Дурная кровь - Даль Арне - Страница 51

Хультин с бесстрастным видом выслушал болтовню Чавеса и, когда тот замолчал, коротко обронил:

— Изыди.

— Испаряюсь, — воскликнул Чавес и выскочил в коридор. Проходя мимо комнаты, где работали двое белых мужчин среднего возраста, он, не справившись с искушением, резко распахнул дверь и гаркнул:

— Ага!

Сёдерстедт от неожиданности провел жирную черту на полдоски, Нурландер подскочил на полметра и швырнул в Чавеса протоколом вскрытия, но дверь уже успела закрыться.

— Псих, — буркнул Нурландер, собирая рассыпанные листки. Сёдерстедт, посмеиваясь, стал стирать с доски лишние линии.

Нурландер снова взялся за свои протоколы. Четыре выстрела в сердце, каждый — смертельный. Пули не найдены, но, вероятно, калибр девять миллиметров. Состояние здоровья в момент смерти удовлетворительное. Хорошая физическая форма. Есть старые шрамы на запястьях, скорее всего следы бритвы, примерно десятилетней давности, и еще целый ряд круглых шрамов по всему телу. “Следы окурков?” — написал Квар Фурт своим размашистым почерком пожилого человека. Интересно, он в курсе, что на свете существуют компьютеры? Или он вообще живет на другой планете?

Одежда. Синяя гладкая футболка без принта. Бежевая куртка. Джинсы. Кроссовки. Белые грязные носки. Трусы-боксеры. Ничего особенного.

Список вещей, найденных у убитого. Нурландер уже сбился со счета, сколько раз он доставал эти вещи из пакетика и выкладывал на письменный стол. Увидев, что коллега опять разложил перед собой “наследство”, Сёдерстедт скептически поморщился.

Поддельный “Ролекс”, трубочка с десятикроновыми монетами, ключ. Ключ совсем новый. Нурландер крутил его и так, и этак. Большой дверной ключ. Обычную дверь такими не открывают, это какой-то специальный замок, но больше про него ничего сказать нельзя. На ключе буквы “СЕА” и надпись “Made in Italy”. Его могли сделать в любой мастерской. Но все ли мастерские имеют право на изготовление таких ключей?

Где-то в дальнем уголке памяти возникло воспоминание. Что-то похожее уже встречалось ему в ходе расследования, но тогда он не обратил на это внимания.

Какое-то дурацкое задание, которое ему поручили… Ах да, верно, это было в самом начале — он выяснял, какие "преступления совершили американцы в Швеции”. Один обнажился и получил в морду от девчонок-футболисток, другой печатал на ксероксе тысячекроновые купюры, а третий незаконно заказал в мастерской копию ключа. Может ли тот ключ иметь отношение к этому делу?

Нурландер так резко включил компьютер, что Сёдерстедт, отложив работу, изумленно воззрился на него. Ощущая себя настоящим хакером, Нурландер залез в свой архив. Вот нужное дело, оно находилось в ведении стокгольмского отдела по борьбе с мошенничеством. Причем тут мошенничество? Промучившись достаточно, чтобы растерять все хакерские амбиции, Нурландер наконец открыл короткий документ, составленный службой контроля за общественным порядком. Четвертое сентября. Мастерская по металлоремонту на улице Риндёгатан в Ердет. Владелец Кристо Кавафис нелегально сделал копию ключа по слепку, выполненному из глины для моделирования, а потом вдруг струхнул и сам на себя заявил в полицию. Дело завели, но потом из-за нехватки сотрудников закрыли как неприоритетное.

Нурландеру пока не все было понятно, но он решил действовать. Схватив кожаную куртку, он выскочил в коридор. Пробегая мимо двери Гуннара Нюберга, он внезапно остановился, пораженный еще одной неожиданной мыслью: компьютерная фирма, как бишь она называется? И ключ? Вдруг они имеют отношение друг к другу? Нурландер резко повернулся к двери, собираясь войти, но тут дверь открылась и стукнула его по лбу.

Из комнаты вышел Нюберг и увидел сидящего на корточках злого как черт Нурландера.

— Хорошо, что это ты, — сказал Нюберг, не замечая двусмысленности своей фразы. — Я как раз хотел спросить про ключ, который был у Джона Доу. Его надо бы проверить на складе “Линк коуп”. Что-то это ограбление мне не нравится.

