Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 31

Рассказать про все крошечные мелочи. Сказать, почему её любимый город именно — её любимый город. Рассказать, почему она предпочитает Италию – Венецию с ее карнавалом и каналами, обжигающем солнцем или возвышенную на вершине холма Вольтерру с ее хорошо сохранившимися станами, античными воротами при въезде в город, площадь деи-Приори, Флоренции с ее соборами, площадями, музеями, галереями, Мост Понте-Веккьо.

Скажет, почему она вздрагивает чуть-чуть, когда он говорит, что любит ее.

Расскажет про все мелочи, что ненавидит вней, скажет, почему он их любит.

Расскажет, о её тьме, о её свете.

Нет, все те мужчины не видели ее обнаженной.

Возможно, они видели её тело, но до сих пор не видели её обнаженной.

Ошибка.

Кетрин Пирс совершила очередную ошибку, обнажившись перед ним.

Он видел ее обнаженной.

Обнаженную душу.

Вздрагивает, отстраняется, встает, отбрасывая стул в сторону. Она открылась ему, обнажила свою душу и ненавидит себя за это. Ненавидит, потому что Элайджа знает ее настоящую. Знает и любит, терпит и не обидит.

Кетрин не верит в то, что это мужчина ее не обидит.

Не верит и ненавидит себя.

Сбегает. Беглянка. Ей лучше сбежать ото все. Сбежать от чувств.

— Катерина, остановись, прошу…

Сбежать.

Проще сбежать.

Проще снять с себя одежду и заняться сексом. Люди постоянно так делают. Но сложнее открыть свою душу, поделиться мыслями, страхами, надеждами и мечтами. Вот это значит по-настоящему обнажиться.

Сбежала, Кетрин Пирс и вправду чувствует себя обнаженной.

Сбежала, глубоко дышит, сбитое дыхание, опирается о серую бетонную стену.

— У меня для тебя сообщение от Клауса.

Слышит мужской голос. Голос режет слух Пирс. Она щурится и нехотя приводит кулаки в боевую готовность. И снова отогрывание одной из сцен. Сцен в ее личном спектакле, а Кетрин Пирс –главная актриса.

Отыграет и останется жива, убеждает себя : « Ты справишься, Кетрин. »

Не хотела умирать так.

Кетрин Пирс, бессердечная, хладнокровной Кетрин, чей каждый шаг продуман с маниакальной точностью. Продумала, знает куда бить, знает слабые места. Знает, и наблюдает за приближающейся к ней тени мужчины.

— Клаус вне себя от ярости после твоей последней выходки, дорогуша.

— И приказал убить меня… Что ж, ты нашел меня Джейс и сорвал свидание…

Поэтому, может, она дышит часто-часто, так что леденящий ужас расползается и охватывает каждый нерв недосягаемой Кетрин Пирс.

— Пусть это будет не больно, вырви мне сердце, едва слышным хрипом доносится до него.

Кетрин откидывается едва назад, упирается в стену. Страх, ещё более неподходящий ей, страх, вытравляющий все обиды, всю ненависть.

Страх.

Она не бежит, ждет пока он, с вампирской скоростью окажется рядом с ней, сожмет руку на горле, что она даже вздохнуть не сможет, ударит головой об стену, испортит прическу и на ее голове появиться кровь.

Слишком сильный удар об стену. Удар, что голова кругом, все расплывается. Но Кетрин Пирс выживает. Мерзко-приторно улыбается, всем видом показывая свое превосходство над ней. Гибрид. В этот раз Клаус отправил одного из своих драгоценных гибридов, явно желал, чтобы она помучилась или обратилась, в горсту серого пепла.

Не выйдет.

— Тогда, передай и мое сообщение Клаусу : « Тебе не выносимо, что женщина сильнее тебя. »

У стервы Пирс свои отношения с мужчинами, которые почему-то решили, что могут покушаться на ее свободу. Такие собственники обычно заканчивают свои дни на полу — обескровленные, если не расчлененные.

Ее не составляет труда : откинуть его на асфальт, вонзить каблук в горло. Не умрет, не захлебнется кровью, но будет больно.

Пирс усмехается, сверкает своими белоснежными клыками, качает головой и ее каблук в его горле.

Не хотела умирать так.

Смерть хотела забрать ее.

Она ведь пережила тысячу смертей, переживет и тысяче первую.

