Коротков - Гладков Теодор Кириллович - Страница 81

После капитуляции он «залег на дно», и лишь 16 ноября 1946 года его нашли и арестовали органы советской контразведки. Как военный преступник Панцингер был осужден к 25 годам заключения в лагере.

11 октября 1955 года после визита в Москву канцлера Конрада Аденауэра он был передан властям ФРГ, а там и освобожден.

Узнав, что ему грозит неминуемый суд за установленное участие в массовых расстрелах военнопленных, 8 августа 1959 года Панцингер в своей мюнхенской квартире покончил жизнь самоубийством, приняв цианистый калий.

Более чем своеобразно сложилась дальнейшая жизнь гауптштурмфюрера СС криминалькомиссара Хайнца Панвица. Умный человек, уже в конце 1943 года он понял, что Германия войну безнадежно проиграла и следует позаботиться о своей судьбе. Между тем будущее не сулило ему ничего хорошего.

В 1942 году Панвиц служил в пражском гестапо. Это он установил личности чешских боевиков-парашютистов, смертельно ранивших шефа РСХА и фактического наместника фюрера в протекторате Богемия и Моравия Рейнхарда Гейдриха и лично руководил их уничтожением в церкви Св. Кирилла и Мефодия. Он же командовал расстрелом всех лиц мужского пола в возрасте старше пятнадцати лет чешской деревни Лидице и ее последующим сожжением. (Женщины и дети были направлены в концлагерь, где многие из них погибли.)

Гауптштурмфюрер трезво понимал, что, попади он в ходе военных действий на Западе в руки союзников (а он не сомневался, что рано или поздно англо-американские войска откроют Второй фронт), его ждет виселица.

И Панвиц разработал хитроумный план — перейти на сторону СССР и предложить свои услуги советским спецслужбам.

Последовать примеру шефа по тем же мотивам согласились его ближайшие сотрудники: секретарша (по совместительству любовница) Элла (Елена) Кемпа и радист, он же шофер, Герман Стлука.

С этой целью Панвиц сделал «Кенту»-Гуревичу предложение, от которого, по его расчету, было невозможно отказаться: он спасает советскому резиденту жизнь, своевременно вывозя его из Парижа накануне вступления в столицу союзных войск. Затем вместе с ним является к представителям Красной Армии во Франции, прихватив с собой несколько чемоданов с секретными документами гестапо, в том числе списками агентов. «Кент», которого гестаповцы в последний момент наверняка бы расстреляли, по утверждению Панвица предложение принял и внес, однако, в план поправку: он заявит, что инициатива явки принадлежит ему. В дальнейшем Гуревич всегда утверждал, что именно он завербовал Панвица, а не наоборот.

Как показал Панвиц на допросах в Москве 20 и 24 июля,

13 октября 1945 года он вместе с «Кентом» в присутствии Кемпы и Стлуки уничтожили около сорока страниц допросов, которые могли скомпрометировать того, как давшего согласие сотрудничать с гестапо под кличкой «Фриц Фриче». Это подтвердила и Кемпа на допросе 11 октября 1945 года, а затем Стлука и Панцингер.

Панвиц напрасно рассчитывал, что советская контрразведка примет его на службу. Этого, разумеется, не произошло, и он был осужден как военный преступник к длительному сроку заключения в лагере. Главного, однако, он все же добился: жизнь свою спас.

В 1955 году Панвиц в числе нескольких сот немецких военных преступников, осужденных советскими трибуналами к лишению свободы на разные сроки, был передан властям ФРГ. Ему было тогда всего 44 года, он поселился в Штутгарте, получил от боннских властей приличную пенсию и стал работать в одном из банков.

Спокойно жили в ФРГ, пережив, правда, несколько неприятных моментов, руководитель берлинской зондеркоманды «Красная капелла» Хорст Копкоф (он даже некоторое время успешно сотрудничал с американскими спецслужбами) и бывший прокурор Люфтваффе, обвинитель на всех процессах берлинских подпольщиков Манфред Редер. Благополучно здравствовали и следователи гестапо, допрашивавшие арестованных по делу «Красной капеллы»…

Никого из них не мучила пресловутая химера, наивно именуемая нормальными людьми Совестью…

Новый, 1943-й, год наши люди встречали — нет, не с радостью, какая уж тут радость, когда в каждый дом или уже пришла «похоронка», или ее с тоской ждали каждодневно, но с известным облегчением и надеждой. Основанием для того был очевидный успех в гигантском сражении на Волге и Доне, вошедшим в историю двадцатого века под названием «Сталинградская битва», хотя завершилась она лишь 2 февраля 1943 года.

