"Тонкая линия. Осколки судеб". - Архипова Анна Александровна - Страница 17

__________________

6

Акутагава, встав перед окном, наблюдал за тем, как расцветает над Москвой гигантский пурпурный цветок рассвета. Он еще был одет в домашние брюки и футболку, в его руке тлела сигарета. Так он встречал утро, которое в очередной раз застало его в столице российского государства. С некоторой иронией мужчина размышлял о том, что эта страна не хочет отпускать его – словно он оказался повязан с ней мистическими узами после того как решился сделать Наталию Харитонову своей невестой.

Мужчина глубоко затянулся табачным дымом, наслаждаясь вкусом. Он позволил себе задаться вопросом: а как сложились бы обстоятельства, если бы он не согласился на сделку с Наталией, отверг ее предложение заключить брачный союз? Вернулся бы к нему Юки? Спасло бы это его отца, Коеси Мэриэмона?

Мысленно он перенесся в прошлое, в те дни, когда Юки скрывался от него под крылом Коннора Ваалгора. Принял бы Акутагава предложения Наталии пожениться, если бы не побег Юки? Конечно, нет! В мирное время этот союз не сулил бы ему ничего, кроме проблем и угроз. Но то было не мирное время. Акутагаве нужны были все возможные силы для войны с Ваалгором, поэтому он решился на рискованный шаг – заключить с русской княжной брак.

Но что, если бы он не согласился на условия Наталии? Разве это остановило бы Акутагаву от намерений уничтожить Ваалгора? Нет, не остановило бы. И война бы не прекратилась. И, если Акутагава и был в чем-то абсолютно уверен, так это в том, что – не вернись Юки сам – он возвратил бы его себе силой. Это не тот вопрос, на который можно ответить – «может быть»! Юки принадлежит ему и никому больше!

Иногда, задумываясь о том, насколько далеко он мог зайти в своем намерении отвоевать Юки, Акутагава ужасался тому, что видел в глубинах своей души. Там, в недрах его существа, скрывалось чудовище – способное на самые жестокие и отвратительные поступки. И одна мысль о том, что Юки больше не принадлежит ему, приводила это чудовище в неистовую ярость. Акутагава всегда старался скрывать от возлюбленного свое нутро, всегда надевал на чудовище ошейник и усмирял его. Однако своим побегом Юки вызвал цепную реакцию, которая выпустила на волю то, что Акутагава доселе тщательно в себе контролировал. Да, он бы вернул себе Юки в любом случае, он не сомневался!

Наталия играла в этом плане роль страховочной политической подушки, ее достояние было необходимо Акутагаве на случай затяжной конфронтации. Но вот отец… Отец пал жертвой в войне своего сына с Ваалгором. Если б Акутагава отказался бы от идеи жениться на княжне, то, может быть, Коеси Мэриеэмон сейчас все еще был жив. Может быть…

Акутагава затушил окурок в пепельнице, и взял телефон. Он хотел увидеть Юки и услышать его голос, прежде чем погрузится в круговорот политических проблем. В Японии утро было в самом разгаре, поэтому Юки ответил сразу. По видеосвязи Акутагава увидел, что возлюбленный сидит на террасе загородного дома, одетый в простую черную футболку. Против обычного, Юки явно был рад звонку:

- Здравствуй, Акутагава. Как ты?

- Наблюдаю за восходом солнца, и думаю о тебе, - нежно ответил Акутагава.

- Я тоже думал о тебе… - в его голосе прозвучала забота.

Тот с удовольствием отметил про себя, что Юки стал относиться к нему значительно теплее, чем прежде.

Обычно после такой попытки хотя бы словесно проявить нежность, Юки замыкался и стремился избежать разговора на тему чувств. С момента возвращения из Колумбии он ни разу не сказал Акутагаве «люблю», а любые попытки сблизиться воспринимал в штыки. Юки всеми возможными способами давал понять, что больше не верит ему и не желает воспринимать его как возлюбленного.

- Я все-таки очень боюсь за тебя, Акутагава! Вдруг, еще что-нибудь произойдет, пока ты в России? – продолжил Юки. – Я ложусь спать со страхом, что утром мне сообщат, что с тобой случилось что-то ужасное!

- Мне нужно разобраться с делами. После покушения я не могу просто уехать в Японию, надо показать всем, что я контролирую ситуацию.

