Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 59

— Неужели это наш веселый маньяк-убийца.

— Ты знал, что твоя драгоценная бывшая еда и ее брат пытаются убить меня?

— Что?

— Не притворяйся, что ты с ними не за одно. Твоя одержимость лекарсвом перевешивает любые родственные узы в твоей жизни.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Я оторву Джемери руку, убью Елену, ради забавы и приду за тобой.

Придет. Он обязательно придет за ним и отомстит за всю боль или тьму, в которой он был все это время.

Время.

Прижимая Деймона Сальваторе, к стене, Клаус Майклсон еще не знает, что это был последний разговор с его младшим братом, не знает, что не успеет. Не знает, что его брат покинет этот мир, обозленным, думая, что Клаусу наплевать на него.

Наплевать. Может Никлаусу Майклсону и вправду наплевать?

Наплевать. Он еще не знает, что не успеет, но почему желает, чтобы время остановилось. Желает закрыть свои глаза, чтобы время остановилось.

Чувствует. Неужели Никлаус Майклсон что-то чувствует? Нет, он ведь прожил

Остановить каждую секунду.

Время не остановить.

Времени не осталось.

Не знает, что не скажет : «Прощай», и это будет преследовать его до конца существования. Преследовать каждый день, даже во снах.

Не знает, что не успеет.

Не знает, но чувствует. Даже Клаус Майклсон чувствует то, что сжимает грудную клетку, так сильно ,что не вздохнуть. Даже Клаус Майклсон чувствует тяжесть, которая тянет его вниз. Тяжесть, которую он не сбросит со своих плеч, до конца своего жалкого существования.

Клаус Майклсон что-то чувствует, но пережив столько ударов судьбы, ударов в самое сердце первородный гибрид списывает все на обычную тревогу. Встревожен и желает, чтобы время остановилась, чтобы стрелка на секундных часах остановилась. Тревогу, которая редко посещала его.

Тревога сменяется спокойствием, ведь благодаря своей силе у него уходит несколько минут, чтобы оказаться у порога дома Гилбеертов.

Удар в самое сердце, вот только колом из белого дуба.

Удар не сравнимый не с какими другими.

Удар, боль, пламя, - последнее, что помнит Кол Майклсон.

Невыносимая боль. Боль, которая может сравниться только с предательствам семьи, а ведь Кол Майклсон, в последние секунды своей жизни, когда сгорал заживо, вскрикнул и его тело упало на пол кухни дома Гилбертов думал, что семья отреклась от него в очередной раз. Думал, что всем наплевать и Клаус не пришел, не обратил внимание, а ведь это так нужно было его младшему брату.

Клаус обратит внимание только тогда, когда окажется на пороге дома Гилбертов и увидит сгорающее дотла тело брата.

Он увидит пламя и испуганный взгляд Елены, которая обернула голову в его сторону.

Не наплевать.

Не успел.

Он опоздал и застыл в пороге, зная, что не может войти и не может помочь своему брату.

Он опоздал и увидел пламя, увидел, как заживо сгорает его брат, словно на себе ощутил всю ту боль, которую может принести кол из белого дуба, а в реальности еще большую боль его младшему брату. Приоткрыл рот, глаза наполнились слезами – сейчас он так выглядит внешне, а внутри? Что чувствует Никлаус Майклсон внутри? Что чувствует зная, что никогда не увидит своего младшего брата.

Никогда.

Клаус Майклсон ощущает, как с его глаз капают слезы и сейчас даже он не в силах контролировать эти эмоции. Не в силах попытаться разжать сердце, которое словно сдавили в тиски, и наверное, было проще проломить грудную клетку и вырвать свое сердце. Все равно от него се равно от него е была толку все эти столетия. Все равно он опоздал.

Никогда.

Клаус Майклсон никогда не освободиться от этих тисков и его будет терзать то, что он не успел, что его младший брат ушел озлобленным на него, да и весь мир. Его брат уже никогда не узнает, что ему не наплевать и он пришел. Пришел и чувствовал опасность.

Никогда не освободиться от тисков и этой боли.

Лучше бы он оказался на его месте, ведь было бы не так противно. Противно осознавать, что ты не успел и тело твоего брата обращается в пепел. Противно осознавать, что ты не остановил это и твой брат мертв.

