Коротков - Гладков Теодор Кириллович - Страница 76

Дом номер 101 по улице Атребатов был снят разведчиками на имя молодой немки, любовницы одного из членов группы. Чем занимались в доме друзья возлюбленного, ее совершенно не интересовало.

Когда арестованную стали по-настоящему допрашивать профессионалы из гестапо, она вспомнила только одну из имевшихся в доме и пропавших французских книг, потому что ее читала — главного героя звали Проктор. Название книги, фамилию автора девушка вспомнить так и не смогла.

Немецкие спецслужбы в Париже перерыли весь город, обошли все книжные магазины и библиотеки. В конце концов они нашли злополучную книгу в лавке у одного букиниста на набережной Сены. То был забытый роман Ги де Терамона «Чудо профессора Вольмара», изданный в 1911 году в виде приложения к журналу «Мир в иллюстрациях».

Остальное было делом техники, вернее, упорнейшей, но уже целенаправленной работы дотошных немецких криптоаналитиков. В начале июня 1942 года лучший «взломщик» кодов и шифров Германии обер-лейтенант доктор Вильгельм Фаук и его коллеги стали читать скопившиеся почти за год советские шифрограммы. 12 июня были расшифрованы те роковые послания Разведупра «Кенту», в которых сообщались берлинские адреса…

Меж тем убедившись, что на радио рассчитывать не приходится, Коротков и его сотрудники стали изыскивать другие способы восстановления связи с берлинскими и иными группами разведчиков в Германии. Перебрав несколько вариантов, они пришли к выводу, что проще и надежнее всего послать курьера через нейтральную страну. Остановились на Швеции. Резидентом разведки НКВД в Стокгольме был крупный разведчик Борис Рыбкин (в посольстве числился под фамилией Ярцев, оперативный псевдоним «Кин»), помощником резидента — его жена, в недавнем прошлом сослуживица Короткова по германскому отделу Зоя Рыбкина (она же Ярцева, оперативный псевдоним «Ирина»).

По их заданию в Германию направился агент стокгольмской резидентуры «Историк». Ганс Куммеров встретил посланца Короткова с искренней радостью, сообщил, что сейчас работает на радиозаводе, числится у руководства на хорошем счету, никакой слежки за собой не замечает. «Историк» поинтересовался, может ли Куммеров принять у себя людей, прибывших в Германию нелегальным путем. К сожалению, никак нельзя: Куммеровы живут в пригороде, фактически в дачном поселке, где все друг друга знают, и любой незнакомец непременно привлечет к себе внимание.

Куммеров рассказал «Историку», что, несмотря на некоторое разочарование, вызванное неудачей с блицкригом, большинство населения продолжает верить в Гитлера, никаких социальных протестов против затянувшейся войны ожидать не следует. Он сообщил также, что германская бомбардировочная авиация, совершающая налеты на Англию, в последнее время несет большие потери, так как англичане умело используют в организации противовоздушной обороны такую техническую новинку, как радар. Куммеров проинформировал «Историка» — это была чрезвычайно важная информация — что, хотя Гитлер располагает большими запасами химического оружия, но использовать его пока не намерен: он боится адекватного ответного удара. Зато фюрер возлагает большие надежды на новый 150-миллиметровый снаряд. «Фильтр» располагал точными данными о его устройстве и тактико-технических характеристиках.

Успех миссии «Историка» воодушевил сотрудников Центра. Решено было по той же схеме восстановить связь с группами Шульце-Бойзена и Харнака.

По указанию Москвы стокгольмская резидентура подобрала для поездки в Германию подходящего агента, шведского коммерсанта под псевдонимом «Адам». С этим человеком произошло много приключений, доставивших впоследствии его куратору Борису Рыбкину уйму неприятностей. Об этом Зоя Воскресенская (Рыбкина) сама рассказала в своих воспоминаниях, опубликованных уже после ее смерти. Сообщим то, что для нас важно и чего, кстати, в книге Воскресенской как раз и нет.

…5 марта 1942 года Москва дала согласие на передачу «Адаму» явки к группе «Корсиканца». Как следует из справки, составленной в Центре, агенту также «даны явки к Бергу» (радист Р. У.[111]) и жене «Тенора», если «Адам» должен будет по этим адресам передать два шифрованных письма, переданных «Кину». Ни на какие переговоры «Адам» не уполномачивается, ответы он должен получить также в зашифрованном виде».

