Учиться у Заратустры (сборник) - Ницше Фридрих - Страница 15
- Предыдущая
- 15/19
- Следующая
Вспыльчивый. Человека, который способен вспылить против нас, надо остерегаться, как человека, который когда-либо угрожал нашей жизни: ибо то, что мы еще живы, объясняется только тем, что у него не было возможности убить нас; если бы взор убивал, мы уже давно погибли бы. Принудить кого-либо к молчанию через проявление физической дикости и возбуждение страха – это признак первобытной культуры. – Точно так же тот холодный взор, которым знатные смотрят на своих подчиненных, есть остаток кастовых разграничений между людьми, частица грубой древности. Женщины, хранительницы старого, вернее сохранили и этот survival[11].
Ницше писал: «У раздражительных и вспыльчивых людей первые слова и действия большей частью не имеют никакого значения для их настоящего характера».
До чего может довести честность. Некто имел дурную привычку при случае вполне откровенно высказываться о мотивах своего поведения, которые были не лучше и не хуже, чем мотивы всех людей. Сначала он шокировал, затем возбудил подозрение, постепенно был объявлен вне закона и лишен общественного уважения, пока наконец правосудие не обратило внимания на такое отверженное существо при обстоятельствах, которые оно в других случаях игнорировало или на которые закрывало глаза. Нехватка молчаливости в отношении всеобщей тайны и безответственное влечение видеть то, чего никто не хочет видеть, – себя самого – привели его к тюрьме и преждевременной смерти.
Что наказуемо, но никогда не наказывается. Наше преступление против преступников состоит в том, что мы относимся к ним как к негодяям. <…>
У Е. Трубецкого в очерке «Философия Ницше» можно найти следующее объяснение этой фразы: «В глазах Ницше добрый человек есть декадент… С его точки зрения, сила человека проявляется не в добре, а во зле, в способности противостоять общепринятому, “преступать” вековые обычаи. Всякий великий человек, который вносит что-нибудь новое в жизнь, непременно “преступает” старый закон, следовательно, является преступником, но преступником в великом, а не в жалком стиле. Преступник прежде всего – тип сильного человека, а потому он – самый ценный человеческий тип. Если он не раскаивается, не оплакивает своего деяния в угоду ходячей морали, то это служит признаком его душевного здоровья».
По мнению Ницше, тот, кого люди обыкновенно называют «преступником», представляет собою тип сильного человека, попавшего в неблагоприятные условия. Типичный пример – Наполеон. Это сильный человек, который взял верх над обществом, а посему он не преступник, а великий человек. Точно так же Ницше преклонялся перед величайшим извергом эпохи Возрождения – знаменитым герцогом Чезаре Борджиа. Известно, что этот человек ознаменовал свое правление настоящей оргией жестокости: он терроризировал своих подданных массовыми казнями, убивал не только опасных для него людей, но и их детей, чтобы некому было за них мстить… И вот этого-то злодея Ницше называл «великим виртуозом жизни».
Моральность и успех. Не только зрители какого-либо действия часто измеряют его нравственность или безнравственность успехом; нет, так поступает и сам деятель. Ибо мотивы и намерения редко вполне ясны и просты, и иногда сама память как бы затемняется успехом деяния, так что сам деятель подводит под свой поступок ложные мотивы или считает несущественные мотивы существенными. Успех часто придает действию вполне честный блеск чистой совести, неудача налагает на самое достойное действие тень угрызений совести. Этим объясняется общеизвестный способ действий политика, который думает: «Дайте мне только успех; с его помощью я привлеку на свою сторону всех честных людей – и оправдаю себя в своих собственных глазах». – Сходным образом успех дает мнимую замену лучшему обоснованию. Еще теперь многие образованные люди полагают, что победа христианства над греческой философией есть доказательство большей истинности первого, – хотя в этом случае лишь более грубое и насильственное одержало победу над более тонким и духовным. Как дело обстоит с этой большей истиной, можно усмотреть из того, что пробуждающиеся науки шаг за шагом примыкают к философии Эпикура и шаг за шагом отвергают христианство.
