Бытие (СИ) - Респов Андрей - Страница 37

— Не хорошо, — мрачно изрёк Мод

— Да, на барбекю не похоже, — подтвердила Зелёная Ведьма, — посмотрим?

— Ты готова к тому, что можешь увидеть, девочка? — задумчиво глядя в сторону деревни, потеребил перевязь меча Капитан.

— Ой, да ладно! Что такого может увидеть Зелёная Ведьма в деревне половинчиков?

— Ты не поняла, Хель, он хочет сказать, что там скорее всего, никакой деревни уже нет, — уточнил я.

— И что, интересно знать, там есть? Нам лошади нужны или нет? — закусила удила эльфийка.

— Справедливо, проскрипел Капитан, глядя на меня и вынимая меч и клевец.

Глядя на него, подобрался и я, взяв лук и наложив стрелу. Мы редкой цепью пошли к околице видневшейся вдали деревни.

Нужно сказать, что зрелище блюющей и матерящейся эльфийки не доставило нам никакого удовлетворения. Мод невозмутимо стоял у покосившегося колодца, опершись на вкопанный деревянный столб с крюком для коновязи. Эвглена, стоя на коленях у поилки для лошадей, мотала головой и периодически наклоняла голову, окуная её в воду. Отфыркивалась и снова наклоняла.

— Грёбанные разрабы, м… б… Полное погружение на х… — раздавались с её стороны возмущённые возгласы.

Деревни не было, видимо напали вчера в ночь. Остались обгоревшие остовы лавок и мастерских. В землянки вламывались и грабили подчистую. Кровь была везде. Изломанные тела хоббитов лежали в разных позах на порогах домов, на главной площади. Видимо была ярмарка и остатки убранства, цветные флажки, какие-то товары валялись тут и там. Густой запах смерти проникал, казалось, под кожу. Не знаю, наверное, если бы не моя врачебная практика, я бы присоединился к Хельге. Навалилась какая-то апатия. Я сидел на земле, опершись на сохранившиеся остатки рыночных ворот, тупо уставившись перед собой. Убитые половинчики поразительно напоминали разбросанных детьми кукол. В нарядных красочных одеждах, сейчас изорванных и испачканных. Казалось, что они сейчас встанут и посмеются над нашим испугом.

Капитан подошёл к колодцу, искусно вырезанному в виде гнезда журавля, потянул за противовес и хотел достать воды, так как поилка была безнадёжно испорчена Ведьмой. Я сначала не понял, почему так вздулись мышцы на руках эльфа. Но потом увидел это… И то же не удержал завтрак. На колодезной верёвке висели трое половинчиков. Они были связаны между собой и умерли от утопления. По выражениям их лиц было понятно, что это произошло не сразу.

Мод развернул журавля и медленно опустил тела на землю.

— Модианн, кто это мог сделать? — спросил я отдышавшись.

— Орки, это их следы, — Мод указал на ярмарочные ворота, где висели распятые тела хоббитов, утыканные стрелами.

— Скалистые? — удивился я.

— Нет, Степные, — ответил Капитан и подойдя к воротам выдернул одну из стрел, внимательно её рассмотрел, — клан Беркута

— Отморозки конченные, но эта земля под протекторатом Дома Дориенн, если не ошибаюсь?

— Нет, Эс не ошибаешься, вопрос не в том, как Светлые допустили такое на своей земле, а как здесь оказались Степные орки? До Дикого Леса три недели конных переходов! Они что через земли Светлых так и шли?! — в глазах Капитана загорелся нехороший огонёк.

- Хельга, запроси пожалуйста своих друзей, может это война? Хотя, сообщения о глобальном ивенте (1) не было…

Пока Эвглена общалась через чат, я ещё раз обошёл центральную площадь. От запахов першило в горле и в груди пульсировал комок нарастающего гнева. Вернувшись к Капитану, я спросил:

— Как хоронить будем, Мод? Я их законов не знаю.

— Это задержит нас на целый день, — покачал головой эльф.

— Пусть я и бессмертный, Модианн, а ты знаешь, как большинство из нас относится к смертным жителям Леса, но я не смогу спокойно выполнять задание, зная, что половинчики брошены на прокорм падальщикам и тёмным тварям. Они же, как дети, Мод. Хоббиты хитры и пронырливы, они могут воровать, надувать, а могут и работать, не разгибая спины, от заката до рассвета. Но слышишь ты, никогда, никогда половинчики не делают подлости и не предают. Именно поэтому их так любят животные!

