Охотники за пиратами XXI века. Защита торгового флота - Прокудин Николай Николаевич - Страница 11

– А меня Костей кличут – Волженин, – повторил я свое имя и назвался по фамилии, потому что милиционер то ли имя запамятовал, то ли переспросил специально – вдруг обманываю, забудусь и повторно назовусь настоящим. А к чему псевдонимы? К чему конспирация? Детский сад! Хотя, возможно, и надо бы маскироваться-шифроваться?

– Ох, не нравится мне эта затея! – продолжал бубнить бывший мент. – Ты-то точно воевал? Или больше по штабам?

– Гарри! Ты не переживай, прорвемся! Надо лишь друг друга держаться. А насчет войны – было дело, но давно, четверть века назад – Афган! А ты где бывал? Чечня?

– Да нет, я с наркомафией и контрабандистами в Казахстане всю жизнь боролся. А в основном я человек мирный. Мой профиль – наружка и прослушка. Эх, дурень я, дурень! Дожил до пенсии и на старости лет влез в это сомнительное дело. Честно говоря, сейчас очень нуждаюсь в деньгах – погряз в долгах в связи с переездом из Средней Азии. Этим Алексом вчера было обещано неплохое вознаграждение в случае успеха операции. Мой дружок Леонид чуть не силком на это собрание затянул – обещал, что поедем вместе, но сам увильнул, а меня отрекомендовал и так разрекламировал, что отказаться стало неудобно. И как-то вчера вышло, что у каждого из десятка собравшихся вояк и милиционеров нарисовались неотложные нерешенные проблемы…

– Жаль, я вчера на то собрание не попал, любопытно было бы посмотреть, что за кадры «полковник» Алекс собрал…

– Ничего хорошего ты там бы не услышал и ни одного толкового бойца не увидел. Ну да и ладно, авось прорвемся. Когда в команде бывалый ветеран – как-то на душе спокойней.

Гарик еще что-то сердито пробурчал, поглубже натянул на голову капюшон и спрятал глаза за большими черными очками.

На протяжении всего долгого перелета до Каира Джексон то и дело пользовался баром – глушил виски и коньяк, полтинник за полтинником, запивая их баночным пивом. Стюардессы мчались от пищеблока по первому зову, натужно улыбаясь и при этом что-то лопоча по-английски.

– Видишь, как все здорово у нас поставлено на арабских авиалиниях! – с самодовольством произнес Джексон, словно он сам был хозяином этой авиакомпании. – Халява плиз! Пей – не хочу! Вздрогнем? За нас, бойцы! Вы даже не подозреваете, что нас ожидает!

– А что нас ожидает?

Джексон хмыкнул и, как бывалый воин, снисходительно пояснил:

– Трудности и опасности! Шторма, морская болезнь, нападения пиратов, перестрелки!

– В боях я бывал – не впервой…

– Тогда рядом с тобой была рота или батальон, а на борту танкера будем вооружены лишь мы трое…

Гарри напрягся, побагровел, достал из кармана и нервно повертел в руке пачку сигарет, со вздохом сожаления убрал обратно – курить нельзя! Я понимающе кивнул Джексону и ответил:

– Поживем – увидим!

Мы с Гарри скромно заказали по бокалу красного французского вина – пить и не хотелось. После бордо нервное напряжение немного спало. Расслабился и несколько раз бросил взгляд на начальника – и заметил, что глаза экс-полковника наполнены страхом и он по-настоящему нервничает, поэтому глушит спиртное и пытается изобразить браваду. А ведь еще никакой опасности нет. Как же он себя поведет в трудную минуту?

Мы с Гариком пригубили еще по бокалу и окончательно успокоились. Легкий алкоголь согрел желудки, и мы задремали под размеренный гул мощных двигателей самолета. Комфортабельный авиалайнер стремительно рассекал холодные воздушные массы над бескрайними просторами нашей огромной России – под упирающимися в пол ногами и тремя метрами корпуса воздушного судна разверзалась десятикилометровая воздушная пропасть.

Каир встретил борцов с пиратами непривычным для этого времени года довольно жарким январским воздухом – погода стояла не российская и тем более не питерская. Гарик моментально взопрел, мокрая рубашка прилипла к спине, с огромной лысины и затылка и далее по щекам и шее потянулись струйки пота, монументальный лоб экс-мента покрылся обильной испариной.

