Пароль — «Брусника» (Героическая биография) - Матвеев Николай Сергеевич - Страница 2

Получив задание, Осипова вернулась в оккупированный Минск.

Из города Мария Борисовна направляла в партизанскую зону все, чем только могла помочь: оружие, боеприпасы, медикаменты и, главное, людей, готовых отдать свою жизнь за Родину.

В июне — июле из прибывших по «путевкам» Осиповой был организован партизанский отряд численностью более 150 человек. Немалое количество присланных Марией Борисовной людей было зачислено в основную разведывательно-диверсионную группу Димы. Впоследствии они показали себя хорошими разведчиками и диверсантами. Пройдя школу подпольной борьбы, они являли всем пример стойкости, самоотверженности, несгибаемой воли.

Нелегко было нашим минским, друзьям бороться с врагом в городе, где царил жесточайший фашистский террор. Они, как настоящие коммунисты, находились на самом опасном рубеже невидимого фронта. За ними день и ночь охотились вымуштрованные фашистские разведчики, контрразведчики, предатели…

На одной из очередных явок капитан Кеймах предложил Марии Борисовне организовать группу диверсантов по уничтожению палача белорусского народа — гаулейтера фон Кубе.

По приговорам рейхскомиссара Белоруссии Вильгельма фон Кубе в республике гитлеровцы уничтожили в лагерях смерти, тюрьмах и казематах 2 миллиона 320 тысяч советских патриотов, сожжено более 9 тысяч населенных пунктов и 209 городов.

— Мы, товарищ капитан, готовы выполнить любое задание Родины, — спокойно ответила Осипова.

— Мария Борисовна, я знал, что вы ответите именно так, — остановил ее Кеймах. — Другого ответа от вас я и не ожидал… Но подумайте еще раз. А сейчас, прошу вас, идите спать, утро вечера мудренее. Завтра все решим.

На следующее утро они обсудили план действий. Марии Борисовне было подсказано, на кого следует ориентироваться в этом деле. Долго обсуждали кандидатуры — ведь эту диверсию мог совершить только тот, кто имеет доступ в резиденцию палача или по своим служебным обязанностям связан с самим гаулейтером или его прислугой.

Были рекомендованы те люди, к которым надо было найти пути: Ирина Прилежаева, дочь профессора, переводчица в канцелярии Вильгельма Кубе, Елена Мазаник, работавшая горничной у гаулейтера, и директор кинотеатра Николай Похлебаев.

Мы просили Осипову не привлекать к этой операции много людей. Наказали Марии Борисовне быть предельно осторожной, никогда не брать с собой в Минск литературу, издаваемую партизанами, и также выносить из Минска для доставки партизанам что-либо ее компрометирующее. Специально разрешили приносить в партизанскую зону газеты и журналы, издававшиеся оккупационными властями, что должно было послужить маскировкой для Осиповой при выходе ее из города. Условились, что о ходе работы Мария Борисовна будет лично докладывать только капитану Кеймаху и больше никому, а через связных будет передавать условные сообщения: «Дела идут неплохо», что означало: «Подготовка идет успешно», или: «Чувствую себя нездоровой», что означало: «Мало успехов в работе».

Как-то в начале сентября 1943 года Мария Борисовна явилась в партизанский лагерь Димы и с волнением доложила, что найдены пути к уничтожению фон Кубе. Она попросила, чтобы ей дали маломагнитные мины для диверсии. Отдохнув немного в лагере и получив две маломагнитки, Осипова отправилась в Минск, благополучно добралась до города и передала мины Елене Мазаник.

В ночь с 21 на 22 сентября 1943 года приговор народа был свершен: фашистский палач, ставленник Гитлера в оккупированной Белоруссии Вильгельм фон Кубе был уничтожен.

Подполье, партизанская борьба, разведка и диверсии. Нелегкой была военная дорога. Этот путь могли выдержать только советские люди, руководимые славной ленинской партией, солдаты которой стояли в первой шеренге.

