Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта - Манштейн Эрих фон - Страница 33

16 июня дивизии корпуса снова столкнулись с организованным сопротивлением на рубеже Ферте – Сенонш – Шатонёф. Это были части 1, 2 и 3-й механизированных дивизий, которые после боев во Фландрии эвакуировались из Дюнкерка и снова высадились в Бресте. Также были установлены две бригады спаги и одна марокканская дивизия. К вечеру вражеское сопротивление было сломлено. Здесь тоже большое впечатление произвели на меня солдаты 6-й дивизии, которую я посетил во время объезда.

Тем же вечером мы получили приказ по армии, который назначал нам направление удара на Ле-Ман – Анжер. 1-й корпус, которому была передана 46-я дивизия, должен был выступить слева от нас. 15-й танковый корпус, за исключением дивизии, получившей приказ взять Шербур, должен был наступать на нижнюю Луару и «создать там плацдармы». По всей видимости, в этом и заключался план от начала до конца.

17 июня было объявлено об отставке Рейно и назначении маршала Петена. Постарается ли старый маршал заново организовать сопротивление, или политики хотят предоставить этому прославленному ветерану Первой мировой подписать капитуляцию?

18 июня мы получили приказ фюрера безжалостно преследовать врага, что для нас опять-таки не было новостью. Кроме того, он требовал занять «старые имперские области Туль, Верден и Нанси», завод Крезо и порты Бреста и Шербура. Мы совершили форсированный марш, во время которого один из наших полков прошел почти 80 километров, а моторизованный батальон разведки под командованием полковника Линдемана достиг района западнее Ле-Мана. Я провел ночь в средневековом замке Боннетабль. С его рвом и подъемным мостом, четырьмя башнями на фронтальной стене толщиной почти 3 метра и роскошными садами, позади которых высились еще две башни, он был, не считая замков на Луаре, грандиознейшим сооружением подобного рода, которые мне довелось видеть во Франции. Внутреннее убранство отличалось таким же великолепием, в замке даже находилась часть домашней прислуги. К сожалению, его владелец, господин де Рошфуко, герцог Дудэньский, скрылся.

19 июня я проехал 50 километров до батальона разведки Линдемана, не встретив ни одного немецкого солдата. В ЛеМане, куда семьдесят лет назад мой дед вошел с победой, я осмотрел великолепный собор. По дороге нам попались отряды безоружных французских солдат, двигавшихся на восток, и целый артиллерийский полк, который сдался Линдеману со всеми орудиями и машинами. Очевидно, что войска противника распадались. Несмотря на это, оказалось, что батальон Линдемана был остановлен на участке у Майенны в районе Лион-Данжера. На дальнем берегу были замечены вражеские танки и пулеметы, обстреливавшие мост. Линдеман тщетно пытался отбросить противника одной моторизованной 100-миллиметровой батареей, которой он располагал. Спустившись к переднему краю у реки, на некотором расстоянии от моста, я обнаружил, что противник, очевидно, присутствует только у моста, во всяком случае, в стороне от него могли быть лишь незначительные силы. Я заметил командира роты, видимо выжидавшего на берегу, пока противник добровольно оставит мост, и посоветовал ему переправиться ниже по течению. И если он хочет, я с удовольствием пойду с ним. Предложение подействовало. Вскоре вся рота, раздевшись донага, прыгнула в реку и невредимой добралась до противоположного берега. Мост был взят – хотя на подступах к нему с нашей стороны, к несчастью, уже лежали тела немецких солдат. Я оставался с разведчиками, пока они не возобновили продвижение на противоположном берегу, а затем вернулся на командный пункт к себе в корпус. Поскольку противник восемь часов удерживал разведывательный отряд на Майенне несколькими танками и пулеметами, я отправил моего первого адъютанта лейтенанта Графа к Линдеману со строгим приказом еще ночью перейти Луару. Конечно, Граф застал войска, пока они готовились ко сну на нашей стороне реки. Однако он добился того, что той же ночью батальон форсировал реку, причем Граф сам переправился на первой резиновой лодке.

