Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег - Страница 1

ПСЫ ВОЙНЫ. ВОЗВРАЩЕНИЕ.

   ПРОЛОГ.

Потрёпанный временем четырехмоторный "Конвэр-440" сделал круг над городом и пошел на посадку. Жан окинул знакомый пейзаж: бескрайний океан, тянувшиеся вдоль берега бесконечные мангровые заросли и узкую асфальтированную полосу Равнинной Дороги, уходящую на восток. Деревья блестели на солнце, огромные, сплетенные купы темно-зеленой листвы, некоторые из них более ста футов высотой. Ежедневный трехфутовый отлив открывал их толстые, искривленные корни, достаточно прочные, чтобы выдержать постоянную борьбу с волнами и порывы ветра. По непонятным с точки зрения геологии причинам, в конце полуострова от берега в море уходили две длинные изогнутые дугой полоски отмелей, напоминавшие гигантские рога жука-рогача или клешни уховертки. Между ними на основном берегу этого залива расположился порт. По обе стороны от отмелей поверхность моря была покрыта бурунами, как заметил Шеннон, но внутри стоял полный штиль.

   Самолёт заходил на посадку прямо над портом. Сидевший у окна Жан-Батист Лангаротти не являлся любителем красивых пейзажей. Но даже он залюбовался тем, как бирюзовое море в кружевах пены медленно наползает на оба естественных волнореза, защищавшие вход в гавань, и так же откатывается обратно.

   Сверху Кларенс казался очаровательным игрушечным городком. На покрытом некогда непроходимыми джунглями, кургузом огрызке полуострова протянулись неровные ряды маленьких белых зданий, нарушавшиеся группами пальм, узкими дорогами, серым шпилем церкви и бетонными кубами двух или трёх современных зданий. Португальские работорговцы, поселившиеся в этих местах еще в начале прошлого века, построили двухэтажные квадратные дома, с плоскими крышами и каменными стенами, покрытыми белой известью. В них жили чиновники и вполне преуспевающие купцы, в чьих амбарах хранились зерно, масло, специи и соль. Все лучшие здания города располагались на прибрежной полосе, обращенной в сторону Гвинейского Залива, где их обдувало свежим морским ветром. Рядом с ними стали селиться хауса и сирийцы, разбогатевшие на торговле бижутерией, скобяными изделиями и цветными хлопчатобумажными тканями из Европы и Японии. С воздуха было хорошо видно, что их дома стоят на отдельных участках, обнесённых оградами. Восточная сторона города была, вероятно, самой бедной: здесь сотни крытых жестью хибарок хаотично жались друг к другу вдоль узких грязных улиц. Первоначально цветное население города состояло из кузнецов, лавочников, кожевников, которые обслуживали разбросанных по джунглям бакайя. Эти племена строили круглые дома из бамбуковых жердей, обмазываемых глиной и илом и покрытых соломой, которые со временем образовали лабиринт узких и грязных тупиков и улочек, сбегающихся к городскому рынку. С окончанием последней мировой войны они всё чаще стали использовать гофрированное железо и необожжённый кирпич, заделывая дыры в своих ветхих от времени лачугах. О вторжении цивилизации свидетельствовали радиотрансляционная вышка и электрический маяк.

   Жан-Батист Лангаротти вторично ступал на землю Республики Зангаро, но в этот раз его встречали как желанного гостя прямо у трапа самолета. У капота потрёпанной "Миневры" стоял сухощавый африканец, который о чём-то разговаривал с водителем, периодически бросая взгляд на самолёт. Оба был в черных сапогах и пятнистой полевой форме, а на рукаве была белая повязка с надписью "Gendarmerie", выведенной шариковой авторучкой. Поймав взгляд Лангаротти, он ему козырнул и пошёл навстречу. Узнав своего старого сослуживца, Жан-Батист медленно спустился по трапу:

   - Привет, Патрик!

   - Здравствуйте, мсье! Как долетели?

   - Что так официально?

   - Я на службе, - два старых знакомца говороили на том специфическом французском, который использовался в Иностранном легионе и по ряду причин получил широкое распространение в те годы. - Вы слышали о командире?