Тело горит, а крик вырывается наружу. Вскрикнула, приоткрыла рот. В ее спине дерево. Деревянный кол, который разъедает все, причиняет невыносимую боль и въедается в ребра. Невозможно дышать. Выплевывает на асфальт, подступивший кровяной ком.

Без кислорода невозможно дышать. Упала на колени. Упала на асфальт.

Сейчас Кетрин Пирс выглядит жалкой, давится собственной кровью.

Такой ее находит Элайджа, который почуял голоса и запах крови.

Смотрит на нее, смотрит на сгусток крови, который оказался на асфальте.

Рыкнул и живыми они точно не уйдут.

Кетрин боится смерти, но она слишком смелая, чтобы в этом признаться.

Элайджа не боится смерти. Смерть не может прийти за ним, потому что она первородный-бессмертный. Готовится, рывок вперед и в следующую секунду уже сжимает в своих руках окровавленное сердце.

Теперь уже не боится, он ведь не покинул ее, а ведь мог.

Не покинул. Ему она может доверять.

Упала на асфальт, не может сказать и слова, захлебнулась своей кровью, но наблюдает за тем, как ее рыцарь с вампирской скоростью отбрасывает от нее вампира, который и пронзил ее спину деревянным колом, причинил ей боль.

Наблюдает, как тело ее обидчика насажено на острую пику здания, наконечник который, кстати выполнен в форме геральдической лилии. Наблюдает и даже довольно ухмыляется.

Ее рыцарь.

Элайджа не побоялся испачкать свою белую рубашку кровью ради нее. Он сделал это ради нее, нашел жалкой и с кровью.

Крик, когда тот вытаскивает кол из ее спины. Боль, ведь Элайджа не станет ждать, причинит ей боль, вытащит застрявшей между ребер кол, с такой силой, что благодаря вампирскому слуху он слышит треск, слышит, как ломаются ее ребка. Все же и он может приченить ей боль. Может принечинить такую боль, какую не сможет причинить никто другой. Он может причинить ей самую великую и

невыносимую боль. Сможет причинить боль несравнимую не одной другой болью в этом мире. Сможет причинить боль, потому что любит.

Он мог покинуть ее, не жить иллюзией, о спасении души Катерины. Не мог остановиться и пусту использовать шанс, который дала им судьба. Не мог не пойти за ней и не остановить.

Не мог.

Не мог покинуть Катерину.

Не покинул, последовал за ней, готов был упасть вслед за ней.

Элайджа не мог оставить нее и поэтому последовал за ней. Сорвался с места и последовал вслед за ней. Успел спасти ее.

Мгла.

На мгновение все как будто замерло.

Подхватил на руки, и она обнимает его, по-настоящему обнимает, и сжимает её пальцы в ответ, но Кетрин Пирс не положено плакать, поэтому она смотрит на его окровавленную рубашку.

Она знала, что он найдет ее.

Глядит в его глаза, которые полные крови и жестокости. Глядел в карие глаза и не мог позволить им угаснуть.

— Катерина, я рядом, я держу тебя…

Угасла.

Закрыла свои глаза.

Умерла и переживет свою тысяча первую смерть. Переживет и с наступлением рассвета вновь откроет свои глаза.

Подхватил на руки и унес вслед за собой.

Унес вслед за собой.

Исчез и все, что от них останется : белоснежная рубашка испачканная алой кровью, на ее черном платье не останется и следа, ведь черный впитает кровь, асфальт испачканный кровью его жертв, кровь, которая медленно капает на асфальт с насаженного на пику здания трупа вампира.

От них останется только кровь.

*** Сан-Тропе. 2012 год.***

Кол Майклсон – не управляем.

Бледная, короткостриженая рыжеволосая ведьма по имени Лейла – неуправляемая. Может поэтому в свои двадцать три года она не слушала : ни своего отца-ведьмака, ни мать-врача, ни подруг, ни главу ковена.

Сама по себе. Не побоялась пригласить его. Не побоялась пригласить Коула Майклсона, который сейчас спит в ее постели.

Она даже, что будет с ней, после того, как она выливает на его голову вчерашней, недопитый бурбон. Бутылка бурбона стояла рядом с постелью и во время подвернулась ведьме под руку.

Смелая. Наглая.

Никто не может укротить Лейлу.