- Да, я понимаю… - Юки отвел взгляд, всем видом демонстрируя огорчение.

Он смотрел куда-то в сторону, скорее всего на лужайку, где, наверное, играл Никита. Теплое утреннее солнце золотило его кожу, делая Юки в тот миг невероятно красивым. Таким красивым, что перехватывало дыхание. Акутагава невероятно остро ощутил, как ему не хватает близости Юки. У них не было секса столько же времени, сколько он не слышал от Юки слова «люблю» - то есть, с самой Колумбии. Он просто не подпускал к себе Акутагаву, а тот не хотел принуждать его, боясь тем самым еще сильнее испортить их отношения.

- Я очень по тебе соскучился, - повинуясь своему порыву, сказал Акутагава.

Юки снова посмотрел в камеру; под его глазами появились морщинки, предвещающие улыбку:

- Если соскучился, возвращайся быстрее.

Сказанное им звучало слишком искушающее для Акутагавы. Ему так хотелось верить, что Юки имеет в виду гораздо больше, чем просто формальный ответ. Акутагава хотел спросить о том, получит ли он желаемое, когда наконец-то вернется в Японию – и, в то же время, опасался все испортить своим напором. Юки только-только снова открылся ему, только-только перестал отшатываться в сторону как от прокаженного. Надо быть осторожным с ним, надо сокращать дистанцию шаг за шагом, а не пытаться перепрыгнуть все препятствия между ними.

- Я люблю тебя, - проговорил Акутагава.

И долгожданная улыбка все-таки озарила лицо Юки.

- Я тоже тебя люблю, - ответил он.

Его возлюбленный даже онемел на секунду, настолько неожиданной показалась ему такая реакция. Говоря слова любви, Акутагава не рассчитывал услышать о взаимности. Неужели лед в сердце Юки действительно начал таять? Не успел он что-то сказать, как Юки заговорил снова:

- Скоро у Никиты занятия с репетитором. Пусть мы и в убежище, это не освобождает от учебы. Созвонимся позже.

Акутагава, против воли, чувствовал себя сбитым с толку и не нашел ничего лучшего, как сказать:

- Да… Да, созвонимся позже…

Связь с Юки оборвалась. Акутагава некоторое время растеряно смотрел на экран телефона, прежде чем отложил его в сторону. Неспешно он закурил, размышляя над состоявшимся с Юки разговором. После него у Акутагавы остался странный осадок: он был взволнован тем, что у них наметилось сближение, а так же отчасти испытывал необъяснимую тревожность. Такая же тревожность возникала у него во время другого разговора с Юки, тогда, день покушения. Но, как и в прошлый раз, эта тревожность не принимала в сознании Акутагавы четкой и ясной формы, представляясь просто дурным предчувствием.

«У нас с Юки все было так плохо, что теперь, когда все вроде началось налаживаться, меня терзают какие-то подозрения! - подумал он. – Все настолько запутанно, что я не могу определить, где у меня обычная паранойя, а где мне действительно нужно беспокоиться…»

В эту минуту его потревожил один из телохранителей, который, деликатно сообщил, что завтрак доставили в номер. Акутагава прошел в гостиную, где его ожидал сервировочный стол. Он успел едва пригубить ароматный кофе, когда в номер вошла Наста. Она прибыла к нему прямо из аэропорта. Выглядела зеленоглазая женщина уставшей и не выспавшейся.

Акутагава жестом пригласил ее занять место за столиком и разделить с ним утреннюю трапезу. Наста присела за стол, налила из кофейника себе кофе и, сделав несколько глотков, сразу заговорила о деле:

- Ты был прав на счет Иврама. Он отказался хоть как-то помочь.

- Я так и понял. Иначе ты не стала придерживать новости, чтобы сообщить мне их лично, а сразу бы позвонила, - кивнул снисходительно мужчина.

Наста, тяжело переведя дыхание, откинулась в кресло и окинула его рассеянным взглядом:

- Прости, что ошиблась в отношении брата.

- Ты ни в чем не обязана извиняться передо мной, - возразил Акутагава серьезно. – Ты хотела проверить свое предположение, и мы оба прекрасно понимали, что шансы договориться с Ивом крайне малы. Кроме того, думаю, тебе было нелегко увидеть его вновь… Это мне следует извиниться перед тобой за то, что попросил помочь мне провести расследование.