Роковая женщина - Чейз Джеймс Хедли - Страница 40

• Предыдущая
• 40/42
• Следующая

— Определенно, тебе это было нужно, лапочка, — сказала она, поглаживая свою грудь.

Да! Это действительно было мне нужно. Теперь я испытывал блаженный покой и облегчение, словно лопнул мучивший меня нарыв. Я втягивал дым в легкие, глядя в потолок. И тут я впервые обратил внимание на шаги наверху. До того, как я насытился девушкой, для меня все было как бы не в фокусе. Но теперь я слышал шаги, легкое тук-тук-тук женских каблуков у себя над головой. Тогда я вспомнил Рею и причину, по которой я оказался в этой убогой комнате в одной постели с голой молодой негритянкой. Я прислушался.

Женщина у меня над головой ходила взад и вперед не переставая. Тук-тук-тук. Негритянка загасила окурок.

— Пора опять идти на работу, — сказала она. — Ты хорошо провел время?

— Что там творится? — спросил я, указывая на потолок.

— Какая тебе забота? — Она села прямо и спустила длинные ноги с кровати. — Поднимайся, лапочка, мне надо идти работать.

Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.

— Не спеши. Мне еще на десятку.

— Ты серьезно?

— , Хочешь деньги вперед?

— Только так, лапочка, мне надо жить. Я слез с постели, нашел свои штаны, достал еще десять долларов и протянул ей. Когда я лег, она перекинула через меня ногу и стала покусывать мое ухо. Я прислушивался к шагам над головой.

— Что там такое? — спросил я. — Похоже на марафон.

— Она психованная. — Негритянка принялась гладить мне шею. — Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью ходит и ходит. Если бы не Страшила, я поднялась бы и дала ей звону, но она подстилка Страшилы, а он — большая куча в этом сортире.

— Ты ее видела?

Она приподнялась на локте и уставилась на меня с выражением любопытства в больших черных глазах.

— К чему вопросы, лапочка? Давай-ка займемся делом.

Все время, пока мы разговаривали, я слышал шаги.

— Девчонка Страшилы?

— Ты знаешь Страшилу?

— Я знаю, какой он ублюдок.

Она успокоилась и опять опустилась на меня.

— Они влипли в какую-то историю. Он прячет ее от легавых, — невнятно пробормотала она и прижалась губами к моей шее. — Она две недели там сшивается, никуда не выходит, только топчется по проклятому полу и сводит меня с ума.

Теперь я знал все, что хотел знать. Я нашел Рею.

Вернувшись в свою убогую комнатенку, я лег на кровать, не зажигая света и не опуская штору. Свет уличных фонарей позволял различать предметы. Я испытывал приятную расслабленность. Секс был тем, в чем я давно нуждался.

Сэди — негритянка сказала мне свое имя, когда я уходил, — оказала на меня основательное терапевтическое действие. Теперь я знал, что Рея прячется у Страшилы. Пока она жива, моя свобода и унаследованное от Сиднея состояние подвергаются постоянному риску. Если она попадет в руки полиции, ее показания изобличат меня. Я должен заставить ее замолчать. Но как? И тут мне в голову вдруг пришла тревожная мысль.

Что, если она рассказала обо мне Страшиле? Если я заткну ей рот, не появится ли на моем горизонте Страшила, готовый к шантажу? Сказала ли она ему, что у нее есть колье, стоящее, как она воображала, больше миллиона долларов? Станет ли она делиться такой важной информацией с такой мразью, как Страшила? Это следовало выяснить. Если она во все его посвятила, придется заткнуть рот им обоим. Эта мысль не отпугнула меня. Я считал, что ни Рея, ни Страшила не имеют права на жизнь. Для меня они были опасными животными, а сам я охотником, но, если удастся избежать двойного убийства, так будет проще и безопаснее. Размышляя и строя планы, я незаметно задремал, но около двух часов появились первые клопы. Остаток ночи я провел, сидя на жестком стуле и опустив голову на сложенные на стуле руки. В четвертом часу безмолвие ночи было расколото ревом мотоцикла. Стоя у окна, я смотрел, как Страшила небрежной, раскачивающейся походкой поднимается по ступенькам, направляясь к себе.

На другое утро после скудного завтрака я зашел в общественную баню, а затем примерно до полудня, убивая время, слонялся по улицам, обходя стороной центр. Я боялся наткнуться на Дженни. Купив коробку порошка от клопов, я вернулся в свою комнату и взялся за приготовление ленча из консервированной говядины и консервированной картошки. Густо посыпав простыни и матрац порошком, я лег и уснул.

