Утерянные победы. Воспоминания генерал-фельдмаршала вермахта - Манштейн Эрих фон - Страница 11

В полдень 27 сентября генерал-полковник фон Рундштедт и я узнали во время посещения 18-й дивизии, которой я раньше командовал, что она только что заняла два форта и враг предложил капитуляцию. Мы немедленно прекратили обстрел.

На следующий день польский главнокомандующий и генерал-полковник Бласковиц, командир нашей 8-й армии, подписали акт о капитуляции. Он предусматривал немедленное оказание помощи гражданскому населению и раненым противника, а также полностью соответствовал военной чести отважного противника, хотя и потерпевшего поражение. Стороны согласились, что у офицеров сохранятся их шпаги, а унтер-офицеры и рядовые будут взяты в плен только на тот срок, который требуется для выполнения необходимых формальностей.

По данным полномочного представителя Польши, в Варшаве сдалось 120 тысяч офицеров и солдат.

Подписывая акт о капитуляции, польский генерал сказал: «Колесо всегда вертится». В конце концов он оказался прав, хотя – что касается дальнейшей судьбы его родины – едва ли в том смысле, какой имел в виду сам.

Хотя главная часть вражеских сил, сосредоточенных перед Вислой, была уничтожена в ходе сражения на Бзуре и при взятии Варшавы, в районе действий 14-й армии в Восточной Галиции и на дальнем берегу нижнего течения Сана все еще продолжались многочисленные бои, порой тяжелые, с отдельными группировками врага, которому пока еще удавалось избежать уничтожения. Тем временем корпус 10-й армии также форсировал Вислу у Демблина для наступления на Люблин. В ходе тех боев мы получили внезапный приказ Верховного командования (!) передать Советам Львов, который только что капитулировал перед войсками 14-й армии, и по всему фронту группы армий отойти за демаркационную линию, согласованную Риббентропом в Москве. Она проходила от перевала Ужок до Перемышля и далее вдоль Сана и Вислы до пункта севернее Варшавы. Таким образом, бои, которые группа армий «Юг» вела по ту сторону этих рек, оказались совершенно напрасными и принесли выгоду только Советам!

Чтобы отойти через Сан, нам пришлось выйти из боя с вражескими группировками, насчитывавшими две-три дивизии и одну-две кавалерийские бригады. Эти войска проявили непоколебимое мужество, но при этом полное непонимание ситуации в целом и сами перешли в атаку и попытались отрезать нашим 7-му и 8-му корпусам путь отхода к реке. Здесь, только вследствие политических торгов между немецким и советским правительствами, снова прошли тяжелые бои. Об этом лучше всего свидетельствует факт, что 1 октября снова произошло изменение демаркационной линии. На этот раз мы получили приказ опять занять Люблинское воеводство. Поэтому 14-й моторизованный корпус снова форсировал Вислу и принял капитуляцию последней неприятельской группировки, с боями отходившей к реке перед теснившими ее советскими войсками.

Польская кампания была закончена. В ходе кампании группа армий «Юг» захватила 523 236 пленных и 1401 легкое полевое орудие, 7600 пулеметов, 274 самолета, 96 бронемашин и неисчислимое количество другой военной техники. Безусловно, человеческие потери врага были огромны, ибо он сражался с достойной восхищения отвагой и решимостью держаться до конца даже в самом безнадежном положении.

Наша группа армий понесла следующие потери: офицеры: 505 убитыми, 759 ранеными, 42 пропавшими без вести; унтер-офицеры и рядовые: 6049 убитыми, 19 719 ранеными, 4002 пропавшими без вести.

5 октября в Варшаве Гитлер принял парад победы, отдав честь всем стоявшим в городе и окрестностях дивизиям, которые маршировали мимо него по большому проспекту, ведущему от Бельведера к замку. К сожалению, парад окончился неприятным случаем, который лишь ясно показал отношение Гитлера к руководству сухопутных сил.

