Коротков - Гладков Теодор Кириллович - Страница 18

Павел Коротков, как всегда, играл на привычном месте правого хавбека, как тогда называли полузащитников. Почти всех его партнеров Александр знавал лично по Москве: динамовцев Виктора Тетерина, Василия Смирнова, Сергея Ильина, спартаковского вратаря Ивана Рыжова и других.

В перерыве между таймами Александр не покидал своего места, так и просидел молча полтора часа, только палил одну за другой крепчайшие, черного табака сигареты «Житан».

Стадион покинул минут за пять до финального свистка, опять же, чтобы ненароком не попасть кому-нибудь на глаза. О том, чтобы разыскать брата, не могло быть и речи.

То, что он был на этом матче тридцать четвертого года на стадионе «Буффало», Александр рассказал Павлу лишь много лет спустя. Сначала малость разыграл, сообщив тому несколько ярких подробностей игры, о которых советские газеты не сообщали и которые мог знать только очевидец с хорошей памятью, к тому же разбирающийся в футболе…

Коротков почти забыл о существовании своего мимолетного однокурсника Пьера, когда вдруг, месяца через три после того, как тот покинул Сорбонну, не столкнулся с ним случайно нос к носу возле Гранд-Опера. Так возобновилось знакомство, поначалу не сулившее «Длинному» в профессиональном смысле ничего интересного. На одной из встреч француз сообщил, что собирается жениться, как только накопит денег, чтобы снять более или менее приличную квартирку. В этом тоже не было ничего примечательного. Примечательное началось тогда, когда Пьер рассказал, что будущий тесть помог ему устроиться фотографом во «Второе бюро», где в его служебные обязанности входило изготовление фотокопий с различных карт и документов.

«Длинный» доложил об этом разговоре «Шведу». Все взвесив, они решили, что подстава со стороны французской контрразведки вроде бы исключена, поскольку на знакомство первым пошел Александр, а не его бывший однокурсник. К тому же Коротков не заметил ни малейших следов какого-либо наблюдения за собой. Решено было знакомство продлить и развить, имея в перспективе вербовку Пьера на идейной основе (социалистические воззрения), подкрепленной материальной заинтересованностью (предстоящая женитьба, естественно, влекла за собой значительные расходы на обзаведение).

«Швед» по своим каналам проверил отца невесты. Оказалось, что он был отставным армейским сержантом, ныне вольнонаемным служащим в канцелярии военного министерства. Он действительно имел возможность пристроить несостоявшегося студента на работу во «Второе бюро», да и сам представлял известную ценность как объект возможной вербовки.

Решено было также, что Коротков из оперативных сумм, кстати, не таких уж и значительных, купит новому другу (вернее, оплатит стоимость) венчальные кольца в качестве свадебного подарка.

Казалось бы, события развиваются в выгодном для советского разведчика направлении. И тут вдруг грянул гром…

Легальный резидент ИНО в Париже встретился с одним из своих информаторов, работающих в отделе наркотиков «Сюрте женераль» — так называлась французская контрразведка. Это был тот самый агент, который в свое время передал советской разведке копии полицейских протоколов о похищении 26 января 1930 года главы РОВС генерала Александра Кутепова и ходе расследования этого акта.

Сейчас агент сообщил: «Сюрте» стало известно, что в Сорбонне учится студент-чехословак, который на самом деле является русским разведчиком. «Сюрте» подобрало молодого сотрудника, способного сойти за студента, и поручило ему записаться на курс антропологии университета, чтобы сойтись с подозреваемым.

Нет, ни «Швед», ни сам «Длинный» не допустили какой- либо ошибки, которая навела контрразведку на правильный след. О наличии в Сорбонне русского псевдостудента «Сюрте» поставил в известность ее агент, внедренный во Французскую компартию. От кого информация попала к провокатору, агент не знал. Это остается неизвестным и по сей день.

Резидент ИНО незамедлительно сообщил информацию в Центр, который, в свою очередь, тут же предупредил «Шведа» об опасности. Из-за предательства лжекоммуниста французская контрразведка могла арестовать и Короткова (пока он не приступил к вербовке «Пьера», у нее не имелось доказательств его разведывательной деятельности), и выйти на след «Шведа», а там и связанных с ними агентов-французов.

По распоряжению Центра «Швед» выехал в Швейцарию, а оттуда в Вену. Здесь его ожидало новое назначение в Англию. Ему предстояло участвовать в создании знаменитой «Кембриджской» сети советской разведки.

Александр Коротков был также, пока не поздно, выведен в другую страну, откуда затем благополучно вернулся на Родину.

За время отсутствия Александра Короткова на Лубянке произошли события, которые очень скоро роковым образом скажутся на судьбах миллионов людей и еще долгие годы будут неумолимо калечить великую страну, приближая тем самым ее распад в девяносто первом…

10 мая 1934 года на даче под Москвой от тяжелого сердечного приступа скончался председатель ОГПУ СССР Вячеслав Менжинский. В последнее время, уже неизлечимо больной, он фактически отошел от дел. Но все же… Его смерть стала своего рода рубежом, водоразделом, за которым началось откровенное превращение большей части чекистского аппарата в центре и на местах в бездушную, безжалостную репрессивную машину политической полиции.

Не случайно всего лишь через два месяца после смерти Менжинского ОГПУ было упразднено. 10 июля 1934 года на его базе постановлением Центрального Исполнительного Комитета СССР был образован чудовищный монстр — Народный комиссариат внутренних дел — НКВД СССР. Наркомом НКВД был назначен Генрих Ягода.

В состав НКВД кроме чекистских управлений бывшего ОГПУ вошли, скажем, не только рабоче-крестьянская милиция, но даже загсы и лесная охрана. В состав Главного управления лагерей — ГУЛАГ НКВД из наркомата юстиции РСФСР были переданы все дома заключения, изоляторы, исправительно-трудовые колонии. Так завершилось формирование пресловутого «Архипелага»…

Для осуществления внесудебной расправы в составе НКВД (как и ранее в ОГПУ) было образовано Особое совещание — ОСО. Оно имело право определять наказание в виде ссылки или заключения в лагерь сроком до пяти лет. Затем полномочия ОСО расширили — оно могло осуждать уже на срок до восьми лет, еще позднее — вплоть до зловещей аббревиатуры ВМН — высшей меры наказания, то есть расстрела. Ответственным секретарем ОСО был по совместительству назначен Секретарь НКВД СССР Павел Буланов.

Оперативно-чекистские подразделения, отделы Особый (ОО), Секретно-политический (СПО), Иностранный (ИНО), Оперативный, Специальный, Учетно-статистический, Транспортный (ТО), а также Экономическое управление (ЭКУ) были объединены в Главное управление государственной безопасности — ГУГБ НКВД СССР. Формально работой ГУГБ руководил сам нарком, а фактически — первый замнаркома Яков Агранов.

Произошли изменения и в Иностранном отделе. В мае 1935 года его руководитель Артур Артузов окончательно перешел на должность заместителя начальника Разведывательного управления Красной Армии. Новым начальником ИНО стал Абрам Слуцкий, его первым заместителем — Борис Берман, вторым — переведенный с Украины Валерий Горожанин.

В том же 1934 году с большой помпой прошел XVII съезд ВКП(б), официально названный красиво и гордо — «Съезд победителей». В историю, однако, он вошел как «Съезд расстрелянных». И в самом деле, спустя некоторое время из 1966 делегатов съезда репрессиям подверглись 1108, причем подавляющее большинство арестованных — казнены. В частности, все до единого расстреляны делегаты, избранные на съезд от партийных организаций органов НКВД.

Закончился год страшно: 1 декабря в коридоре Смольного в Ленинграде был убит Сергей Киров, возглавлявший ленинградскую партийную организацию, человек, которого прочили по меньшей мере на вторую роль в иерархии ВКП(б), а многие коммунисты и на первую. Полная ясность в обстоятельства его гибели не внесена и по сей день. Большинство исследователей убеждены, что злодейский выстрел организовали тамошние чекисты по прямому или намеком данному приказу Сталина. Меньшая часть историков (а также и автор) полагают, что теракт совершил одиночка — озлобленный, с неуравновешенной психикой неудачник Леонид Николаев. Но Сталин с изощренным искусством использовал эту трагедию в своих целях — для развязывания Большого террора. Убивать Кирова из опасений перед возможным конкурентом на пост генсека Сталину было просто ни к чему. На самом деле Киров об этом кресле и не помышлял. Более того, он был одним из самых преданных Сталину лично членов ЦК и вообще всего тогдашнего высшего руководства.