Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand" - Страница 38

Сказав это, он решительно и быстро направился по улице в том же направлении, в котором шёл. Ида так же быстро пошла за ним следом: ей и самой не очень хотелось встречаться с семьёй Шенье. Но не успели они отойти и десяти шагов от того места, где стояли, как всё же заметившая их мадам воскликнула:

— Мадемуазель Воле, какая встреча! О, господин Дюран, и вы здесь!

Эдмон остановился и, тяжело вздохнув, закрыл глаза.

— Черт бы её побрал, — тихо прошептал он и, медленно повернувшись, прогулочным шагом, пересек улицу. Ида держалась рядом, стараясь не смотреть в сторону Жоффрея, который жадно пожирал её взглядом. Его дядю она прекрасно помнила и теперь, увидев снова, почувствовала к нему непреодолимое отвращение, хотя он и выглядел, и вел себя весьма утончённо и аристократично. Пожалуй, слишком утончённо. Последний каплей для девушки стал сладковатый аромат духов.

— Чудесная погода, не правда ли? — поинтересовалась Элен Шенье и, не дожидаясь ответа, продолжила, — Господин Дюран, это мой брат, Андре Лоран. Он приехал к нам на несколько недель из Руана. Андре, это герцог Эдмон де Дюран.

Ида быстро взглянула на Эдмона. Он был спокоен, но она поняла, что он уже приготовился к худшему. И худшее не заставило себя ждать.

— О, дорогая сестра, мы уже знакомы, — проговорил брат мадам Шенье. Дюран был по прежнему невозмутим и неподвижен, словно каменное изваяние.

— В самом деле? — удивленно протянула мадам Шенье, поднимая брови и переводя взгляд с брата на герцога Дюрана и обратно.

— Да, я бывал в Руане. Лет пять назад, — улыбнулся Эдмон.

— Помнится, последняя наша встреча состоялась не так уж и давно, — сказал Лоран, и в его голосе послышалось нечто, напоминающее вызов.

— Да, я что-то припоминаю, — в том же тоне, продолжая улыбаться, протянул герцог Дюран. — Италия, кажется?

— Генуя, — приподнимая брови, кивнул Лоран.

— Андре, почему ты не сказал, что вы знакомы? — мадам Шенье продолжала переводить взгляд с одного мужчины на другого. — Мы бы с радостью…

— Боюсь, что мне придется вас покинуть, — холодно прервал её воодушевленную речь Эдмон. — У меня ещё осталось несколько неотложных дел, которые нужно завершить как можно скорее. Поэтому прошу меня извинить, но я вынужден проститься с вами.

Проговорив последние слова, он несколько резко поклонился и быстрым шагом пошёл прочь. В тот миг, когда он проходил мимо Андре Лорана, тот еле слышно шепнул:

— А вы ничуть не изменились.

— Вы, к сожалению, тоже, — одними губами ответил Эдмон.

— Мадемуазель Воле… — начала было Элен Шенье, но Ида тоже торопливо перебила её:

— Прошу простить и меня, но мне нужно успеть на «Виллу Роз» к обеду, поэтому я не могу задержаться и составить вам компанию. Была рада встретиться с вами сегодня и надеюсь, что новая встреча произойдет очень скоро.

Эту довольно длинную фразу она произнесла почти что скороговоркой и, чуть было не забыв кивнуть на прощание, бросилась вдогонку за герцогом Дюраном.

— Нам с вами в одну сторону и, если вы не возражаете, я пройду с вами, — как можно спокойнее сказала она, наконец догнав его. Эдмон молча повернул к ней голову и внезапно произнёс:

— Единственным советом, который дал мне отец, было никогда не связываться с сомнительными личностями. И этому единственному совету я умудрился не последовать.

Помолчав ещё немного, он продолжил:

— Кажется, скоро здесь обо мне скажут много нового.

Мрачная усмешка, с которой эти слова были сказаны, поразила Иду. Она хотела сказать что-то, ответить, но мысли не шли в голову, и ей пришлось ограничиться такой же мрачной полуулыбкой.

В этом угнетающем молчании они, уже не торопясь, дошли до поворота к «Терре Нуаре». Со стороны их можно было принять за хороших друзей, которые на данный момент находятся в ссоре, но вынуждены идти одной дорогой. Каждый хотел заговорить, но, не находя подходящих слов, продолжал смотреть в сторону и держаться на почтительном расстоянии.

— Вы же можете легко оправдаться, если захотите, — произнесла Ида, внезапно останавливаясь и глядя в спину своего попутчика. Эдмон остановился и повернулся к ней.

