Непреклонность (ЛП) - Линч Карен - Страница 4

Я потеряла счёт минутам, но прошло, как минимум, минут десять до того, как я заставила себя смириться с тем, что не смогу спасти буги. Моя сила была единственным стимулятором, сохранявшим пульсацию его сердца, но я больше не могла поддерживать её. Один из самых первых и самых жестоких уроков, который я уяснила о своём даре, был о том, что иногда я не могу кого-то спасти, неважно как много вложу себя в это. Я отстранила малыша от себя и ощутила болезненный рывок у себя в груди, когда посмотрела на его безжизненное лицо. "Мне жаль, маленький".

Прерывистое рыдание раскололо воздух. Я открыла глаза и встретилась с ошеломлённым, пристальным взглядом Мол, поскольку она сокрушалась о малыше, которого так и не подержала в своих собственных руках. Моё сердце сострадало ей. Никто не должен наблюдать за тем, как умирают любимые.

"Это не справедливо! Мы всё сделали правильно. Дитя Мол заслуживал жизни".

Я втянула силу назад в себя, так что мои руки вновь стали горячими. Боль пронзительно прошлась по мне, но я едва ощущала это из-за гнева, нараставшего в моей душе. Я залпом послала силу назад в тело малыша с мощью удара молнии. Такое огромное количество энергии может полностью остановить работу сердца, но терять уже было нечего.

Сила израсходовалась. Я была полностью истощена, и смутно осознавала дыхание Реми и Френа, и рыдания Мол, когда маленькое сердечко, прижатое к моей груди, произвело неровную пульсацию и остановилось.

Наступила тишина.

А затем... тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Потом лёгкие движения, когда миниатюрные лёгкие расширились, делая свой первый вдох воздуха.

После этого, щекочущее прикосновение ножки, пошевелившейся у моей груди.

Я приподняла новорождённого, заключила в свои ладони, и наблюдала за явлением чуда, когда сплющенное маленькое личико искривилось, и крошечный ротик приоткрылся. Сначала всё началось со слабого свистящего звука, который быстро перерос в мяукающий вопль, и неожиданно в моих руках уже лежал извивающийся, плачущий, здоровый буги-малыш.

Я рассмеялась и в тоже время расплакалась, и комнату наполнили возгласы. Мол встревожено что-то пробормотала и протянула руки, и я положила её маленького мальчика ей на грудь. Я созерцала, как мама с папой с благоговением касаются своего дитя, осматривая малыша, которого, как они считали, уже потеряли.

Я грузно присела и затем легла на пыльный пол. Исцеления всегда истощают меня, некоторые больше, чем другие, но обычно мне требуется всего несколько минут отдыха, чтобы вновь восстановить силы. Но вернуть к жизни стоявшего на пороге смерти очень нелегко, и моё тело пребывало в состоянии, словно я пробежала половину марафона. Неважно сколько раз я использовала свою силу, легче от этого не становилось.

Мне было шесть лет, когда я обнаружила свои способности. Вначале я имела обыкновение помногу переусердствовать, прежде чем научилась чересчур себя не истощать. Очень просто не обращать внимания на своё собственное здоровье, когда пытаешься спасти жизнь. Мне пришлось научиться запирать свою силу, кроме тех случаев, когда мне приходилось призывать её. В противном случае, каждый раз, когда я приближалась на расстояние в несколько футов к больному или травмированному созданию, энергию вытягивало прямо из меня. Теперь же, когда я кого-то исцеляю, то позволяю выходить столько энергии, сколько требуется в данном случае. Высвобождение такого потока силы, какое было сделано только что мной для спасения буги, было сродни перегрузке электрической сети, за исключением того, что у меня не было прерывателя для перезагрузки моей энергии. Моя сила восстанавливалась сама по себе; на это требовалось лишь немного времени.

Холодная ладонь коснулась моей руки.

– Ты в порядке, Сара? – я расслышала беспокойство в голосе Реми, и одарила его изможденной улыбкой.

– Я буду в порядке. Ты же знаешь каково мне. Надо лишь немного отдохнуть.

– Да, ты отдыхай, – сказал он.

Он нежно приподнял мою голову и подложил под неё моё свернутое пальто. Я слышала, как он разговаривает с Френ и Мол, и звуки их перемещений, но всё стало приглушённым, когда я погрузилась в сон.