Секретарь подпольного Логойского райкома партии,

комиссар Первой антифашистской партизанской бригады

Герой Советского Союза ИВАН ТИМЧУК

Минск, август 1971 года

Мария торопилась. Мыльная пена летела на землю пышными белыми хлопьями, а брызги оставляли темные пятна на блеклом ситцевом халатике. Одна за другой шлепались в старенькую детскую ванночку выстиранные вещи. К влажному лбу молодой женщины то и дело прилипали надоедливые тополиные пушинки, щекотали ноздри. Мария с досадой провела мокрой Ладонью по лицу, поправила растрепавшиеся волосы.

«Неужели опоздаю? — думала она, с силой выкручивая белье. — Получится нехорошо: всех предупреждала, а сама явлюсь последней. Не вовремя, наверное, я затеяла эту стирку. Хотя, пожалуй, правильно. Когда вернусь, все высохнет, а вечером поглажу и Томе чемодан соберу».

Еще быстрее замелькали ловкие руки, и пахнущее свежестью, выполосканное белье доверху наполнило таз.

«Ну вот и все, — облегченно вздохнула Мария. — Теперь наверняка не опоздаю».

Она ловко подняла свою ношу и направилась в глубь двора, подальше от тополей, туда, где на столбах были натянуты веревки. Яркое солнце плавилось на металлических боках ванночки, пекло блестящие черные волосы Марии и заставляло ее жмуриться. Да, сегодня погода была как по заказу: ясная, теплая, солнечная, с небольшим ласковым ветерком — лучше для праздника и не придумаешь. А нынешний день, 22 июня 1941 года, для жителей Минска был не рядовым воскресным днем, а особым. В 12 часов дня должно было состояться торжественное открытие озера. Именно открытие, потому что раньше такого места, где можно было бы купаться, кататься на лодке, загорать, лежа на берегу, и гулять среди зелени у минчан не было. Идею вырыть озеро среди парка подал комсомол. Хорошую мысль одобрили, и было вынесено решение: каждый житель города Минска должен был вырыть несколько кубометров земли. Не один месяц в свое свободное время люди копали котлован для будущего озера. Рыли все, и старые и молодые, кто сколько мог, и дело двигалось успешно. Когда котлован был готов, на помощь пришли специалисты, и вскоре в парке появилось новое, светлое и глубокое озеро. Открытие его было всеобщим праздником, всем не терпелось взглянуть на дело рук своих.

Вместе с другими рыла котлован и Мария. Она возглавляла бригады студентов и преподавателей своего института.

Бригада подобралась дружная, и была в этом заслуга Марии. Не случайно несколько лет подряд ее выбирали секретарем партийной организации Юридического института, и сейчас, хотя ее освободили от этой важной и хлопотливой работы, чтобы дать возможность как следует подготовиться в аспирантуру, все равно по старой памяти прислушиваются и тянутся к ней люди: поговорить по душам, посоветоваться. Вот и вчера она всем напоминала, что праздник начнется ровно в двенадцать, и просила быть в институте вовремя, чтобы потом всем вместе идти на озеро.

Думая о своем, Мария привычными жестами стала развешивать белье, прикрепляя его к веревке деревянными защепками. Как пестрые флажки, забились, затрепетали на ветру разноцветные детские вещички.

— Горе! Горе какое! — пронзительный крик разорвал тишину, заставил Марию вздрогнуть. Из окна барака по пояс высунулась соседка Лида. Лицо ее неестественно побледнело, а в широко раскрытых глазах застыл ужас.

— Горе! Война, началась война! — Крик звенел в ушах…

У Марии выпало из рук белье. Машинально она нагнулась, подняла выпачканную в пыли белую кофточку и повесила ее на веревку.

— Маруся, ты слышишь, война! — продолжала кричать соседка.

Не понимая, что она делает, Мария кинулась на середину двора, где на столбе висел громкоговоритель. Со всех сторон сюда бежали люди.

Только первые слова из обращения Молотова дошли до сознания Марии, дальше она все воспринимала как сквозь сон.

— Брест горит, Барановичи горят, — доносились до нее отдельные фразы.

Смысл их был настолько нереален, что в них нельзя было поверить. Ее ум привычно воспринимал слова «Брест», «Барановичи», «гореть». Они были знакомы и привычны, но сочетание их никак не хотело проникать в сознание.