— Помните, что я говорил вам об оправданиях? — спросил он и, не дожидаясь ответа, несколько печально добавил: — Дело даже не в сплетнях, виконтесса. Всегда есть люди, для которых хочется быть и честным, и идеальным одновременно. В моём случае, как, впрочем, и в большинстве других, это едва ли возможно.

Проговорив последние слова, он помедлил мгновение, словно собираясь сказать что-то ещё, но затем лишь коснулся двумя пальцами полей шляпы и, слегка поклонившись, произнёс:

— До встречи, мадемуазель Воле.

Ещё около минуты Ида смотрела ему вслед. В какой-то момент она загадала, что если он обернётся, всё сложится хорошо. А герцог Дюран шёл по засыпанной снегом дороге и боролся с желанием обернуться и посмотреть, ушла ли она или всё так и стоит там. Но укорив себя за это проявление слабости, он зашагал ещё быстрее, так и не обернувшись. Виконтесса Воле тяжело вздохнула. Да, всегда есть человек, перед которым хочется выглядеть идеальным, но для него этим человеком явно была не она.

***

Поднявшись по широкой лестнице, Эдмон вошел в мгновенно распахнувшиеся перед ним двери поместья и, на ходу сняв пальто, бросил его вместе с тростью, цилиндром и перчатками в руки дворецкого, который встречал его в холле. Зачем-то окинув взглядом полутемное помещение, словно видел его в первый или последний раз, Эдмон не останавливаясь направился в свой кабинет.

— Господин Дюран, будут какие-нибудь указания? — нерешительно спросил дворецкий, видя, что хозяин вернулся явно в более худшем расположении духа, чем уходил.

— Да, — Эдмон остановился в дверях парадной гостиной и, оглядев её тем же взглядом, что и холл мгновение назад, обернулся: — Пусть мне в кабинет подадут кофе, как можно более крепкий. Это первое. Второе: если в ближайшие дни меня будет спрашивать человек по фамилии Лоран, то меня нет дома и неизвестно, когда я вернусь.

Проговорив последние слова, герцог Дюран решительно пересёк парадную гостиную и несколько комнат, следовавших за ней, пока не добрался до своего кабинета. Плотно закрыв за собой дверь, он сделал ещё несколько шагов и замер в каком-то странном оцепенении.

Он не думал, что когда-нибудь еще раз встретится с этим человеком, одно воспоминание о котором заставляло его вздрагивать. Прошло уже семь лет. Ему тогда было восемнадцать, а Лорану — двадцать пять, почти столько же, сколько сейчас было самому Эдмону. Он прекрасно знал, почему взгляд этого человека упал именно на него: после этой встречи Дюран не раз сожалел, что природа наделила его красотой. С тех пор его жизнь частенько превращалась в бегство, так как Андре Лоран находил его даже там, где это казалось невозможным.

Впрочем, его упорство и постоянство его любви Эдмона действительно поражали. Сколько бы раз он ни прогонял его, как бы грубо и отвратительно ни вёл себя, Лоран всё равно продолжал возвращаться в надежде, что в один прекрасный день его любовь будет принята. Из-за этого самоунижения герцог Дюран, не отличавшийся терпимостью к людям, имевшим подобные «отклонения», возненавидел его ещё больше, одновременно испытывая безотчётный страх перед настойчивостью, а испытывая страх ненавидел ещё сильнее. Таким образом Андре Лоран и подписал, если можно было так выразиться, смертный приговор своим чувствам, став лишь объектом ненависти.

Неслышно вошёл слуга с серебряным подносом, на котором стояла, распространяя горький аромат вокруг себя, чашка кофе. Оставив поднос на столике возле камина, слуга так же незаметно удалился, боясь нарушить оцепенелое уединение хозяина. Эдмон молча проводил его невыразительным взглядом и задумчиво взглянул на дымок, поднимавшийся над чашкой. Хотел бы он узнать, что думает виконтесса Воле после его слов о честности. Он не был в достаточной степени честен ни с кем, кроме себя, да и то только потому, что лгать самому себе по поводу собственных же мыслей невозможно. Он не лгал ни Клоду, ни ей, ни кому-либо ещё, лишь не говорил всей правды, часто умалчивая именно о том, что людям следовало бы знать. Несмотря на всю свойственную его натуре решимость, он не находил в себе сил признаться хотя бы другу, что испытывает чувства к Иде. Что уж было говорить о том, чтобы признаться той, которая была объектом его любви?