Такой победы Красная Армия в этой войне еще не одерживала, равно как вермахт — не терпел подобного поражения. За 200 дней и ночей непрерывного огня враг потерял в общей сложности (убитыми, ранеными, плененными и пропавшими без вести) около полутора миллионов человек, а также огромное количество танков, самолетов, орудий и прочей военной техники. В плен попали около 91 тысячи солдат и офицеров. В том числе 23 генерала и один генерал-фельдмаршал, командующий окруженной группировкой Фридрих Паулюс. Фельдмаршальские скрещенные жезлы на витые погоны были присвоены ему фюрером за несколько дней до капитуляции. В радиограмме по сему поводу Гитлер напоминал Паулюсу, что еще ни один германский фельдмаршал не сдавался в плен противнику. Увы, Паулюс не внял намеку-предостережению и нарушил традицию… Из пленных генералов особый интерес советской разведки, в частности, немецкого ее отдела, следовательно, Александра Короткова, вызвал командир 51-го корпуса генерал от артиллерии[122] Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах. Но о нем — позже.

Для обитателей Лубянки 1943 год ознаменовался очередной реорганизацией и иными новациями. Поначалу сотрудникам органов госбезопасности присвоили новые, унифицированные звания, идентичные общевоинским, но с добавлением слова «госбезопасности». Сотрудники-офицеры (это слово стало широко, пока еще полуофициально, употребляться вместо термина «командир» и на фронте, и в тылу) от сержанта ГБ до капитана ГБ стали по-армейски именоваться от лейтенанта и, соответственно, выше, до подполковника госбезопасности. Майоры ГБ в основном стали полковниками госбезопасности. Старшие майоры ГБ тоже в основном получили новое звание — просто комиссара госбезопасности, без ранга.

Одновременно в вооруженных силах были введены новые знаки различия — золотые, серебряные и полевые (из ткани защитного цвета) погоны. Нововведение не всем пришлось по душе — ветераны Гражданской войны недовольно морщились, вспоминая, как некогда «рубали беляков — золотопогонников». Молодые, однако, погоны одобрили. Новые мундиры и гимнастерки с погонами выглядели куда шикарнее, чем старого образца, со скромными «кубарями» и «шпалами» в петлицах. И уж совсем не скрывали самодовольства многие комиссары: они получили погоны генеральского типа, с «зигзагами» и соответствующим числом звезд — от одной до четырех. Генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Берия теперь носил погоны почти такие же, как Маршалы Советского Союза.

Что же касается капитана ГБ Александра Короткова, то он в одночасье превратился в подполковника госбезопасности. Вместо трех «шпал» в петлицах ему теперь были положены золотые погоны с двумя синими просветами и двумя звездочками. Впрочем, он очень скоро получил очередное звание полковника. Гимнастерки и кители теперь шили нового покроя — отложной воротник с петлицами исчез, его заменил высокий стоячий.

Короткову с его гвардейским ростом и спортивным сложением новая форма очень шла, особенно когда полковникам вместо шапок-ушанок положили каракулевые папахи. А вот упитанному сверх всякого приличия Богдану Кобулову и многим другим комиссарам пришлось туго. У того же Богдана Кобулова жесткий воротник так врезался в короткую жирную шею, что тройной подбородок и щеки непристойно свисали. Верховному Главнокомандующему Иосифу Сталину по его просьбе, в виде исключения, стали шить мундиры с неуставным отложным воротником, украшенным шинельного типа длинными петлицами. Новации коснулись и наград. Ордена Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, «Знак Почета», ранее носимые на винтах, теперь стали изготовлять подвешенными на пятиугольных, как до революции, колодках, обтянутых муаровыми лентами присвоенных данному знаку отличия цветов. Самый «ходовой» в войну орден Красной Звезды теперь положено было носить на правой стороне груди. Был учрежден и новый орден — Отечественной войны двух степеней. Его тоже носили на правой стороне. Он считался ниже ордена Красного Знамени, но выше Красной Звезды.