Ты будешь одинок в своей могиле - Чейз Джеймс Хедли - Страница 5

• Предыдущая
• 5/41
• Следующая

Она продолжает улыбаться, но взгляд делается жестче.

– Возможно, это заставит вас переменить решение, – ее руки обвивают мою шею.

И прежде чем я успеваю ей помешать, хотя и не особенно стараюсь, она меня целует. Наши губы знают свое дело, и несколько минут мы стоим неподвижно. Мне хочется доказать ей, что меня не так легко купить, что голову я теряю не часто, но что-то у меня не получается. Я никак не решусь оттолкнуть ее и вот уже сам целую ее…

Она умеет целоваться. При этом ее прохладные руки обвивают мою шею и она издает легкие гортанные звуки, что заставляет меня окончательно потерять голову…

…Мы лежим на диване, и я чувствую на своей шее тепло ее дыхания. В ее больших серых глазах только холод и расчет. Я высвобождаюсь из ее объятий и встаю, стараясь восстановить дыхание. В течение минуты мы не смотрим друг на друга.

– Надо будет как-нибудь повторить это, когда ваш муж рассчитается со мной, – говорю я, дыша так, словно обежал вокруг города.

Ее улыбка исчезает, а пальцы так сжимают сумочку, что фаланги белеют.

– Хорошо, – говорит она ласково, – если он жаждет развода, он его получит. Но это дорого ему обойдется. Ты можешь ему сказать, что за мной бесполезно следить. Я так просто не дам себя поймать. И можешь добавить, что я вышла за него замуж исключительно ради денег, но если бы знала, какой он скот, ему не удалось бы меня купить. – Она говорит это, не повышая голоса, загнав внутрь всю свою злость и ярость. – Скажи ему, пусть лучше проследит за этой мерзкой ублюдкой, своей дочерью, и ее грязной пастью. Его ожидает сюрприз…

Она очень громко хохочет.

– Теперь, мой малыш, тебе необходимо принять укрепляющее, а то дашь осечку. – Все еще смеясь, она проходит через комнату. Резко открыв дверь, спускается по ступенькам и вместе со своими бриллиантами исчезает во мраке ночи.

Телефон звонит как сумасшедший, и я с трудом высвобождаюсь из объятий сна. Нашарив телефонную трубку, бросаю взгляд на часы. Около трех часов ночи.

– Это ты, Мэллой? – лает мне в ухо чей-то голос. – Это Мифлин, из городской полиции. Очень огорчен, что разбудил тебя, но дело не терпит промедления. Один тип принес мне сумочку, которая принадлежит Дане Дэвис. Она работает на тебя, не так ли?

– Ты что, разбудил меня, чтобы спросить это? – рычу я в трубку.

– Не бесись. Я позвонил Дане, а ее нет дома. Кроме того, есть еще одна неприятная подробность. В том месте, где нашли сумочку, на земле обнаружены пятна крови… Во всяком случае, так мне сказали. Я немедленно отправляюсь туда. Надеюсь, ты присоединишься ко мне?

Я моментально сбрасываю остатки сна.

– Где ее нашли?

– В дюнах, в миле от твоей хижины. Я буду у тебя через десять минут.

– Идет! – Я бросаю трубку и выскакиваю из постели. Кое-как одеваюсь. Услышав сигнал машины, остановившейся около дома, выключаю свет и сбегаю по ступенькам.

Мифлин с двумя фликами в форме ожидает в салоне большой милицейской машины. Это небольшого роста парень, с плоским, в оспинках, лицом и носом, напоминающим шар. Это типичный представитель фликов, и работать с ним легко. Я его уважаю, и я ему не антипатичен. Когда есть возможность, мы обмениваемся информацией.

Он открывает дверцу машины, и, едва я успеваю устроиться внутри, шофер гонит машину по дороге, ведущей на пляж.

– Может, это ложная тревога, но я подумал, что ты захочешь там побывать. Может, тот пижон ошибся и там нет пятен крови, но у него все время срывался голос.

– А что он делал там в такое время?

– Шпионил. Ледбреттера хорошо знают в этих местах. Ему доставляет удовольствие подсматривать за парочками, которые уединяются в укромных местах. Но он не опасен, я его знаю, он и мухи не обидит.

Я ворчу, так как не люблю мух.

– Я незнаком с делом, – отвечаю я. Когда я говорил Серфу, что гарантирую тайну, я знал, на что иду. Это правило незыблемо: никогда не называть имя клиента, если на то нет его разрешения.

– Это где-то здесь, – говорит водитель. – Он сказал, что у первой дюны.

– Да. Включи фары.

Острые лучи прожекторов освещают небольшой участок. Это безлюдное место. Чахлые кусты почти стелются по земле. Вдалеке слышится шум прибоя. Временами сильный порыв ветра вздымает песчаные вихри.