Ницше считал, что «успех всегда был величайшим лжецом», что «все великие люди замаскированы своими созданиями до неузнаваемости». Ницше утверждал: «Если война кончается успехом, то хвалят ее зачинщика. Всегда ищут вину там, где есть неуспех». При этом он был уверен, что «величие не должно зависеть от успеха». Он приводил пример Демосфена, который завоевал величие, хотя он и не имел успеха.
По поводу взглядов Ницше к христианству хорошо высказался Г. Файхингер: «Христианство поучает состраданию, любви, самоутверждению до аскетизма… учит заботиться о бедных и больных, о слабых и страждущих. Оно не признает права сильного, а, наоборот, провозглашает лишь право на внимание и сострадание. Поэтому Ницше совершенно естественно должен был увидеть в христианстве корень всего культурного упадка. Где торжествует христианство, там торжествует и масса слабых рабов над немногими сильными, которых природа предназначила быть владыками массы. В этом смысле Ницше называет христианство “рабским восстанием морали” и старается исторически доказать, что христианство было, прежде всего, принято и распространено рабами».
Эпикур – древнегреческий философ, основатель эпикурейства (эпикуреизма) в Афинах. Главную цель философии он видел в том, чтобы научить человека счастливой жизни, ибо все остальное несущественно.
Любовь и справедливость. Почему так чрезмерно ценят любовь в ущерб справедливости и говорят о ней прекраснейшие вещи, как будто она есть нечто гораздо более высокое, чем последняя? Разве она не явно глупее последней? – Конечно, но именно потому она и гораздо более приятна для всех. Она глупа и обладает богатым рогом изобилия; из него она раздает свои блага всякому, даже если он их не заслуживает и даже если он и не благодарен за них. Она беспристрастна, как дождь, который, согласно Библии и опыту, промочит до нитки не только неправедного, но при случае и праведного.
Ницше давал высокую оценку стремлению к справедливости: «Поистине, никто не имеет больших прав на наше уважение, чем тот, кто хочет и может быть справедливым. Ибо в справедливости совмещаются и скрываются высшие и редчайшие добродетели». С другой стороны, он писал: «Если справедливый человек остается справедливым к человеку, причинившему ему вред, то ему не так-то легко веришь. Даже у порядочных людей наблюдается малая доза посягательства, злости». И еще Ницше был уверен: «Люди не равны – так говорит справедливость».
Смертная казнь. Отчего всякая смертная казнь оскорбляет нас больше, чем убийство? Это объясняется холодностью судьи, мучительным приготовлением, сознанием, что здесь человек употребляется как средство, чтобы устрашить других. Ибо вина не наказывается, даже если бы вообще существовала вина: она лежит на воспитателях, родителях, на окружающей среде, на нас самих, а не на преступнике, – я имею в виду побудительные причины.
Надежда. Пандора принесла ларец с бедствиями и открыла его. То был подарок богов людям, по внешности прекрасный, соблазнительный дар, называвшийся «ларцом счастья». И вот из него вылетели все бедствия, живые крылатые существа; с тех пор они кружат вокруг нас и денно и нощно причиняют людям вред. Одно зло еще не успело выскользнуть из ларца, как Пандора по воле Зевса захлопнула крышку, и оно осталось там. Отныне у человека в доме навеки есть ларец счастья, и он мнит, что в нем обладает каким-то необычайным сокровищем; оно всегда к его услугам, и он пользуется им когда захочет, ибо он не знает, что этот ларец, принесенный Пандорой, был ларцом зла, и считает оставшееся зло за величайшее благо и счастье – это и есть надежда. – А именно, Зевс хотел, чтобы человек, сколько бы его ни мучили иные бедствия, не бросал жизни, а всегда вновь давал бы себя мучить. Для этого он дал человеку надежду: она в действительности есть худшее из зол, ибо удлиняет мучение людей. <…>
- Предыдущая
- 15/19
- Следующая