— Эс! Не надо речей! Я это прекрасно знаю. Или ты думаешь, если эльф — Тёмный, то он как-то особенно относится к смерти или к жизни. Светлые, Тёмные — это только слова, которыми мы прикрываемся. А мать у нас одна — Природа Леса. И уничтожение безобидных половинчиков, кровь от крови её, мне не безразлична. Но я дал клятву тебе Эс, и…

— Всё, я понял Мод, прости. Будем хоронить. Я решил.

— Тогда я соберу остатки бревен для погребального костра, а потом помогу тебе подносить тела, к вечеру управимся.

— Вы что, охренели? — вернувшаяся к нам Эвглена услышала наш разговор, — ну этот, — ткнула она пальцем в Мода, — понятно, квестовый собрат без страха и упрёка, но ты, то, Артём, в своём уме? Неписей хоронить он вздумал. Крыша совсем поехала? Да?

Мы с Модом молча стояли перед ней, а Ведьма продолжала закатывать истерику.

— Скажи, Модианн, она тебе не мешает? Может пока грохнем её по-быстрому, сделаем спокойно свои дела и в путь?

— Неет, Эс. Она быстро возродиться, и мы провозимся здесь два дня, пусть лучше побудет на страже, вон на той крыше. Оттуда всю округу будет хорошо видно.

Взгляд онемевшей Ведьмы был готов испепелить нас на месте. Но Хельга взяла себя в руки и демонстративно отвернувшись пошагала на фишку(2), хотя та была совсем в другой стороне. Я глубоко вздохнул и принялся стаскивать тела на деревенскую площадь, стараясь особо не рассматривать трупы. Думать о чём-то другом не получалось. И я стал считать. Сколько всего, сколько мужчин и сколько женщин. Молодых, стариков... Странно, совсем не было детей. Может орки забрали? А зачем? Ещё одна загадка.

К концу работы я уже тупо взваливал на плечи оставшиеся тела и нёс их к штабелю из брёвен, которые натащил Мод. Он подходил к полуобгоревшим остовам окружавших площадь лавок, ударами ног выбивал из венцов более-менее уцелевшие брёвна. Конец одного бревна он зажимал подмышкой, в торец второго с размаху вгонял свой клевец и волоком тащил его к месту будущего сожжения.

Солнце было ещё высоко, когда мы присели у груды брёвен. Оставалось сложить их для гигантского костра и разложить на них тела половинчиков. Я спросил себя в который раз, для чего я это делаю? Ведь сто против одного, покинь мы эту локацию и завтра здесь будет ровное поле без признаков жилья и страшного побоища. Но что делать с памятью, с осознанием того что для меня в игре смерть неигрового персонажа? Что же мы наделали, люди? Почему воплощения наших фантазий подчас во многом человечнее нас? Это риторические вопросы. Из раздела "в чём смысл жизни". На них нет ответов, удовлетворяющих всех. Я нашёл свой сам. Просто нужно поступать, по совести. И спать будешь спокойно.

Перемазанные, как черти, мы трудились ещё добрых два часа, тела пришлось укладывать в несколько слоёв. Эвглена надувшись сидела на крыше и читала очередной магический фолиант. Ну да чем бы дитя не тешилось... Только вот ей поручили совсем другое. Поэтому, когда мы закончили, меня чуть инфаркт не хвати, когда кто-то подёргал меня за штанину

— Уважаемый Эскул, ваше эльфийшество! — позади стоял совсем пожилой половинчик в опрятной брезентовой курточке и гигантских рыбацких сапогах.

—Что? А? Иэхх! — я растерянно замолчал, пряча почему-то свои грязные руки за спину.

— Иеронимус? — услышал я удивлённый возглас капитана.

— Господин Модест? — половинчик оторопело разглядывал Модианна.

— Эскул, это тот самый знакомый, о котором я говорил, он часто закупает в моей лавке магическую амуницию для лошадей: редкие уздечки, сёдла, попоны, подковы.

— Ваша правда, господин Модест, таких товаров, как у вас больше нигде...

—Постой, — остановил его Капитан, подняв руки, - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ВАШЕЙ ДЕРЕВНЕЙ?

Половинчик замолчал, робко теребя смешную шапку с козырьком в дрожащих руках.

— Орки? — попытался ещё раз разговорить его Мод.

— Да, господин Модест, — робко произнёс хоббит и почему-то затравлено посмотрел на меня. — Они напали ночью, за час до рассвета, никто ничего не успел сделать. Накануне был праздник, было много пива, все спали очень крепко. Мало кто успел сообразить, что случилось. Они, они...господин Ммодест... — половинчик плакал тихо, беззвучно, лицо его сморщилось как сушёная слива, крупные слёзы капали в налетевший под ноги жирный пепел.