Смерти не по зубам - Кулаков Сергей Федорович - Страница 26

Роман прижал ладонь к щеке.

– Там, – указал Чой на перегородку. – Иди там спать.

– Угу.

Роман встал и шагнул за перегородку, раздвинув занавеску из ракушек, нанизанных на нитки.

Увидел опрятную деревянную кроватку, застеленную циновками. В изголовье вместо подушек лежали маленькие плетеные коробочки.

Стены были украшены картинами, написанными лаковыми красками. Птицы, летящие над озером. Рыбак в лодке. Цветы и бабочки.

На самодельном комоде вытянулись в ряд глиняные фигурки слонов. Тут же стоял портативный приемник – единственная уступка времени. Над кроватью висело распятие.

Роман присел на кровать, затем вытянулся во весь рост. Ноги целиком не вместились, пятки повисли в воздухе, но так было даже лучше. А плетеная упругая коробочка приняла его голову нежнее пуховой подушки.

Несмотря на усталость и желание немедленно заснуть, Роман достал телефон и набрал номер Дубинина. Сперва доклад, а потом – все остальное.

– Я на месте, – сказал он, услышав голос куратора.

– Слушай задачу, – отозвался тот.

Роман слушал в течение минуты, затем не выдержал, сел.

– А где я найду столько взрывчатки? – спросил он, когда Дубинин замолчал.

– Я думаю, у нашего друга этого добра сколько угодно.

– Ты думаешь… А как я один все дотащу?

– Он поможет, – невозмутимо сказал Дубинин. – И потом, в пещере два электрогенератора. Значит, там большой запас бензина. Кинешь гранатку, и все дела. Не мне тебя учить.

– Гранатку, – проворчал Роман. – А самому как оттуда выбраться?

Дубинин помолчал.

– Старик просил передать, что это твое самое важное задание. Ты меня понимаешь?

Теперь замолчал Роман. На душе медленно холодело. Что уж тут не понять? Эти слова обозначали одно: умри, но выполни. И тут «умри» – не фигура речи, а самый что ни на есть категорический императив. Идентичный приказу, отданному сегуном своему самураю на вспарывание брюха. И хоть ты с юных лет к этому готов и, можно сказать, только этого и ждешь, но все же необходимость превращения себя, теплого и живого, в искромсанный и обгорелый труп, наводила на душу тоску. Одно дело в атаке, в яростной схватке, когда и смерть эту заметить не успеешь. «Есть упоение в бою…», и все такое. Другое же – осознанно готовить себя на заклание. Это не самоубийство даже, когда жизнь загнала тебя в угол и ты благородно сводишь с нею счеты, а насильственное убиение самого себя, здорового и жадного до этой самой жизни самца, чья неповторимость так ярко украшала мир.

И тем не менее надо.

– Ты меня понял? – спросил Дубинин. – Пока этот профессор жив, нам покоя не жди…

– Понял, – отозвался Роман.

– Хорошо.

Дубинин снова помолчал.

– Сделай это, капитан. Поверь, если бы можно было по-другому, я… Но на другой вариант нет времени. Нас могут опередить, понимаешь? И тогда не миновать катастрофы. То, что было в девяностых, баловство по сравнению с тем, что нас ждет в том случае, если этот чертов агрегат достанется другим. Или хотя бы просто заработает. Мы не выплывем, понимаешь? Поэтому вся надежда на тебя…

– Да сделаю я все, подполковник, – перебил его Роман. – Так шефу и передай. И задание выполню, и вернусь в целости и сохранности. И мы с тобой еще посидим под рюмочку коньяка и послушаем любимые песни.

– Конечно, посидим! – воскликнул с фальшивым энтузиазмом Дубинин. – Я в этом и не сомневаюсь.

– Ну и отлично. Все тогда. Мне через три часа выходить. Я бы соснул, если ты не возражаешь.

Дубинин помолчал.

– Хороший ты мужик, капитан…

– Скажи об этом шефу.

– Он все равно не поверит, – засмеялся Дубинин.

– То-то и оно. Ладно, мне пора. До связи.

– До связи.

Роман посидел на кровати, слушая мерное шелестение дождя по крытой пальмовыми листьями крыше. Затем вышел в комнату.

Ти уже убрала стол и мыла посуду снаружи. Чой сидел на прежнем месте, дымил потихоньку трубочкой. Глаза его были прикрыты, но едва под ногой гостя скрипнула половица, он тут же вопросительно уставился на него.