   - Да, знаю, - перебил Патрика Жан-Батист. - Я как раз и принял приглашение доктора занять его место. Ты не знаешь почему он решил подвести черту?

   - Ходят разные слухи. Сам не знаю, чему верить...

   - Ладно, потом. Я смотрю, вы тут решили осесть. Как вы тут поживаете: Тим, Барти, Джинджи, ты?

   - Как Вам сказать, вроде устроились неплохо. Служим в жандармерии, получаем пенсию за участие в революции. Ходят слухи, что будет принято решение выделить всем участникам революции землю где-то на краю Страны Кайя...- К Патрику подошёл жандарм и отдал ему честь:

   - Багаж погружен, мой капитан.

   - Можно ехать, - кивнул Патрик. - Ну, вот, -продолжил он делится планами. - Думаем объединить наши участки и заложить плантацию. Джинджи женился, хочет демобилизоваться и там поселиться.

   - Молодец! На ком? Я знаю?

   Патрик отвёл глаза:

   - Да!

   - Как зовут?

   - Нома...

   На Лангаротти нахлынули воспоминания. Он надолго замолчал. Лейтенант вежливо замолк, ожидая когда корсиканец справиться со своими чувствами. Тем временем, джип выехал с лётного поля на дорогу, ведущую в город. Она была вся в рытвинах и ямах. Мусор переполнял сточные канавы по обе стороны дороги.

- Как служится? - прервал долгое молчание Лангаротти.

   - Как сказать. Мы с Тимоти командуем постами, остальные - инструкторы в колледжах. Скучновато...

- А кто нынче командует жандармерией?

   -Ракка. Он теперь майор...

   - Помню, помню. Он как-то быстро вырос. Я помню, полицию возглавлял Хорас. Кот ему не доверял и старался держать на коротком поводке. Ракка вроде был на побегушках у начальства.

   - Хорас погиб в автокатастрофе месяц назад и на его место временно назначили Ракку. Командир в последние дни перед своим самоу..., - Патрик сбился. - своей смертью, подал рапорт президенту с предложением послать Ракку на обучение во Францию. Когда он умер, начальником жандармерии стал майор Хорас. По его представлению доктор всем офицерам присвоил очередные звания. Я, вот, - Патрик показал на звёздочки, - стал капитаном. Помню обмывали их целую неделю...

   - И, что, не было никаких беспорядков? - съязвил Жан.

   - Честно говоря, пронесло... - простодушно согласился с ним Патрик. Джип вильнул в сторону, чтобы не столкнуться с велосипедистом, и чуть не врезался в облезлую лачугу, на проржавевшей жестяной крыше которой краской было написано: "Большой Универсальный Супермаркет". К стене была прибита табличка: "Осторожно, злая собака". Лангаротти с любопытством смотрел по сторонам. По сравнению с прошлым годом на улицах было больше как людей, так и автомобилей.

   - Можно подумать, что сегодня весь Кларенс встречает меня, - пошутил Жан-Батист. Все в джипе засмеялись.

   - Это центр города, бедный район, -- пояснил водитель на ломаном французском. Он маневрировал среди хаоса ларьков, забегаловок и баров, из которых неслась оглушительная музыка.

   Вдоль улицы тянулись мелкие лавки, закрывающиеся на ночь железными решетками. Их стены хранили на себе следы краски (как когда-то выкрасили их прежние хозяева) -- где ярко-розовой, где оранжевой, где голубой. В лавках было полно мужчин, одетых в нечто, похожее на цветастые ночные рубашки. Среди них не было видно ни одного белого. Иногда ряд магазинчиков прерывался каким-нибудь облупленным бетонным зданием, не имеющим к современной архитектуре никакого отношения. Крошечные оконца во всех домах без исключения были зарешечены толстыми железными прутьями. Джип проехал по менее населенному району, а затем оказался в гуще уличный рынок, где торговались черные женщины, склонившись над пыльными пирамидами желтых и красноватых овощей, разложенных на пальмовых листьях прямо на дороге. Рядом с ним высились строительные леса. Щиты гласили, что фирма "Боматик" здесь строит супермаркет. Джип тащился как черепаха и водитель, как бы извиняясь, сказал: