Девушка из другого племени (СИ) - "lunaneko" - Страница 13

Молодые охотники двигались осторожно, высоко поднимая ноги, старались не издавать лишнего шума и осматривались, готовясь к встрече с хищником. Шкура медведя крепкая и плохо пущенная стрела могла лишь разозлить барибала. А если они забрели на его территорию, зверь мог воспринять их агрессивно и внезапно напасть.

Из кустов выскочил тетерев и быстро скрылся, заставив Гагонса вздрогнуть и поднять свой натянутый лук. Бинэ недовольно ухмыльнулся, его сын был слишком напряжён, и даже обильное количество жира енота, которым намазали охотники свои тела, не мог скрыть запаха испуганного человека.

Медведей в этом году в Нью-Гэмпшире было много, и наставник многое рассказывал о повадках и нравах дикого зверя. Мясо медведя было жестковато, но готовить из него солонину на зиму – самое то. Кроме того, его шкура была прочная и тёплая, и её можно было неплохо обменять. А внутренности большого хищника были ценны как деликатесы.

Встреча оказалась неприятной: как Бинэ ни старался, он не смог скрыть своих шагов – возраст давал знать. Медведь услышал их и с рёвом бросился на индейцев. Старшему охотнику удалось отскочить от удара, но медведь задел его, и Бинэ сразу лишился уха. Мужчина упал, пополз, пытаясь уйти от следующей атаки животного. Гагонс и Маконс словно маленькие зверюшки сжались и стали натягивать луки, беспорядочно пуская стрелы. Стрела Нодана попала медведю в лапу, и лишь стрела Бинэ, который, казалось, слился с кровавым духом охоты, попала чёрному противнику в холку.

Медведь рыкнул, получив болезненную и опасную рану, и бросился наутёк.

— Не дайте ему уйти, — велел Бинэ, стараясь остановить кровь. Двое молодых охотников бросились за ним следом. Гагонс остался с отцом.

Медведь, проворно виляя задницей, кружил между берёзками и можжевельником с такой скоростью, словно спасался от настигающей его смерти. И он был прав, индейцы не собирались давать ему шанса выжить. Нужно было только выбрать правильный момент, хорошо прицелиться, чтобы не испортить драгоценную шкуру.

Барибал ушёл на полмили[1], прежде чем ослабел от кровопотери. Стрела Бинэ сделала своё дело, и Маконс, наконец, смог прицелиться и добить зверя. Издав короткий рык, медведь повалился на мох, заливая его алой кровью. Нодан с радостным воплем бросился к его телу. Медведь последний раз блеснул глазами, ища своих убийц, и испустил дух. Индейцы спешно попрощались с его душой и поблагодарили матерь землю за еду, а потом Нодан вскрыл зверю грудную клетку и вынул горячее сердце.

К тому моменту подоспел Гагонс, он с восторженными криками, словно ребёнок, осматривал красивое большое тело. Следом шёл Бинэ и вёл за собой лошадь. К уху охотник привязал кусок мха, чтобы хоть как-то остановить кровотечение.

Трое молодых охотников опустились перед телом и с радостью вкусили горячее сердце молодого медведя. Теперь тушу следовало освежевать и дотащить до деревни – работа непростая. Зверь был ростом с мужчину и весил не менее пятисот фунтов. Избавив тело от потрохов и сложив все самые ценные внутренности в свой кожаный мешок, Бинэ присел отдохнуть и раздал поручения младшим. Гагонс и Маконс принялись изготовлять носилки, а Нодану пришлось вернуться к месту, где он оставил своего коня.

Юноша двигался спешно, не обращая внимания на шум, который создаёт. Пройдя менее половины пути, Нодан услышал рычание за спиной. В первое мгновение он решил, что его выследил другой хищник. Резко развернувшись, он натянул тетиву, направляя стрелу на ожидаемого врага. Невдалеке, между корнями старого дуба, прикрытый ельником, сидел огромный волк и недобро смотрел на юношу.

— Малсумиса! — испуганно выдохнул Нодан и сделал быстрый шаг назад, опуская лук.

Но бежать было бесполезно, если разгневанный дух явился за его душой, то он получит её, независимо от того, хочет ли того индеец или нет. Волк сделал шаг ему на встречу, выходя на свет. Но его шкура задымилась, зашипела и стала оползать чёрной горелой смесью на траву. Волк замер.

— Ты не выйдешь на солнечный свет! — Нодан тут же почувствовал себя смелее и снова поднял лук. — Нодан убил медведя для еды, Нодан не желал ему зла, я поблагодарил его за отданную жизнь, — оправдывался он, всё ещё держа на прицеле волка.

«Авасос[2] не насытит твой голод».

— Нодан больше не голоден, — юноша стёр с лица остатки крови.