– Скажи, Чой, у тебя есть оружие? – поинтересовался Роман.

– Много, – лаконично отозвался старик.

– Мне надо гранаты. А лучше – взрывчатка.

– Есть.

– Можно посмотреть?

– Идем.

Последовал рискованный спуск с приставной лесенки, после чего Чой поманил Романа к лесу.

– Идем.

Через минуту Чой раздвинул стену кустов, привычно вошел в их густую сень.

– Идем, Роман, идем, – подбодрил он гостя.

– Иду, – сердито отозвался тот, путаясь в мокрых, с колючками, ветках.

Дождь шел не переставая. Мерная теплая сеянка, как будто кто-то наверху открутил душ и ушел по делам, забыв его выключить.

Старик поднял за стебель один из пышных побегов, отставил, как цветочный горшок, в сторону. Открыл деревянную крышку в земле, указал Роману на черную, затхлую дыру.

– Там.

– Угу, – кивнул Роман.

Он помялся, с отвращением глядя вниз.

– Надо посмотреть…

– Хорошо.

Чой шмыгнул вниз, только мелькнула его видавшая виды кепи. Роман полез следом, нащупывая осторожной ногой что-то наподобие вырытых в земле ступеней.

Старый партизан уже зажег самодельную керосиновую лампу, и Роман увидел просторную землянку, с любовью оборудованную бамбуковыми стеллажами.

И чего только на этих стеллажах не было! Тусклый свет коптилки высветил французский пулемет системы Гочкиса (эхо колониальных войн), американский «М60», советский «ПКСМ». Аккуратными пирамидками стояли винтовки и автоматы, представленные опять-таки в самом широком международном диапазоне, от «МАС» до «М-16». Но, понятно, преобладали вездесущие «калаши», которыми была завалена вся левая сторона землянки. Имелся пяток «РПГ» со стопкой боезарядов к ним. Пистолеты, холодное оружие. Ящики с гранатами. Мины – любого способа действия, взрывчатка. Все в отличном состоянии. Хоть сейчас бери и воюй.

Чой скромно стоял у лестницы, давая возможность гостю оценить труды рук своих. Поскольку не было никаких сомнений, что именно ими была собрана и сохранена эта подземная коллекция.

«Мой отец – либак», – вспомнил Роман слова Сам Лиена.

Плохо мы знаем наших родителей.

– Можно? – спросил Роман уважительно.

Чой кивнул.

Роман отобрал несколько гранат, три упаковки тротиловых шашек, парочку противотанковых мин. Судя по размерам агрегата, должно хватить. Больший груз тащить нет смысла. Да и силы не те.

– Это я возьму с собой, – сказал он. – И это.

Он придвинул «АК» со складным прикладом и два магазина к нему.

– Хорошо, – невозмутимо отозвался Чой.

Если он и понял, что намеревается сделать Роман, то не подал виду. Впрочем, его опыт должен был сразу подсказать ему, каким образом русские, известные своей решительностью, устранят возникшую проблему.

«Хорошо, что старик не знает желания американского профессора осчастливить вьетнамский народ на веки вечные, – подумал Роман. – Иначе черта с два он взялся бы нам помогать».

– Я закончил, Чой.

– Тогда пошли. Тебе надо отдыхать.

Сопровождаемый заботливым хозяином, Роман вернулся в дом. Чой остался на улице, хлопотать по хозяйству. Ти разбирала вороха капроновых сетей.

Роман снова улегся на кроватке Ти. Закрыл глаза. Дремотно шебаршил дождик по крыше, но сон почему-то не шел. Вопреки закалке, предстоящее задание тревожило. Мозг без устали сортировал варианты, как счетная машинка, листающая денежные купюры.

Может, прихлопнуть американца из снайперской винтовки, и дело с концом? Вся разработка замкнута на нем. А до полного успеха, насколько понял Роман, еще далеко. Если его из процесса выключить, то и процесс заглохнет. В кладовой Чоя стояла новенькая «СВД». Отличная машинка. Даже со своими полузабытыми снайперскими навыками Роман мог бы уверенно попасть из нее в неподвижную цель на расстоянии в шесть сотен метров. Профессор каждый день выходит подышать свежим воздухом. До утра незаметно подобраться к пещере и на рассвете произвести один-единственный выстрел, который благополучно снимет все вопросы.