Умри для меня - Плам Эми - Страница 39

— Ты можешь просто сосредоточиться на приостановление кровотечения, если вообще возможно? Этот водитель с ума сойдет, если мы испортим его сиденье, — прошептал Винсент.

— Так, если они его уже убили, зачем тем парням хотеть вернуться за телом? Зачем его убивать один раз, если они знают, что он оживет через три дня? — спросила я Винсента, не обращая внимания на их сюрреалистический разговор.

Винсент казалось взвешивал, все за и против стоит ли мне говорить.

а затем, посмотрев на тело Амброуза завалившегося на меня, он прошептал, — Это единственный способ, которым нас можно уничтожить.

Если они убьют нас и сожгут наше тело, то мы исчезнем навсегда.

Джорджия была в ярости.

И я не винила её.

К тому времени, как мы добрались до дома Винсента, мы получили текст.

Джорджия: Где вы, ребята?

Я: Амброуз заболел.

Пришлось везти его домой.

Джорджия: Почему на зашли и не забрали меня?

Я: мы попытались.

Не смогли пробраться сквозь толпу.

Джорджия: Я прямо сейчас всерьёз ненавижу тебя, Кейт Бомонт Мерсье.

Я: мне так жаль.

Джорджия: Встретила нескольких друзей, которые спасли меня от полного унижения.

Но я всё еще ненавижу тебя.

Я: прости.

Джорджия: Ты НЕ прощена.

Мы с Винсентом попытались помочь Амброузу, но он выпрямился, после того, как вылез из такси и стряхнул наши руки.

— Я сейчас держу его.

Чёрт, этот парень тяжелый.

Как он вообще может передвигаться с таким количеством мышц по всему телу?

Когда мы добрались до двери Винсент повернулся ко мне, на его лице написано было противоречие.

— Я пожалуй, пойду домой, — сказала я, опередив его.

Он вздохнул с облегчением.

— Я могу пойти с тобой, если ты подождешь несколько минут, чтобы мы всё уладили.

— Нет, со мной всё буде в порядке.

Правда, — сказала я.

И как ни странно, я имела в виду именно это.

Пройдя через весь этот ужас и странность вечер, я чувствовал себя на удивление хорошо.

Я могу с этим справиться, подумала я про себя, когда вышла из ворот и направилась к дому своих бабушки с дедушкой.

Джорджия дулась, что было не очень приятным зрелищем.

Хотя я уже извинилась миллион раз, она не разговаривала со мной.

Дома было довольно не уютно.

Мами и Папи старались игнорировать тот факт, что что-то произошло, но на пятый день после моего непростительного преступления, Папи потянул меня и сказал, — Почему бы тебе не прийти сегодня ко мне на работу? Он посмотрел на задумчивый силуэт Джорджии и многозначительно посмотрел, как бы говоря, что не могу здесь говорить.

Прошли месяцы с тех пор как вы остановились у нас, и у меня появилось много товара, который ты еще не видела.

После школы я направилась прямиком в галерею Папи.

Прогулки по его магазину был сродни походу в музей.

В его приглушенном свете, древние статуи выстроились друг против друга по обе стороны комнаты, а в витринах были выставлены артефакты в виде керамики или драгоценные металлы.

— Ma princesse, — закричал Папи, когда увидел меня, разрушая напыщенную тишину комнаты.

Я поморщилась.

Это прозвище дал мне папа, которым меня никто не называл с тех пор, как он умер.

— Ты пришла.

Итак, что нового мы ищем для тебя?

— Его, для начала, — сказал он, указывая на статую в натуральную величину атлетически сложенного юноши с выставленной вперед одной ногой и сжатым кулаком, опущенным вниз рядом с ним.

Другая рука и нос отсутствовали.

— Ах, мой курос, — сказал Папи, подойдя к мраморной статуе.

пятый век до н. э.

Настоящая ценность.

В настоящее время греческое правительство даже не выпускает такие ценности из страны, но я купил его у швейцарского коллекционера, чья семья приобрела его в девятнадцатом веке.

Он провел меня мимо усыпальницы в драгоценностях, находящейся в витрине.

Ты никогда не догадаешься со сколькими подделками тебе придется столкнуться.

— Что это? спросила я, остановившись перед большой черной вазой.

Её поверхность была разрисована дюжиной людей красноватого цвета в драматических позах.

Две группы в доспехах лицом друг к другу, а в середине обнаженный свирепого вида человек, стоявший во главе каждой армии.

Они держали свои копья на готове, собираясь бросить их друг друга.

— Обнаженные солдаты.

интересно.

— О, амфора.

Она где-то на сто лет моложе куроса.

Демонстрирует битву двух городов, ведомую их нумина.

— Кем?

— Нумина.

В единственном числе нумен.

Вид Римского божества.

Она наполовину человек, наполовину бог.

Могут быть ранены, но не убиты.

— Итак раз они боги то дерутся голышом? — спросила я.

— Нет необходимости в доспехах? Для меня это они выглядят выпендрежниками.

Папи усмехнулся.

Нумина, подумала я и пробормотала себе под нос, — Звучит как нума.

— Что ты сказала? — воскликнул Папи, его голова дернулась, он оторвал взгляд от вазы и уставился на меня.

Он выглядел как будто кто-то ударил его.

я сказала, что нумина похоже на нума.

— Где ты слышала это слово? — спросил он.

— Я не знаю.

.

.

по телевизору?

— Очень в этом сомневаюсь.

— Папи, я не знаю, — сказала я, отводя взгляд от его буравивших меня глаз, и шаря по галереи в надежде найти что-нибудь, что могло бы вырчить меня в этой ситуации.