Было оговорено, что перед обратным полетом в Германию Гитлер встретится с командующими и офицерами войск, принимавших участие в параде, и с этой целью в ангаре накрыли стол, где они должны были отведать супа из полевой кухни. Однако, когда Гитлер вошел в ангар и увидел на столе белую скатерть и букеты осенних цветов, он резко развернулся и вышел к войскам у полевой кухни. Съев несколько ложек супа и поговорив с обступившими его солдатами, он прямиком направился к самолету. Очевидно, таким образом он пытался продемонстрировать свою «преданность народным массам». Однако я сильно сомневаюсь, что наши бравые гренадеры действительно одобрили его поступок. Уверен, что они вполне поняли бы, что глава государства после одержанных побед оказал честь всем войскам, почтив посещением их командиров. Он же проявил пренебрежительное отношение к командирам, которое в тот момент не могло не заставить задуматься.

Вскоре Польская кампания получила название блицкриг – «молниеносная война». Действительно, по скорости исполнения и результатам она являлась почти единственной в своем роде, пока немецкое наступление на востоке не привело к подобным же событиям даже в еще большем масштабе.

Однако, чтобы правильно ее оценить, нужно вспомнить сказанное в предыдущей главе о перспективах, открывавшихся в этой войне перед Польшей.

По существу, немцы не могли не победить в этой кампании в силу превосходства и гораздо более благоприятной начальной обстановки, при выполнении двух условий: во-первых, если бы немецкое командование пошло на большой риск на западе, чтобы заручиться необходимым превосходством на востоке; во-вторых, если бы западные державы не воспользовались этим рискованным действием, чтобы оказать Польше своевременную помощь.

Не может быть никаких сомнений в том, что события могли развиться совсем по-другому, если бы западные державы предприняли наступление на западе как можно раньше. Конечно, это требовало гораздо больше здравого смысла от польского командования, которое, вместо того чтобы с самого начала растрачивать ресурсы в попытке удержать то, что удержать было нельзя, могло бы сосредоточить силы на ключевых участках и систематически стараться выиграть время, необходимое для того, чтобы перед Германией встала реальная угроза ведения войны на два фронта. Храбрость, с которой польские войска сражались до конца, уверенно гарантировала им возможность продержаться до того момента, пока союзники выйдут на Рейн и заставят германское командование всерьез задуматься о прекращении Польской кампании.

Таким образом, и на этот раз побежденная сторона внесла свою лепту в победу своего противника, как однажды выразился граф Шлифен. С другой стороны, также нужно признать, что в конечном счете быстротой и полнотой нашего успеха в Польше мы обязаны – наряду с оперативными преимуществами вначале и численным превосходством, достигнутым благодаря большому риску на западе, – более эффективному руководству и более высоким боевым качествам немецких войск.

Важнейшую роль в том, как быстро мы достигли успеха, сыграло нетрадиционное применение крупных, самостоятельно действующих танковых соединений при поддержке авиации, обладающей значительным превосходством. Но что по-настоящему решило дело, помимо стойкости, отваги и преданности немецкого солдата, – это дух, пронизывавший немецких командиров и боевые войска. Конечно, успешное техническое переоснащение произошло в большой степени благодаря стараниям Гитлера, однако техническое превосходство само по себе ни в коей мере не могло гарантировать столь быстрой и окончательной победы.

Но самым важным все же было то, что наш маленький рейхсвер, на который когда-то многие смотрели сверху вниз, возродил великие немецкие традиции в области обучения и руководства войсками, сумев спасти их после поражения в 1918 году. Новая немецкая армия – вермахт, детище того рейхсвера, – нашла способ не дать войне выродиться в позиционную войну – вероятно, единственная, кому это удалось, – или, как выразился генерал Фуллер в отношении последнего этапа Первой мировой войны, в «скобяную торговлю». Немецкому вермахту удалось с помощью новых средств вновь овладеть истинным искусством ведения маневренной войны. Самостоятельность поощрялась вплоть до самого нижнего унтер-офицерского чина или солдата пехоты, чему не было примеров ни в одной другой армии, в этом и лежал секрет нашего успеха. Новая армия с честью выдержала свое первое испытание. Пока еще командование армии могло действовать без вмешательства со стороны. Пока еще командующие сохраняли всю полноту власти. Пока еще войска могли вести действия чисто военного характера, и потому война еще носила рыцарский характер.