Инструкция на конец света (ЛП) - Каейн Джейми - Страница 3

оставшимися родными в Соединенные Штаты, в Южную Калифорнию,

где они должны были жить нормальной загородной жизнью, но, конечно,

чувствовали они себя отвратительно после всего, что произошло.

Поэтому мне было понятно, что мама не собирается ничего

принимать, кроме условной жизни среднего класса. Даже папины планы

о возвращении особняку былого величия не вызывают у нее энтузиазма.

Когда я думаю о нашем ранчо в пустыне, то совсем не испытываю

сожаления, но знаю, что мама очень скучает по тому дому. Наш бывший

район всегда казался мне пустым местом без души, уверена, его бы

выбрали зомби (если бы у них была работа и счет в банке).

Сложилось такое впечатление, что пригород кажется маме местом

кровожадных диктаторов-убийц, которые всегда будут отрицать свою

причастность к смерти миллионов людей.

Мама поддерживает в доме идеальную чистоту и порядок. И она

любит, когда в доме полно новых, интересных и современных штучек –

как раз то, чего в новом жилье явно не хватает.

Нашему прибытию сюда предшествовало десятичасовое путешествие

через пустыню и Центральную долину. Мы выехали в ноль-четыреста

часов, что значит на рассвете, то есть в четыре утра (если вы не живете

по-военному времени).

Мама ехала на своей «Хонде» вместе с Иззи, а я была в грузовике с

папой. За грузовиком, на прицепе следовал трейлер, весь забитый

нашими вещами и домашними принадлежностями. Остальное потом нам

должна доставить транспортная компания.

Для нас провели пятиминутную экскурсию по дому, во время которой

я узнала, что в доме есть «страшная» ванная, а также спальни для

каждого из нас.

Потом нас всех нагрузили работой – Иззи и папа разгружали трейлер,

я была в поиске ужина, а мама осталась на кухне, выглядев при этом

очень недовольной.

Она была так зла, что я даже не знаю слов, способных описать ее

гнев. Это было весьма плохим знаком, но мой отец – профи в

игнорировании женских эмоций. Он делает это на протяжении многих

лет.

Найти ужин – для большинства это означает открыть холодильник

или заказать еду на дом. Но не для моей семьи. В быту Ридов вы должны

будете добывать еду самым древним способом, каким только возможно.

Это делаю я или отец.

Мама с младшей сестрой не подписывались на такой, настроенный на

выживание, образ жизни. Они не обучены к приспосабливанию,

«выживанию».

Что касается мамы, такой режим явно не для нее. Ее семья итак по

приезду в Америку отчаянно пыталась спастись. И у них получилось. С

шести лет и далее, пока мама росла в Лонг-Бич, она научилась любить

все американские вещи и все, что касалось среднего класса. У нее не

было романтических идей о том, как эта жизнь тяжела.

Итак, я – девочка с ружьем, бесцельно разгуливающая между

деревьев в надежде поймать что-нибудь более впечатляющее, чем

обычная белка. Но сейчас не то время для охоты – слишком светло и

душно после обеда. В это время животные прячутся, пережидают жару.

После того как солнце спустится в долину, там обязательно появятся

олени, кролики и другая живность. Мне кажется, лучше всего для этого

подходит раннее утро, когда звери рискуют покинуть свои убежища и

ищут еду на день.

Но папа любит усложнять мне задачи. Он хочет знать, что я выживу

независимо от того, что может случиться. У отца не было сына, на

которого он возлагал такие надежды, он привык передавать свои знания

мне, Иззи же обычно отказывалась принимать участие в чем-либо,

происходящим вдали от дома.

А я с одной стороны даже очень рада, что нахожусь в окружении неба

и растений.

Пробираясь вдоль заросшей тропы, я чувствовала приятную тяжесть

оружия в руках. В такие моменты меня всегда одолевают два чувства,

между которыми я то и дело мечусь. Это нежелание стрелять в бедных

животных, которые всего лишь пытаются жить своей жизнью. В своих

мыслях я не выполняю каждый приказ, чтобы угодить отцу.