Кроме того, «Адам» должен был доставить в Берлин деньги — приличную сумму в рейхсмарках на оперативные расходы.

Агенту «Кина» предстояло добраться до Берлина вполне легально, рейсовым самолетом. Позднее Рыбкин передал в Москву мельчайшие подробности этой поездки (детали в разведке имеют большое значение, порой не меньшее, чем суть дела, особенно при анализе причин провалов).

«Досмотр на берлинском аэродроме был обычный, без личного досмотра и расспросов. В гостинице комнату достать невозможно, поэтому для «Адама» была приготовлена комната…

При явке «Адама» в полицию… для регистрации, как иностранца, его ни о чем не расспрашивали, только приняли анкету. При вылете из Берлина осмотр также был поверхностный»[112].

«Адам» встретился с Куртом Шульце у станции «Цоо», под виадуком железной дороги, пересекающей весь Берлин. «Берг» рассказал «Адаму», что по своей инициативе обучил товарищей азбуке Морзе и работе на ключе. (Эти две передачи и были в феврале приняты станцией Центра.) Шульце также передал курьеру сообщение для Москвы, в котором, в частности, уведомлял: «У нас нет анодов. Пытаюсь достать батареи. Ганс Коппи вызывал вас, безуспешно. Стараемся сделать все возможное. Берг». Кроме того, от имени Харнака и Шульце-Бойзена «Берг» просил Центр найти возможность доставить в Берлин более мощный радиопередатчик.

«Адам» договорился с «Бергом» об условиях возможных в будущем контактов с ним и других курьеров Центра. «Кин»-Рыбкин так изложил эту договоренность в сообщении в Москву.

«На случай, если к “Бергу” будет послан курьер, то с ним обусловлен следующий порядок связи: человек, который поедет к “Бергу”, должен опустить в наружный почтовый ящик последнего записку, где будет сказано: “Ihr Dienst beginnt am morgen”. (Ваша служба начнется утром).

После получения записки “Берг“ будет ежедневно в 6 часов вечера ждать нашего человека у станции Зоосбан, вход с Харденберштрассе, под виадуком, у входа около Fremdenhzerkevatm (к поездам зарубежного следования).

Приметы “Берга”: худой ниже среднего роста, большие черные брови, лет 45, одет в коричневой шляпе, серое пальто».

«“Адам” должен был также передать Шульце деньги на оперативные расходы и анодные батареи. Но он не рискнул взять деньги с собой на встречу, а закопал их в тайнике, сообщив Шульце, как их найти. В отчете о поездке в Берлин для Центра этот момент был освещен так:

«Адам» зарыл 500 марок в коричневой бутылке с черным пластмассовым колпачком в назначенном месте: если встать около Бранденбургских ворот лицом к Шарлоттенбургштрассе, то слева от ворот видна дорожка, ведущая к Тиргартену. В ста двадцати метрах от ворот стоит скульптура раненой львицы. С двух сторон от скульптуры находятся по четыре скамьи. За второй скамьей слева, если подходить от ворот, растет дерево, на которое смотрит вниз львица; бутылка зарыта неглубоко, в вертикальном положении у его основания, с внешней стороны от скамьи».

До сих пор неизвестно, обработал ли Шульце этот тайник или нет.

К этому времени — весне 1942 года — разведорганы в НКВД и Красной Армии уже имели некоторый опыт заброса во вражеский тыл немцев-антифашистов, в том числе перебежчиков и военнопленных. Немецкий язык был для них родной, к тому же они прекрасно знали порядки и традиции вермахта, да и в самой Германии, так что этих людей следовало обучать лишь специальным разведывательным дисциплинам, ну и, конечно, работе на рации.

Из нескольких кандидатур Александр Коротков отобрал две. Поначалу — по бумагам. Затем уже познакомился с обоими немцами, и не просто познакомился, но обстоятельно переговорил с каждым, и не один час. И тот, и другой изначально были готовы принять активное участие в борьбе с фашизмом в рядах Красной Армии, более того, не раз такое желание высказывали устно и письменно. Однако одно дело воевать в составе войсковой части в качестве бойца или младшего командира, совсем иное — в одиночку, с документами на чужое имя, с чужой биографией, выполнять важное разведывательное задание, рискуя в любой момент быть схваченным, изобличенным и не убитым в бою, а замученным в застенках гестапо. И невозможно предвидеть, выдержит ли человек изощренные, многодневные пытки или нет.