустить подобную мысль и…

— Я приняла это предложение, — негромко произнесла Ида, продолжая глядеть в стену стеклянным взглядом.

— Что? — это было единственным, что Жюли смогла произнести, мгновенно выпрямляясь и глядя на сестру пустым, недоумевающим взглядом. Она готова была поверить в игру воображения, даже в какую-то злую шутку Иды, в её сарказм, но средняя виконтесса Воле лишь сделала небольшой глоток бренди и повторила:

— Я приняла его предложение.

— Ты лжешь… — прошептала Жюли и, на миг замолчав, уже увереннее и громче сказала, — ты лжешь! Ты не могла так поступить. Ида, которую я знаю, никогда бы не пошла на такое.

— Видимо, меня никто не знал достаточно хорошо. Даже я сама.

— Да ни одно поместье, будь это хоть Версаль или Фонтенбло, а тем более какая-то «Вилла Роз» не стоит твоей чести! — тихо проговорила Жюли и по её щекам скользнули слезы. — Ида, это безнадежно.

— О безнадёжности ты скажешь, когда мой гроб опустят в могилу. А до этого момента я надеюсь всё поправить, — с лёгкой тенью злобы в голосе ответила Ида, резко опуская ноги на пол. — Отец говорил, что нет безвыходных ситуаций. Есть выходы, которые не устраивают. Я поклялась, что достану деньги чего бы мне это не стоило. Да, может быть, мне это будет стоить слишком дорого, но зато и ты, и Моник, и твой ребенок будете жить под крышей нашего дома. И жить хорошо, это я могу пообещать.

Жюли молчала, опустив глаза.

— А люди? — наконец произнесла она, нарушая воцарившееся молчание. — Что будут говорить люди, когда узнают?

— Ты хотела сказать «если»? — переспросила Ида, приподнимая брови.

— Нет, я хотела сказать «когда», — спокойно повторила старшая Воле. — Все тайное становится явным. Тебе не простят подобной выходки. Пока ещё не поздно, забери свои слова обратно. Герцог Дюран умён в достаточной степени, чтобы понимать, чего тебе будет стоить подобный поступок.