Но в реальной жизни я думаю: «Я же дочь своего отца», и появляется

другое чувство – гордость. В охоте я действительно преуспела. Могу

подстрелить утку в полете, затем ощипать ее и приготовить ужин на

открытом огне, если необходимо. Но насколько же сильно я иногда

устаю от постоянных папиных наставлений, хотя, настолько же мне

нравится осознавать, что я полностью могу позаботиться о себе сама.

Мне никогда не нравилось сталкиваться с убийством животных, но я

понимаю, что только так мы можем добыть еду.

«Пойдем, поищем ужин», – так папа говорит в начале каждой охоты.

И приходится идти.

В такие моменты я всегда продумываю варианты своих ответов,

думаю о том, как сказать «Нет».

Может заявить как-нибудь, что я – вегетарианка, просто хочется

посмотреть на его реакцию. Но я не скажу. Я такая бунтарка только в

своих фантазиях.

Жара обжигает мне кожу, с меня текут ручейки пота по спине и груди.

Моя майка уже прилипла к телу, и я мечтаю о какой-нибудь другой

одежде вместо джинсов и ботинок, но, в конце концов, здесь повсюду

жгучая крапива и эта одежда сможет защитить меня от этого ужасного

растения.

Вблизи деревьев мои чувства почему-то обострились.

Там, на краю поля что-то мелькнуло, деревья помогут мне начать

игру. Я выбрала дерево, на которое смогу опереться, и стала вести себя

ещё тише, замедлила дыхание и ждала. Мне на лицо сел комар, но я не

стала его смахивать.

Вскоре мне повезло: я услышала какой-то шорох около упавшего

дерева. Достаточно близко я увидела коричневатого зайца и вскинула

ружье.

Я уже прицелилась, когда услышала голос, воскликнувший: «Стой!».

Держа зайца на прицеле, я вздрогнула и чуть было не выстрелила, но

отец хорошо тренировал меня.

Только я, ослабив давление на курок, опустила ружье, как заяц

спрятался в зарослях, и я повернулась на звук голоса.

Там был парень, моего возраста, с довольно длинными вьющимися

волосами, он слезал с дерева. Он был так одет (всё выцветшего

коричневого и зеленого цвета), что если бы он не заговорил, то я бы его

и не заметила.

– У этой крольчихи есть детеныши! – крикнул он, как только

очутился на земле. Он смотрел на ружье и медлил. Поэтому я совсем

опустила его.

– Это мой ужин, – без эмоций пробормотала я.

Он подошел ближе, и я напряглась, но было интересно, кто он и

почему он здесь, на нашей собственности.

На дереве.

Судя по всему, он наблюдал за мной.

Но как только он приблизился, я увидела в нем что-то привлекающее

меня: он был такой открытый, честный, совсем не опасный. У него были

золотисто-коричневые глаза, которые светились, как и его кожа, как

будто его что-то подсвечивало изнутри. Он выглядел довольно

симпатичным, но слишком мелкие черты лица делали его похожим на

девушку.

Я рассматривала его, во рту все пересохло, и я не могла что-либо

сказать, пока он не остановился в нескольких шагах от меня и не

протянул руку, но подал ее как-то неловко, будто никогда не делал этого

раньше.

– Я Вольф, – сказал он.

Я посмотрела вниз, на протянутую руку, и мне показалось это

странным, как будто мы начали бизнес-сделку здесь, в деревьях.

Тем более, что он не был похож на человека, которого заботят

формальности.

И когда я не протянула руку в ответ, он заулыбался и повернул кисть

ладонью вверх.

– Я без оружия, – сказал он. – Рукопожатие должно было просто

помочь нам познакомиться.

Я опустила ружье и положила его прямо на землю.

– Я охочусь, – ответила я.

Как глупо.

«Какая нормальная шестнадцатилетняя девушка будет охотиться,

чтобы добыть себе ужин?» – этот вопрос возник в моей голове, когда я