Муторно.

Ненавидит.

Желает скулить, выть, содрать с себя кожу. Выть, ведь Клаус Майклсон – одинокий волк. Одинокий волк, которого ранели в самое сердце и теперь он может, свернуться клубком, пождать под себя ноги или лапы, если тот трансформируется, отвернуться от всего мира и рыдать. Рыдать и проклинать только себя.

Часы остановились.

Слезы.

Он ранен в самое сердце и сейчас может упасть или собраться с последними силами и отомстить. Отомстить, даже если это будет, что он сделает.

Лучше бы он не видел этого.

Лучше бы он не видел, тогда было легче и проще.

Не верит своим глазам.

Не верит в то, что его брат мертв.

Отомстит.

— Что вы наделали?

— У нас не было выбора. Он пытался отрезать Джереми руку.

— Врешь. Он бы никогда не вошел внутрь, если бы ты не устроила ему ловушку.

— Ты же сказал, что хочешь убить его?!

Ложь, потому что выбор и выход есть всегда, только все зависит он нас самих.

Клаус бы нашел способ усмирить своего младшего брата. Просто, заставил бы страдать. Страдать своими методами, заколол бы, иссушил, заточил, но не убил. Ведь убийства для Майклсонов нечто иное, не то, что в понятии обычных людей. Убийства смерть,насилие – все это Майклсоны понимают иначе. Иначе, ведь семья существует на Земле тысячу лет, они и чувствуют по-другому или вообще не чувствуют. Все зависит только от них.

Чувствует.

На глазах слезы.

Он бы просто заставил Кола страдать. Пережить мучительные страдания, но умереть ему он бы не позволил. Никогда бы не позволил, ведь они одна семья. Кол тоже Майклсон.

— Я бы просто заставил его страдать, по-своему!

Кричит, срывает голос, жестикулирует. Он кричит так, Елена отшатывается. Они убили его брата – Клаус умерен в этом на тысячу процентов, как и том, что отомстит, том, что Гилберты ведь тоже семья, а семья сражается друг за друга. Вот и Елена сражалась за своего брата.

Осматривается, поднимает голову вверх и Клаус точно знает, что сделает, точно знает, что раненый волк еще не убит. Он отомстит по-своему.

— Я сожгу этот дом дотла, а когда вы попытаетесь сбежать, я убью вас обоих, не моргнув глазом.

Так он и поступит, ведь он ранен, жесток, черств и не знает пощады. Только не тогда, когда его ранили в самое сердце и заставили чувствовать.

Чувствовать гнев и злобу.

— Убьешь нас и никогда не найдешь лекарство.

Убьет, потому что только сейчас осознал, что ему наплевать. Наплевать на личные амбиции, гибридов, лекарство. Наплевать, потому что его брат мертв и осознав это у его словно земля уходит, из под ног. Осознал, что больше никогда не увидит

Кола.

Никогда.

Он не может вспомнить, но пытается.

Пытается вспомнить, хоть один момент, проведенный с братом, а в голове только то, что его брат мертв и тот никогда его не увидит, что это будет преследовать его вечно.

Вечность.

Его будет преследовать то, что он поставил себя выше семьи, не прислушался к Колу, теперь раскаивается, но уже слишком поздно.

Поздно, потому что время вышло.

Истекло.

Остались только слезы, боль и гнев, хотя тот прекрасно держатся, ухмыляется, разводит руками.

— Ты вправду думаешь, что мне нужны, чертовы гибриды? Мне нужно лекарство, чтобы уничтожить его! Выкопай вы его и я убил бы вас, а сейчас, я буду смотреть, как вы горите.

Боль. Упал на дощатый пол. Боль такая реальная и ощутимая, его кости ломаются. Раз за разом.

Хруст костей и сейчас он может позволить себе показать все то, что чувствовал все это время.

Позволить реальной боли смешаться с тем, что он чувствовала внутри. Позволить эмоциям взять верх и орать. Орать, чтобы этот отчаянный крик был слышан на всю округу.

Конечно же Бонни пришла им на помощь, ведь она их подруга, они сражаются друга за друга.