Еще до рассвета в штаб корпуса прибыли донесения обеих дивизий о том, что разведывательные отряды переправились через Луару. Я немедленно выехал вперед и был потрясен размерами реки. На западной переправе мощное течение несло ее воды, а расстояние между берегами составляло около полукилометра. Два пролета высокого арочного моста были взорваны, и через этот пролом нужно было навести понтонный мост. Из-за разницы в высоте почти 9 метров пришлось устанавливать крутые мостки. Ехать по такому мосту было опасно даже на легковой машине, но тяжелые машины все равно надо было переправить на ту сторону – нелегкая задача, учитывая ширину реки, сильное течение и многочисленные песчаные отмели.

На другой переправе, у Шалона, положение было легче, так как здесь река разделялась на три рукава. Мосты через два северных рукава попали в наши руки невредимыми, в связи с чем нам оставалось навести мост через 150 метров. Там мне довелось стать свидетелем весьма необычного поединка. Французские войска, замеченные на противоположном берегу утром, были безоружны, но после полудня показались танки. Те части, которые мы успели переправить, не могли их остановить, так как еще не было возможности доставить на тот берег орудия. Так, у моста на шалонской переправе я увидел, как наше 88-миллиметровое зенитное орудие и тяжелый французский танк одновременно занимают позиции на противоположных берегах и так же одновременно открывают огонь. К сожалению, наше орудие было сейчас же подбито. Однако через миг ее сменило легкое противотанковое орудие, которому повезло немного больше. После прямого попадания в уязвимое место 32-тонного неприятельского танка его тут же объяло пламенем.

Вечером того же дня я переехал в замок Серран под Шалоном. Это было громадное здание внушительного вида в окружении массивных башен, подковой окаймлявшее парадный двор. Вокруг замка пролегал ров с водой. Замок принадлежал герцогу Тремуйю, принцу Тарентскому, – владельцу одного из первейших имен старой Франции. Последний титул герцоги унаследовали, породнившись с семейством Анжу из Неаполя около 1500 года. Однако им не удалось сесть на неаполитанский трон, на который взошел Фердинанд Католик. Один из герцогов вместе с Баяром пользовался уникальным правом носить титул «рыцаря без страха и упрека». Помимо замечательной библиотеки, в замке имелась настоящая сокровищница исторических документов, в том числе еще тех времен, когда его обладатели были сторонниками Стюартов. Первый этаж был закрыт, так как в этом замке, как и в нескольких других, хранилась мебель, перевезенная из Версальского дворца. Сам я занял комнату на верхнем этаже одной из башен, которая была обставлена для церемонии «grand lever»[12], с королевским ложем под восьмиметровым балдахином. С ней соединялась не менее великолепная гардеробная с чудесным кессонным потолком в виде цилиндрического свода. Замок, внешние стены которого были отделаны белым песчаником, а башни сложены из серого камня, располагался посреди огромного парка. Великолепная лестница под сводчатым потолком эпохи Возрождения вела в залы второго этажа, обшитые красивыми панелями и увешанные картинами и прекрасными гобеленами. Надо ли говорить, что и здесь, как и во всех других местах, мы уважали чужую собственность и относились к ней в высшей степени бережно.

К 22 июня нам удалось переправить через Луару 6-ю и 27-ю дивизии. Их передовые отряды продвинулись немного дальше, встречая множество французских солдат, сдававшихся в плен.

23 июня мы узнали, что накануне в Компьене было подписано перемирие. Французская кампания закончилась. В приказе по корпусу я посчитал нужным поблагодарить подчиненные мне дивизии – из которых ни одна, как сказал я, не имела ни танкового прикрытия, ни механизированного транспорта – за самопожертвование, отвагу и сплоченность. Благодаря успешной наступательной операции они смогли осуществить 500-километровое преследование, которое с полным правом можно было назвать «марш-броском на Луару»!