– Перегреваюсь! Мне бы водички! – жалобно взмолился Гарри и посмотрел на экс-полковника затравленным взглядом измученного хозяином большого домашнего пса. – Сушняк изведет в дороге…

– Будет вам вода, – ухмыльнулся старший группы. – Жарковато с непривычки? Да разве это печет! То ли еще будет! Это хорошо, что мы вечером прилетели, – сейчас зима, а вот попадете сюда в июле, да еще в полдень – вот это будет настоящее пекло!

В тесном коридоре, ведущем к таможне и паспортному контролю, нашу группу встретил толстый болтливый араб-агент.

– Салам алейкум! – поздоровался с ним Джексон.

Я тоже пробурчал дежурное «салам», а Гарри скривил мясистые губы в презрительной гримасе и демонстративно отвернулся от араба.

– Вааллейкум ассалям! – радостно воскликнул агент.

Наш экс-полковник мятой физиономией изобразил искреннюю радость, крепко обнялся с арабом, словно с давним другом.

Агент что-то быстро затрещал по-английски с сильным арабским акцентом.

– Ругается. Говорит, что мы опоздали, – пояснил нам Джексон и пробормотал: – Но это ведь не наша вина – рейс в Москве задержали. Мы ж не птицы, сами не можем летать…

Болтливый араб назвался Насером, подчеркнул, что он тезка великого первого президента Египта – Гамаля Абделя Насера, большого друга России, Героя Советского Союза. Наша компания в ответ дружно закивала, мол, слышали, знаем, помним. Агент вклеил визы в паспорта и направил на контроль. То и дело поторапливал, подгонял, хмурил брови и что-то недовольно бубнил. Мы подхватили свои увесистые баулы и побрели следом. Насер не дал задержаться и на минуту на выходе, чтобы осмотреться. К нам подлетела обшарпанная «тойота» – такси, мы живо погрузили в багажник вещи и уселись. Агент помахал на прощание – дело сделал. Джексон удобно устроился на переднем сиденье возле водителя – начальник, а мы с Гарри пристроились на заднем.

Такси резво рвануло, и через пять минут мы выехали за пределы огромного аэропорта, а вскоре и окраина тридцатимиллионной столицы оказалась далеко позади. Мимо мелькали песчаные поля и каменистые холмы. Флегматичный водитель, вполслуха внимал религиозным заунывным речам проповедника по радио, то и дело газуя и обгоняя раскрашенные и размалеванные грузовые фуры, набитые товарами по самую крышу. Лобовые и боковые стекла этих грузовиков, похожие на афганские «барбухайки», увешаны и обклеены всякой сувенирной атрибутикой.

«И верно, почти как в Афгане, – мелькнула невольная мысль. – Надеюсь, что до стрельбы не дойдет и мин на дорогах не будет…»

В порт домчали за полтора часа. Водитель всю дорогу был молчалив, малообщителен и, как Джексон ни пытался его разговорить, отвечал короткими фразами, а буркнув, сразу включал радио громче, и по мозгам попеременно ударяли то заунывные молитвы, то «бабайская» музыка. В Суэце мы зарулили в какой-то темный и пыльный закоулок и остановились.

– Куда завез нас басмач? – недоверчиво спросил Гарри и заерзал на сиденье. – Этот гадючник – штаб-квартира портовой мафии?

– Не бзди! Я тут был много раз… Офис… – тоном бывалого бойца ответил Джексон. – Сейчас оформим документы – и на судно…

Из подъезда буквально выкатился кривоногий круглолицый толстяк. Он так забавно семенил на своих коротких ножках, что казалось, не идет, а катится. Арабский колобок!

Этот рано располневший молодой мужчина окинул взглядом новичков, назвав себя Халидом. С экс-полковником Халид поздоровался гораздо приветливей – широко разверзнув руки, оба крепко обнялись, словно близкие родственники, и даже трижды облобызались. Очередной арабский друг и брат Джексона.

Завершив обнимально-целовальную церемонию, Халид окинул нас оценивающим взглядом – мы с Гариком назвали себя. Агент кивнул, записал имена в блокнот и поспешил к такси. Этот араб оказался не по комплекции юрким, подвижным, а главное, веселым и жизнерадостным – ни минуты не стоял на месте: активно жестикулируя, болтал и над своими же шуточками хохотал постоянно.

Время быстро перевалило за полночь, экспедиция двинулась в порт. Машина промчалась метров пятьсот по мрачной местности и замерла у двух вкопанных в землю столбов с висящей поперек дороги цепью. Врата преисподней? Но без самих ворот…