«Молсем[3] голоден».

Волк неожиданно двинулся, ветки, скрывающие его, задрожали, словно рассыпаясь, и животное приготовилось к прыжку. Нодан не собирался сдаваться, он выпустил стрелу и тут же достал новую. Первая угодила волку в глаз, и животное взревело, поднимаясь на задние лапы. Сейчас он казался даже больше медведя, что убили охотники.

Вторая стрела попала волку в грудь, и тот испустил протяжный вой, от которого у Нодана заложило уши. Сделав неуверенный шаг, зверь упал на землю, покрывая траву чёрной смолью своей шерсти.

— Нодан убил Малсумису! — прошептал юноша в ужасе.

К телу зверя стали подползать гады, мыши и жуки. Собирая куски плоти, они разносили волка прочь. Тело изгнило и рассыпалось за считанные секунды, и вскоре на траве осталась лишь кучка сырой чёрной плесени, словно от скопления старых коприновых[4] грибов.

— Нодан убил Малсумису! — прокричал он так, что птицы с криками слетели с деревьев.

Его переполняла гордость. Нодан уничтожил врага и защитил свой дом. Теперь злой дух не будет преследовать жителей под Белой горой. Теперь беды обойдут его племя. Но за любую взятую жизнь нужно платить. А Нодан совсем не подумал о плате…

За лошадью юноша шёл почти полчаса. Ноги не слушались, казались ватными после пережитого потрясения. Возвращался Нодан ещё медленней. Но именно поэтому на подходе к охотникам заметил группу индейцев, что следили за расслабившимися пеннакуками.

Всего в нескольких метрах от Бинэ, прячась в кустах, сидели четверо индейцев. Почти полностью выбритые головы с вплетёнными оленьим хвостиком в пучки чёрных волос, были украшены перьями. Юноша не видел их лицевых отличительных знаков, но Нодан узнал их и со спины – могавки[5]. Пеннакуки воевали с могавками с тех пор, как Глускап победил Великую Жабу и создал эту землю. Их вражда была настолько древней, что никто из ныне живущих не помнил даже её причин. Могавки просто были врагами и всегда ими будут. Только что они сегодня делали на территории пеннакуков, Нодан понять не мог. Да и времени задаваться этим вопросом не было.

Его рука потянулась к колчану – последняя стрела. Остальные ушли на медведя да на проклятого духа. Нодан издал громкий клич, привлекая внимание своих соплеменников и врагов. Все семеро одновременно вскочили на ноги. Гагонс и Маконс выхватили свои топорики. Могавки бросились в атаку на замешкавшегося раненного Бинэ.

Сын вождя быстро выпустил стрелу, почти не целясь, ведь расстояние было невелико, стрела вошла в спину самому высокому, несчастный сразу упал на землю хрипя и отплёвываясь кровью. Стрел больше не осталось, и Нодан выхватил нож и с диким воплем бросился на врага.

Маконс метнул топорик в выбранную жертву, попал могавку в плечо и тот, взвыв от боли, упал на землю. Подбежав к раненному и не давая ему опомниться, юноша вытащил своё оружие из плеча врага, и опустил топор на голову могавка. Бинэ пришлось отбиваться от двоих. Выставив перед собой лук, он смог уйти от одного из ударов, второй сбил ему повязку с лица. К счастью, на помощь подоспел сын и, пробив топориком шею могавка, испуганно смотрел то на отца, то на поверженного врага.

Нодан наскочил на последнего нападавшего, пытаясь сбить его с ног. Но могавк развернулся и взмахнул широким ножом, стараясь достать молодого охотника. Со спины могавка попытался ударить Маконс, но тот дёрнулся в сторону и бросился бежать. Ему не удалось скрыться. Меткая стрела Бинэ сбила его, отняв жизнь.

Пеннакуки медленно успокаивались, переглядывались, проверяя, не пострадал ли кто из своих.

Могавк со стрелой в груди хрипел и пытался уползти. Старший охотник поймал взгляд своего ученика и кивнул. Теперь жизнь бедолаги принадлежала Нодану. Юноша подошёл к поверженному. Могавк развернулся на спину, оставив попытки сбежать, и теперь с вызовом смотрел на Нодана. Это был молодой мужчина, немногим старше самого Нодана, сейчас он тяжело, с хрипом дышал, ритуальные узоры на голой груди размазались из-за крови, обильно хлеставшей из раны. Недолго думая, юноша прицелился и ударил ножом раненному в печень. Так, говорила мать, ты лишаешь его сил. Могавк, стиснув зубы, глухо застонал и схватился за рану. Вторым ударом Нодан проткнул его лёгкие. Так, рассказывала Ахасо, ты воруешь его дыхание. Ещё один колющий удар в промежность, чтобы лишить его духа потомков.