Где-то между пробуждением и глубоким сном, я ощутила знакомое волнение на затворках своего разума. После израсходования такого большого количества силы, меня не удивило, что он пришёл в движение. Он всегда оживал после исцеления, когда моя сила была истощена. Не то, чтобы он далеко заходил. Даже будучи измождённой, во мне оставалось достаточно силы, чтобы затолкать его назад, подальше.

Я называла его зверем. Когда-то наличие этой тёмной сущности внутри моей головы пугало меня, даже, несмотря на осознание, что он прилагался к моей силе. Однажды я прочитала изречение, в котором говорилось "когда вы зажигаете свечу, вы также отбрасываете тень", и я задалась вопросом "можно ли было то же самое сказать и обо мне". Моя сила была свечой – яркой и теплой – а зверь был тенью – зловещим и темным. Реми сказал, что в большинстве случаев дар это баланс добра и зла, и я не должна бояться чего-то, что является частью меня. Я не приняла зверя, но иного выбора, нежели научиться с ним уживаться, у меня не было.

В комнате было тихо, когда я проснулась, и длинные тени дали мне понять, что уже был поздний вечер. Повернув голову набок, я обнаружила, что нахожусь в одиночестве. Буги, вероятней всего, отправились домой, но я знала, что Реми всё ещё был здесь. Он никогда бы не оставил меня одну, пока я восстанавливалась.

Я застонала, когда поднялась на ноги. Моё тело ломило – частично от интенсивного исцеления, частично от лежания на твёрдом полу – и я потянулась несколько раз, дабы исправить проблему. Затем я взяла своё пальто и спустилась на нижний этаж, где и нашла Реми, смотрящим на улицу через трещины в одном из заколоченных окон гостиной комнаты. Я подошла ближе и прислонилась к стене, проигнорировав облезлые обои, которые цеплялись за мои волосы.

Он улыбнулся мне.

– Ты глубоко спала на этот раз. Чувствуешь лучше?

– Это было сложновато, – призналась я. – Но того стоило.

Я услышала смех снаружи и сквозь трещину присмотрелась к группе подростков, тусовавшихся чуть дальше по улице. Реми наблюдал за ними, на случай если кто-то из них решится забрести сюда, пока я спала. Мне стало интересно, чтобы они сделали, если бы вошли внутрь и обнаружили ожидавшего их тролля. Вероятно, обмочили бы свои штаны. Если бы я не знала своего свирепого друга, со мной, наверняка, произошло бы именно это.

– С Мол и малышом всё хорошо? – поинтересовалась я.

– Да. Френ с Мол забрали малыша домой, показать семье. Они сказали, что ты обладаешь большой магией. Спросили не волшебница ли ты.

– Это вряд ли.

Если сегодня и произошло какое-то волшебство, то это исходило со стороны Реми, от того как он помогал Мол родить ребёнка. Хоть у него и не было моего дара, он был таким же целителем, как и я, и его познания в медицине никогда не переставали удивлять меня. С точки зрения летоисчисления троллей, в своём возрасте он всё ещё был подростком, наподобие меня, но он уже знал гораздо больше, чем я могу надеяться, что узнаю за целую жизнь.

Он вновь посмотрел на улицу.

– Скоро стемнеет.

– Не раньше, чем через час. И я не боюсь темноты.

– Дядя не обрадуется, если ты пробудешь на улице допоздна.

– Нейт не одобряет большинство из того, что я делаю, – съязвила я. Реми послал мне неодобряющий взгляд, и я продолжила: – Ты же знаешь, что это правда. Я люблю Нейта, но мы просто такие... разные. Он хочет, чтобы я была кем-то, кем я не являюсь. Хочет нормальную племянницу, у которой есть подруги и которая входила бы в компанию, или в группу поддержки, или хоть что-нибудь. Я не такая и никогда такой не буду.

– Это не правда. Он просто хочет, чтобы ты была счастлива.

Я приподняла бровь.

– И с каких это пор ты стал экспертом по части человеческих родителей?

– Все хорошие родители хотят, чтобы их дети были счастливы, – он оттолкнулся от окна. – Пойдём. Мальчики ушли.