Нурландер тут же забыл про синяк. Он поднял ключ и поднес его к самому носу Нюберга, словно пытаясь его гипнотизировать.

— Я туда и еду, — сказал он.

Нюберг моментально подпал под его гипноз и охотно последовал за Нурландером. Когда оба тучных господина мелкой рысью бежали по коридору, местный сейсмограф зашкаливал.

Спустившись в подвал, они сели в служебную машину Нурландера, которую он сохранял за собой уже четыре года, и помчались в сторону Фрихамнена.

Это было всего лишь подозрение, но его следовало проверить. На Шеелегатан они застряли в пробке. Был час пик, движение в городе с каждым днем становилось все хуже и хуже. Странно: безработица растет, откуда в центре города в половине шестого вечера столько людей?

— Давай остановимся и перекусим? — предложил Нюберг.

— Ты, кажется, худеешь? — поинтересовался Нурландер.

— Худел, — поправил его Нюберг.

Нарушив все возможные правила, Нурландер припарковался на площади Кунгсбруплан. Под проливным дождем они выскочили из машины и, пригнувшись, побежали в ближайшее кафе. Оно называлось “Андалузская собака” и было таким уютным, что полицейские почти забыли, что едут по срочному делу. Нурландер взял себе какую-то адскую мексиканскую смесь, Нюберг заказал четыре порции печеной картошки с креветочным соусом.

— Не слишком разнообразно? — заметил Нурландер.

— Это еда для тех, кто худеет, — ответил Нюберг, положив за щеку сразу половину четвертой порции.

В половине седьмого они почувствовали, что наелись, движение на дороге потихоньку стало налаживаться.

— Черт, они наверно, закрылись, — воскликнул Нурландер, поднимаясь из-за стола.

— Кто они?

— Металлоремонт. На Риндёгатан.

— Поехали мимо, посмотрим. Все равно по пути.

Они поехали туда. По Кунгсгатан до Стюреплан, по Стюрегатан до Валхаллавэген, по улице Эрика Дальберга до Риндёгатан.

— Лучше бы мы поехали по Лидингёвэген, — сказал Нюберг.

— Заткнись, — ответил Нурландер. — Лучше бы мы взяли зонты.

Было черно, как в полночь, хотя часы показывали только без пятнадцати семь. Поднявшись по Риндёгатан вверх, они подъехали к нужному дому. В окнах маленькой мастерской еще горел свет. Полицейские выбежали под дождь и застучали в стекло, за которым пылились старые каблуки и ключи полувековой давности. Коренастый грек лет шестидесяти осторожно выглянул в окно. Он испуганно уставился на двух скандинавских гигантов, нарушающих его спокойствие. “Полифем^[67], — подумал он. — Даже два”.

— Полиция, — знаками показал ему Нурландер и предъявил удостоверение. — Можно войти?

Грек открыл дверь и жестом пригласил двух циклопов-полицейских внутрь. На старом рабочем столе лежала открытая книга, на нее падал слабый свет сапожной лампы. Мужчина подошел к книге и взял ее в руки. Она была на греческом.

— Вы знаете Константина Кавафиса? — спросил он их.

Полицейские с изумлением воззрились на него.

— Никогда и нигде современный греческий язык не звучал так мелодично, как у Константина Кавафиса. Он вернул нам былое величие, — сказал грек и погладил переплет. — Я всегда после закрытия сижу немного и читаю. Одно стихотворение в день спасает от старческого маразма. Кавафис был дядей моего деда.

— Значит, вы Кристо Кавафис? — уточнил Нурландер.

— Да, — кивнул грек. — Чем обязан?

— Две недели назад вы сделали копию ключа по глиняному слепку. Так?

Кавафис побледнел.

— Я думал, дело закрыто, — пробормотал он, и ему сразу примерещились пытки в полицейских казематах. Похоже, он уже жалел, что назвался собственным именем.

— Дело закрыто. Просто расскажите, что знаете.

— Я уже рассказывал.

— Расскажите еще раз.

— Молодой человек, который говорил по-английски как американец, пришел сюда и попросил сделать ключ со слепка. Я не знал, законно ли это, но искушение было велико. У меня в жизни было мало искушений, и я не устоял. Потом я пожалел об этом и позвонил в полицию, они приехали и арестовали меня. Я провел ночь в тюрьме. Я так не пугался со времен гражданской войны^[68]. Столько всяких воспоминаний нахлынуло.