– Не двигайся, Жак, – приказывает Мифлин. – Если я закричу, направишь в мою сторону фонарь. – Он поворачивается ко мне. – Пойдем вместе. Ты, Гарри, иди вправо, а мы – налево.

– Почему ты не взял с собой Ледбреттера? – спрашиваю я, пока мы идем, вдавливая ботинки в сырой песок. – Это сэкономило бы нам время.

– Лишние свидетели ни к чему. Он может спутать нам карты. Да к тому же он отметил то место, так что его нетрудно будет найти.

Это действительно оказалось нетрудно. Метрах в двухстах от машины мы наталкиваемся на пирамидку камней. Мифлин кричит водителю, и тот освещает нас лучом прожектора.

Мы останавливаемся. Песок здесь слегка примятый, но не такой сырой, чтобы сохранить следы. Около камней большое темное пятно. Кровь? Рой мошек над пятном подтверждает мои опасения. Чувствую, как сжимается сердце. Дана была чудесной девушкой. Мы с ней долгое время были идеальной парой.

– Кто-то здесь уже побывал, – с огорчением замечает Мифлин, сдвигая шляпу на затылок. – Следы затерты. Но это действительно кровь, Вик.

– Да, – соглашаюсь я.

Другой флик, Гарри, подходит к нам.

– Тело может быть только там, – он направляет свой фонарь в сторону деревьев. – Есть следы, ведущие в том направлении, но они стерты.

– Пойдемте посмотрим, – предлагает Мифлин.

Я остаюсь на месте, а те двое доходят до кустарника и начинают шарить там. Я стою как пригвожденный и только слежу за светом их фонарей, мелькающим в кустарнике.

Неожиданно они останавливаются и наклоняются над чем-то. Я достаю сигарету и сую ее в пересохшие губы. Флики стоят некоторое время склонившись, секунды кажутся мне вечностью. Затем Мифлин распрямляется.

– Эй, Вик! – Голос его дрожит. – Мы нашли ее!

Я бросаю так и не зажженную сигарету на песок и иду к ним неуверенной походкой.

При слабом свете наших фонарей Дана похожа на манекен. Она лежит на спине, песок в ушах, глазах, во рту. Она совершенно раздета, лоб у нее разбит. Ее руки, застывшие в последнем усилии, как бы защищают лицо. По ссадинам и повреждениям на теле можно предположить, что ее волокли, как мешок с картошкой, пока не бросили здесь с совершеннейшим безразличием…

Жуткая маска вместо лица приводит меня в ужас.

Когда я вышел из центрального комиссариата, небо начинало светлеть. Было без пяти шесть, и я чувствовал себя настолько опустошенным и бесплотным, что мог бы, не нагибаясь, пройти под хвостом у канарейки.

Пока полицейские перевозили Дану, я позвонил Пауле. Она просила, как только я освобожусь, заехать за ней. По ее голосу я понял, насколько она потрясена, хоть мы и привыкли скрывать свои чувства. Мы говорили недолго, так как знали, что телефонные разговоры из полицейских кабин тщательно фиксируются и одно неосторожное слово может погубить все дело.

Мифлин засыпал меня вопросами, но поскольку имя Серфа не было произнесено, я не мог ему ни в чем помочь. Пришлось сказать, что я не имею ни малейшего понятия, кто мог убить Дану, но я подтвердил, что она работала у меня. Он возвращался к этому вопросу много раз, но безрезультатно. Под конец он сказал, что поговорит со своим начальством, Брендоном, и утром вызовет меня снова. Я заверил, что всецело в их распоряжении, и закрыл за собой дверь. Ему не хотелось отпускать меня, но делать было нечего…

Поймав такси, я поехал к Пауле на Парк-бульвар. И был очень удивлен, когда, открыв дверь, нашел ее полностью одетой и хлопочущей у плиты.

– Заходи! Я приготовила кофе. Это, по-моему, то, что тебе нужно.

Паула – высокая, красивая брюнетка с карими глазами и уверенными движениями. У нее твердо очерченный рот и стройная фигура. Она быстро соображает, и работать с ней приятно. Чтобы дать представление о силе ее характера, я должен признаться, что никогда не мог найти у нее сочувствия, даже если бы мне этого захотелось. А может, это потому, что мы знакомы с ней еще со времен войны. Она работала в ООС, где я был командиром подразделения. Это была ее инициатива – организовать «Универсал-сервис», это она снабдила меня деньгами, чтобы я смог просуществовать первые шесть месяцев. У нас не было секретов друг от друга. Я привык смотреть на нее не как на женщину, а как на хорошего друга, без всяких сантиментов. К тому же она так могла поставить вас на место, что это отбивало всякую охоту к повторению. Короче, по всем параметрам мы отлично ладим друг с другом.

• Предыдущая
• 5/41
• Следующая