Проснулся я в семь часов и, подойдя к окну, посмотрел через улицу. За занавеской Страшилы горел свет. В комнате ниже этажом Сэди что-то готовила на плите. Посмотрев вниз на улицу, я увидел, что «хонда» исчезла, и, следовательно, Страшилы нет дома. Я перебрал купленные мною консервы и решил попробовать равиоли, которое оказалось жестким и безвкусным. Поев, я сел с сигаретой у окна и ждал часов до девяти, пока не увидел, как выходит Сэди. Я достал из сумки пистолет и сунул его в задний карман, а потом спустился на улицу и приблизился к Сэди, когда она вышла из подъезда.

— Привет, конфетка, — воскликнул я. — Как насчет маленькой разминки? Она улыбнулась мне:

— Ну ты даешь, парень! — Она просунула мне руку под локоть. — Ага, давай разомнемся.

У нее в комнате я достал из кармана сотенную бумажку и показал ей:

— Хочешь заработать столько, Сэди? У нее расширились глаза:

— Ты хочешь каких-нибудь заковыристых штучек?

— Я хочу провести здесь ночь, — ответил я. — У меня в комнате клопы.

Она склонила голову набок, в ее глазах светилось любопытство.

— Где ты берешь такие красивые бумажки, лапочка?

— Неважно. Так сплю я здесь или иду в отель? Она протянула ладонь:

— Давай. Ты спишь здесь. Еще входя в комнату, я услышал непрекращающиеся шаги Реи над головой.

— Твоя психованная все ходит, — сказал я и отдал деньги Сэди.

— Не говори. Я уже привыкла. Теперь я дергаюсь, когда она перестает ходить.

Она положила деньги в сумочку, потом подошла к кровати и сняла постельное белье. Подойдя к шкафу, она достала чистые простыни.

— Все самое лучшее, — заметил я. Я присоединился к ней, чтобы помочь перестелить постель.

— Когда лапочка платит сто баксов, он имеет право на чистые простыни, — сказала Сэди. — Раз вся ночь наша, я приму душ. Хочешь выпить чего-нибудь или поесть?

— Выпить не откажусь.

Она достала бутылку дешевого виски, принесла воду из-под крана и лед и оставила меня одного, пока принимала душ. Я сидел в старом кресле и слушал, как Рея вышагивает у меня над головой. Казалось, это мечется в клетке животное. Я думал о ней, вспоминая то время, когда испытывал к ней вожделение, но теперь она ничего для меня не значила. Просто опасное животное. Если бы я смел, то поднялся бы наверх, вышиб пинком дверь и пристрелил ее, но я понимал, что это не самый безопасный метод закончить нашу маленькую драму. Когда я убью ее, то позабочусь, чтобы ничего не указывало на меня.

Эта ночь с Сэди была не такой бурной, как в прошлый раз. Я утолил первый голод. Мы заснули в объятиях друг друга.

Сэди спала крепко, но я парил между сном и бодрствованием. Мое полусонное сознание отмечало стук каблуков непрерывно вышагивающей Реи, но полностью я проснулся, когда стекла задребезжали от рева приближавшейся «хонды». Сэди застонала и пошевелилась, потом повернулась на другой бок и опять заснула. Внизу грохнула дверь. Потом я услышал тяжелые шаги Страшилы, с шумом поднимавшегося по лестнице. Стук каблуков Реи резко оборвался. Я слышал, как Страшила открыл дверь и с треском захлопнул ее.

— Слушай, сука, это последняя бутылка виски, которую я покупаю!

Его низкий угрожающий голос доносился сквозь потолок.

— Дай сюда!

Я сразу узнал голос Реи.

— Бери! Упейся насмерть! Мне-то какого черта беспокоиться?

Сэди тихо застонала во сне. Наступила долгая пауза, затем Страшила снова заговорил:

— С меня хватит! Нечего тебе здесь делать! Хата мне нужна самому. Выметайся, и все!

— Заткнись, безмозглое отродье, ублюдок! — В голосе Реи звучала истерическая нотка, заставившая меня насторожиться. — Я останусь здесь! Мне некуда больше идти! Попробуй встать мне поперек дороги, и я прижму тебя к ногтю! Я ведь могу, Страшила! Легавым давно не терпится наложить на тебя лапу!

• Предыдущая
• 40/42
• Следующая